Деревянный каземат

– Все будет хорошо, – Вадим осторожно разжал ее пальцы, поднес к губам и поцеловал каждый, по очереди, – душ примешь?

– Мне еще и накраситься надо.

– Тогда иди.

С этой реплики, вроде, начиналось второе действие пьесы. Актеры были те же, но совсем другой реквизит и другие монологи, которые тоже придется произносить; произносить каждый день, поскольку спектакль, который они задумали, не мог состоять из одних ночей, а должен являться единым целым.

Катя направилась в ванную, прихватив со стула одежду. …Халат надо не забыть, а то, если часто ходить голой, быстро примелькаюсь… – возникла запоздалая мысль из первого акта.

Вадим вышел в гостиную. Портрет смотрел на него в напряженном ожидании.

– Она переезжает к нам, – Вадим остановился у окна, но при этом прекрасно знал, что его слышат, – ты довольна? Видишь, сколько я для тебя делаю? И не надо мне ставить в пример своего Константина!

– Спасибо.

– Да не за что, – Вадим продолжал созерцать пустой двор, – если б я еще знал, для чего это делаю…

– Для тебя это неважно, а, вот, для меня…

– …Вадим, ты где?..

– Здесь! – он обернулся.

Дверь спальни открылась. Катя держала в руках баллончик с тушью, помаду и растерянно смотрела по сторонам.

– А где можно накраситься?

– Ну, туалетный столик пока не был предусмотрен – не для кого, – Вадим улыбнулся, – но проблему решим в ближайшее время. Пока садись здесь, – отодвинув кресло, он вышел, а Катя уселась к столу, невольно оказавшись лицом к лицу с портретом. Ей показалось, что глаза женщины следят за каждым ее движением; от этого становилось неуютно, но отвернуть изображение к экрану она не решилась – просто прислонила к нему зеркальце и постаралась не обращать внимания. В какие-то моменты это удавалось, а в какие-то неожиданно дрогнувшая рука вдруг наносила неровный контур, и это раздражало.

– Вадим, а кто это? – спросила Катя, когда тот появился в комнате, уже одетый; вроде, такой, каким обычно выходил из офиса, и в то же время, совсем другой – другой, потому что за его спиной виднелась неубранная постель.

– Моя мать. Это работа Константина.

– А почему ты не повесишь его?

– Не знаю, – Вадим пожал плечами, – как-то в голову не приходило. Тебе он нравится?

– Я ж никогда не видела твою мать, как я могу сказать? – для Кати значимость картины определялась исключительно ее сходством с оригиналом, – а где сам Костя? Он не ночует здесь?

– Иногда ночует. Но он же натура творческая, и поэтому непредсказуемая – может не приходить неделю, а потом неделю не вылезать из дома.

– Но вы хоть ладите между собой?

– Когда как, – Вадиму совершенно не хотелось обсуждать отношения с братом, – у него сейчас выставка, – пояснил он, – наверное, там пропадает.

– Выставка? – Катя даже опустила руку с помадой, которую поднесла, было, к губам, – он что, такой знаменитый художник?

– Ну, по местным масштабам довольно известный. Рядом с «Детским миром» есть галерея, там он и выставляется. Если хочешь, сходим как-нибудь.

– Конечно, хочу!

– Значит, сходим, – Вадим демонстративно глянул на часы.

– Все, все, я готова… – Катя собрала свой скудный «походный» запас косметики.

Пока Вадим выкатывал машину, Катя внимательно изучала Сета. При дневном освещении он совсем не напоминал мифического монстра, но оказаться на расстоянии его прыжка ей все равно б не хотелось. Черное чудище неизвестной породы лежало в тени дома и взирало на мир недобрым взглядом. Внешне оно не проявляло агрессивности, но и представить, чтоб Сет, как тот же Бим, вилял хвостом и терся о ногу, было невозможно. …Ну и пусть, – решила Катя, – это уж, точно, не моя забота. Кусок мяса я ему могу бросить – издали, как Вадим, а больше нам общаться незачем… – в это время «Лексус» отгородил ее от собаки, и мысль исчезла сама собой.

– Садись, – Вадим распахнул дверцу.

При этом стали медленно подниматься ворота, открывая вид совершенно незнакомой, пыльной улицы, застроенной неказистыми частными домиками. Катя подумала, что в ее районе домики выглядят гораздо приятней – то ли деревьев там больше, то ли просто все знакомо с детства.

– А где это мы? – спросила Катя, когда они уже выехали из тесного прямоугольника, огороженного стеной.

– Как где? Это Левый берег. Если не ошибаюсь, раньше район назывался – Песчановка.

– Господи! Сроду тут не была! А сюда транспорт-то ходит?

– Естественно. Правда, я не знаю какой, поскольку не пользуюсь, но маршруток до фига. Посмотри сама, – они как раз проезжали мимо остановки, на которой три «Газели» заполнялись торопливыми пассажирами, – но думаю, тебе они тоже ни к чему.

– Ты заточишь меня в своем замке под охраной Сета? – Катя попыталась произнести эту фразу весело, но получилось не совсем удачно, ведь в каждой шутке присутствует только доля шутки, а, вот, остальное…

– Я что, похож на монстра? – искренне удивился Вадим, – я просто полагаю, что мы купим тебе машину. Костя никогда водить не будет, а гараж рассчитан как раз на две.

– Но у меня даже нет прав.

– Катюш, не забивай голову ерундой. И права тебе сделаем – главное, ездить научись.

– Я боюсь, – призналась Катя.

– А если будешь бояться, то никогда и не научишься.

То ли ехали они слишком быстро, то ли эта самая улица оказалась не такой уж далекой окраиной, но постепенно пейзаж стал узнаваемым; а когда они выехали на мост, Катя наконец-то почувствовала себя в родном городе. Теперь она могла ехать долго-долго, беззаботно глядя в окно, но Вадим затормозил, прижавшись к тротуару.

– Катюш, – он положил руку ей на колено, – я опаздываю, поэтому извини. Сама доберешься?

– Ой, конечно!

– Денег на такси дать?

– Ну, ты совсем с ума сошел? Я ж на маршрутках езжу!

– Все равно, на, – он вытащил из бумажника сначала одну оранжевую купюру; потом, подумав, добавил и вторую.

– Зачем столько-то? – изумилась Катя.

– А вдруг ты решишь, что в моей берлоге чего-то не хватает? Туалетный столик – это отдельно, а так, по мелочам.

Только после этих слов Катя осознала, что предложение сделанное и принятое в эмоциональном порыве, оказывается, серьезно, и отыгрывать назад никто ничего не собирается. Чтоб выразить свое состояние от сделанного открытия, нашлись только три слова.

– Я люблю тебя, – сказала она, и чтоб не получить какой-нибудь двусмысленный философский ответ, заткнула рот Вадима поцелуем; потом быстро выпрыгнула на тротуар и послав темному стеклу воздушный поцелуй.

«Лексус» вернулся в поток машин, а Катя подумала, что здесь можно подождать автобус, который довезет ее прямо до дома, а можно прогуляться до маршрутки, так как настроение абсолютно не подходило для общения с матерью. Конечно, она расскажет ей о принятом решении, но не сейчас. Сейчас ее трезвые, правильные рассуждения вызовут только неприязнь, и они обязательно поссорятся, а зачем? Лучше побродить по городу, еще раз все осмыслить, найти достойные аргументы, чтоб мать, и не обиделась, и не считала ее дурой или проституткой. Можно даже пройтись по магазинам, правда, не настолько хорошо она еще изучила свой будущий быт, чтоб делать покупки.