Деревянный Меч

– Как тебя зовут? – выдавил Кенет.

– Хакка, господин воин, – ответила женщина. Голос звучал так мягко, что Кенет отважился поднять глаза.

Никто на первый взгляд, ни даже на второй не дал бы Хакке ее сорока двух лет. Тело ее сохранило былую стройность и округлость; лицо было накрашено куда более умело, чем у ее молодых удачливых соперниц, и даже при дневном свете Хакка выглядела от силы лет на двадцать восемь. Выдавали ее только движения – тяжеловатые, утомленные.

Однако от постоянных клиентов заведения настоящий возраст не скроешь, как ни старайся. Время славы и успеха для Хакки миновало безвозвратно. Молодые аристократы уже не осыпали ее драгоценностями, приглашая совершить прогулку по реке. Теперь к модной когда-то куртизанке захаживала совсем иная публика: солидные купцы в летах, желающие отдохнуть от торговых дел и нелюбимых жен. Народ все больше прижимистый, хотя и не без своих достоинств: эти хотя бы умели ценить ее былую славу. Им было лестно пользоваться вниманием некогда недосягаемой дорогостоящей гетеры. Все же посещали ее лишь два-три постоянных клиента, да и те появлялись нечасто. Их внимания и денег пока хватало, чтобы Хакка могла сохранять за собой отдельную комнату и пользоваться хотя бы относительным уважением хозяйки. Однако и эта спокойная пора уже клонилась к закату. Клиенты навещали ее все реже. Никогда бы раньше хозяйка не посмела привести к ней гостя, не послав загодя девочку-прислужницу с предупреждением. И не стоял бы на ее столе выщербленный кувшин для подогретого вина. И не пришлось бы ей стыдиться перед молодым гостем за обтрепанные края циновок и роскошное, но явно поношенное платье.

Кенет всего этого, понятное дело, не знал. Он увидел высокую, еще привлекательную женщину; увидел комнату, отнюдь не поражающую назойливым безвкусным великолепием, – и почувствовал себя немного лучше.

– Меня зовут Кенет, – почти спокойно сказал он.

Хакка слегка улыбнулась: гостю, видно, и невдомек, что в веселых домах посетители обычно не сообщают своего имени, а взамен выдумывают себе прозвание. Что-нибудь неприлично-поэтичное. “Беспутный гость, захмелевший среди цветов”. “Безымянный повеса, любитель ароматов”. Что-нибудь в подобном стиле.

– Изволите выпить вина, господин воин? – любезно осведомилась Хакка.

У Кенета вновь испортилось настроение: надо было как-то изложить свою просьбу, а он не знал, с чего начать.

– Да нет… я… мне нужно… – замялся он, подыскивая слова.

Хакка пожала плечами, отчего весь ее наряд пришел в движение. Пояс развязался как бы сам собой, платье соскользнуло с плеч и упало на пол. Хакка предстала перед Кенетом в одном нижнем одеянии – шелковой рубашке без левого рукава, почти полностью открывающей левую грудь.

– Ой нет! – взмолился Кенет. – Оденься, пожалуйста.

Хакка аккуратно подняла с пола платье и набросила на себя, украдкой недоуменно взглянув на гостя. Странный мальчик. Говорит, что ему нужно, и все тут, а сам… Может, он и вообще женщинами не интересуется? Зачем тогда пришел? Хотя нет; достаточно взглянуть ему в лицо, а потом пониже пояса, чтобы стало совершенно ясно: интересуется. Почему же тогда он велел ей прикрыться? Неужели настолько перепугался? Кто – воин?! Быть не может. Или сама она слишком стара даже для таких неопытных мальчиков?..

– Мне… мне только поговорить, – заливаясь краской, пробормотал несчастный Кенет.

Хакка бросила на него такой взгляд, что Кенет понял: или он теперь же и немедленно объяснит все поподробнее, или его сочтут полудурком с немыслимо извращенными наклонностями. За разговорами в публичный дом не ходят.

– Мне нельзя, – пояснил Кенет, – у меня обет.

Страх из глаз Хакки исчез, недоумение осталось.

– Я учусь магии, – добавил Кенет. Отчего-то признаться в тайне, которую он не доверил даже Аканэ и лишь по необходимости частично поведал Наоки, оказалось легче, чем объяснить точно, зачем он сюда пришел.

К его удивлению, Хакка понимающе кивнула. Будучи опытной проституткой, Хакка получше большинства простых смертных знала, отчего среди ее клиентов не попадаются волшебники. За годы работы в веселом квартале каких только сплетен не наслушаешься. Могут же среди них оказаться и достоверные.

Хакка поплотнее запахнула платье и уселась за столик напротив гостя.

– Так что же вам в таком случае нужно, господин ученик мага? – удивленно спросила она.

– Поговорить, – обреченно повторил Кенет. – Мне нужен совет.

Глаза Хакки медленно заблестели веселыми огоньками.

– За советом ко мне еще никто не приходил, – усмехнулась она. – Вы уверены, что не ошиблись в выборе советчика?

– А мне больше спрашивать не у кого, – с обезоруживающей прямотой брякнул Кенет и, помолчав, добавил: – Ты извини. Я не хотел тебя обидеть.

Хакка снова усмехнулась:

– Вот чего я слышать не привыкла, так это извинений. Если на всех обижаться, я бы давно удавилась. Что же за совет вам нужен, господин Кенет?

Кенет честно рассказал все как есть, только без подробностей. Он не хотел позорить незнакомую ему девушку. Однако подробности и не понадобились.

– Нападение в лавке каллиграфа? – возбужденно перебила его Хакка. – Слышала, конечно. Об этом весь Каэн пятый день судачит. Скромный молодой воин и барышня Тама. Очень знатная семья. Очень богатая. Женихи вокруг барышни так и вьются.

Неожиданно Хакка засмеялась.

– Раз уж вы здесь, скромный господин воин, одними благодарностями дело не ограничилось.

Кенет кивнул, испытывая огромное облегчение. Эта женщина сама все поняла. Он не ошибся в выборе. Если кто ему и поможет выбраться, так только она.

– Барышня прислала мне письмо, – вздохнул Кенет. – Назначила свидание.

– Конечно, во время гербовых торжеств? – улыбнулась Хакка. Кенет снова кивнул. – Само собой. Чего еще и ждать от девушки из хорошей семьи? Опыта никакого, соображения еще меньше, зато чувствительных историй прочитано без счета.

Хакка с состраданием посмотрела на Кенета.

– Ох и вляпались же вы, господин воин! – неожиданно воскликнула она, отбросив всякую подобающую перед гостем церемонность.

Кенет понурил голову.

– Слышала я об этой барышне. А кто не слышал? В самой поре девочка, как раз на выданье, вот о ней и судачат все, кому не лень. Очень красивая, очень богатая, очень образованная, неглупая, добрая, балованная. Такую лучше не сердить.

– Вот и мой друг то же самое говорит, – с убитым видом произнес Кенет.

– Это он от ума сказал. – Профессионально затверженные любезные формулы исчезли из речи Хакки – теперь это был живой разговор, проникнутый живым сочувствием. – Так оно и есть. Дело он говорит. Семья у нее знатная, влиятельная. Рассердится ваша барышня – и вы такого огребете, что на всю жизнь запомните. На беду свою вы ей понравились.

Хотя и говорила Хакка очень неприятные вещи, но ее грубоватая прямота отчего-то вселяла в Кенета спокойствие.

– Вот я и пришел посоветоваться, – признался он. – Только женщина может знать, как не обидеть женщину отказом. А обижать неохота. Она же мне ничего плохого не сделала.

– Не сделала! – усмехнулась Хакка. – Не воин, а сущий голубь… Уж не обижайтесь… Погодите, дайте подумать, что бы ей такого наговорить.

Хакка прикрыла глаза, сосредоточенно сцепила пальцы и принялась вдохновенно импровизировать.