Деревянный каземат

– Пошли, балаболка, – взглянув на часы, Сергеич потащил Виталика к двери, и Аревик не успела ничего ответить.

Чувство раздвоения, когда ты, вроде, и жива, и мертва одновременно, причем, в двух ипостасях сразу, несло в себе жуткое смятение. Как можно совершать поступки, не зная, кто ты на самом деле? Желание самоутвердиться, заявить о том, что существуешь (неважно, в качестве Аревик или Кати), стало единственной на данный момент потребностью. Она почувствовала себя затравленным зверем, которому остается только биться за жизнь до конца. Сознание пыталось зацепиться хоть за что-то реальное, и самым реальным оказался Виталик со своими гнусными намеками. А она еще когда-то жалела его, дура! …Значит, сейчас он собирается в мою квартиру… – Аревик выбросила сигарету. Еще не определив конкретных действий, она точно знала главную цель – суметь доказать себе и другим, что существует. И она сделает это! Здесь, как в спорте, и «родные стены» должны помогать.

Она поднялась и медленно пошла через двор. Знакомая дорожка, скамейки, заборчик, деревья, детская песочница, гаражи, сбитая табличка на втором подъезде, надпись «Гена – козел», небрежно сделанная черной краской возле третьего… Все это настолько переполняло сознание воспоминаниями и ощущениями, что Аревик поймала себя на ужасной мысли, будто ее прежняя внешность возвращается вместе с прошлой жизнью – все было так натурально…

Только почему тогда она идет домой, а не на работу, и где ее кефир? Может, она и идет за кефиром, потому что вчера забыла купить его? Резко остановилась прямо посреди двора, судорожно раскрыла сумочку и достала зеркало. Слава богу, на нее смотрело испуганное, но симпатичное лицо, к которому она уже успела привыкнуть.

Закрыла глаза и несколько раз глубоко вздохнула, прежде, чем продолжить путь. …Так что же я собираюсь сделать? – эта мысль казалась спасительной, отрывающей от ненужного прошлого; и ответ уже крутился в голове, но она пока не решалась его озвучить. Он был сродни инстинкту, и исходил от стаи бродячих собак; от кошки, рискованно устроившейся на перилах балкона; от невидимых воробьев, чирикавших в ветвях; даже от каждого дерева – он звучал ото всюду, окутывая своим навязчивым многоголосьем…

Увидев знакомую дверь подъезда, Аревик механически полезла в сумочку, но вспомнила, что это не ее сумочка, и там нет нужного ключа. Хотя, не так – это ее, но совсем не та сумочка… Опустилась на пустую скамейку и вновь закурила. Третья сигарета с утра – никогда она не курила так много, но ведь теперь надо запастись никотином на весь вечер.

С каждой затяжкой голоса, шептавшие ей подсказку, будто затихали. Да они стали больше и не нужны, ведь она поняла их, и теперь совершенно не требовалось облекать все в слова. Аревик курила, упрямо разглядывая трещинку в асфальте, из которой вылез растерянный муравей и замер, озирая открывшийся вдруг мир. Наверное, и она походила на этого муравья.

Приближающихся шагов она не услышала, только шорох, и заранее знала, что так шуршат мусорные пакеты, которые выдавались уборщицам в ЖЭУ-24. Подняла глаза. Ну, конечно – это они, целая пачка. Аревик уставилась на пакеты, словно пытаясь наметанным глазом определить точное количество, но на самом деле она просто старалась не смотреть на обладателя руки в застиранной футболке, прижимавшей их к груди.

– Послушай, девочка, – Виталик остановился, оценивая незнакомку целиком – от аккуратного розового педикюра до слегка растрепанных, выгоревших на солнце волос, – тебе не кажется, что мы встречаемся слишком часто? – он присел рядом, – может, имеет смысл познакомиться поближе?

– Катя, – Аревик повернула голову в его сторону.

– Виталик. Слушай, а почему я тебя раньше не видел? Уж в этих домах я знаю каждую собаку; по крайней мере, в лицо.

– А у собаки есть лицо? (…И к чему я это спросила?..)

– Умная, да? – обиделся Виталик, вновь сгребая мешки и собираясь встать. Такое завершение отношений Аревик не планировала, и, вообще, по ее расчетам, он должен был вести себя совсем по-другому.

– Подожди, а… – она растерялась, не зная, что спросить, но Виталику оказалось достаточно и этой короткой, бессмысленной фразы – на лице появилась улыбка, а в глазах радостный блеск.

– Слушай, есть идея, – он снова уселся рядом, – у меня есть ключи от пустой хаты. Может, я сгоняю за пойлом, да посидим?

Аревик торжествовала. Великий План, осуществить который она пыталась всю жизнь, удался с первого раза, причем, безо всяких усилий. Она сразу почувствовала себя свободнее (ну, до поры до времени, конечно), и даже решилась спросить:

– А чья это квартира?

– Одной знакомой, скажем так. Но не бойся, туда никто не придет, – поспешил успокоить Виталик.

– Это твоя любовница? – осмелевшая Аревик хитро прищурила глаз.

– Боже упаси! – при этом Виталик сделал страшное лицо, – видела б ты ее! Столько водки я не выпью.

– А почему у тебя ключи от ее квартиры?

– Тебе-то какое дело? Я сказал, все чисто, значит, чисто.

Аревик подумала, что расспросами может спугнуть его. Нет, она выскажет ему все потом – тогда она за все отыграется.

– Просто так, к слову, – она пожала плечами.

– Тогда пошли.

Дверь оказалась опечатана полоской бумаги с синей печатью. Аревик не стала спрашивать, кто и почему это сделал, а Виталик, ничего не объясняя, с видом хозяина повернул ключ; войдя, включил в коридоре свет. Тяжелый, спертый воздух невидимой стеной остановил Аревик на пороге.

– Ну и воняет тут, – поморщился Виталик, – наверное, крыса сдохла где-нибудь. Ты открой окна, а я в лавку; я мухой, – он захлопнул дверь и для верности закрыл замок на два оборота.

Аревик вошла в комнату и остановилась. Мерзкий запах уже заполнил ее легкие и стал казаться естественным. Может, он был здесь и раньше, просто она не замечала его?..

Упаковки от лекарств с полу исчезли, но все остальное осталось по-старому. Заглянула в ванную – даже футболка с бурыми пятнами вина все еще валялась в углу. Аревик подумала, что ей даже нечего взять отсюда на память. У той же Кати есть целые альбомы фотографий, а у нее?.. У нее, вроде, нет прошлого. Хотя, почему «вроде» – у нее его, действительно, нет! Она создана, чтоб начать новую жизнь.

Раздернув шторы, Аревик открыла окно. Утренний, еще прохладный воздух ввалился в комнату, вытесняя запах смерти. …Да-да, не трупный запах, а, именно, запах смерти, – подумала она, – в этих словах есть существенная разница…

Прошла на кухню. На всякий случай, открыла ящичек, где хранила деньги и документы, но он был пуст. Впрочем, это вполне естественно; другого она и не ожидала. Раскрыла кухонное окно и увидела спешащего к подъезду Виталика. …Надо быть естественной, и все получится… Но тут появился страх. Хотя, что толку поддаваться ему, если в двери уже повернулся ключ?..

– Вот и я, – раздался веселый голос, – как ты тут?

– Такое впечатление, что здесь кто-то умер.

– Я ж говорю, крыса сдохла, – Виталик прошел на кухню и с ходу выставил бутылку портвейна, полбуханки хлеба и банку консервов, – а это тебе, – он отдельно положил пакетик конфет за девятнадцать рублей. Аревик точно знала цену, потому что иногда покупала себе такие же, самые дешевые.

– Спасибо, – она взвесила пакетик на руке. Нет, сладкого ей сейчас не хотелось.

– Так, и где тут у нее посуда? – засуетился Виталик.