Деревянный Меч

– Не надо, – тяжело дыша, запротестовала Хакка. – Я уже давно отучилась падать в обморок.

Она сидела на полу, с трудом переводя дыхание.

– А знаешь, – неожиданно засмеялась она, проведя дрожащей рукой по лбу снизу вверх, – в жизни я ничего такого не испытывала. Вот, значит, как маги целуются.

– Ученики, – натужно поправил ее багровый от смущения Кенет.

– Маги, – уверенно возразила Хакка и встала. – Уж поверь ты мне.

Она внезапно улыбнулась – смущенно, как маленькая девочка, которой впервые в жизни сказали, что она хорошенькая.

– Удачи тебе, маг, – хрипловато произнесла Хакка. – Как найдешь себе ведьму по силе и сердцу, приведи познакомь. Я ее обучу кой-чему… полезному.

Кенет неразборчиво поблагодарил Хакку, пожелал и ей удачи и опрометью помчался вон, все еще чувствуя на своих губах прохладное прикосновение шелка.

День уже клонился к вечеру. Кенет без приключений добрался до постоялого двора, поднялся к себе в комнату, нырнул под одеяло и уснул, даже не поужинав. Всю ночь ему снился ветер, ласково развевающий нити нежного блестящего шелка.

Утром первого дня гербовых торжеств Кенет встал с тяжелой головой: выспался он дурно. Наспех позавтракав, он отправился в казармы: на праздничное построение должны являться все воины, пребывающие в городе, независимо от того, служат они в каэнском гарнизоне или нет. Наоки уже ждал его – бодрый, свежий, празднично одетый, готовый к построению.

– Ты с ума сошел! – ахнул Наоки при виде Кенета. – Ты почему в синем, а не в черном? Массаона увидит – на сей раз дешево не отделаешься. Беги скорей переодевайся.

– Да мне не во что, – растерялся Кенет. – У меня праздничного хайю нет.

– Лопух, – изрек Наоки. – Мой пока возьми. У меня есть запасной. А потом купишь.

– Коротко будет, – возразил Кенет, – и в плечах узко. Наоки смерил друга взглядом.

– Да, пожалуй. Вот ведь вымахал… оглобля! – жизнерадостно бросил он. – Ладно. Накидку хоть надень. Не совсем по уставу, но сойдет. И волосы перечеши… да не так! Пусти, я сам.

Наоки вынул из волос Кенета заколку, взмахнул пару раз гребнем и закрепил прическу, как принято среди воинов в Каэне: слева у виска волосы подобраны, справа свободно спускаются на плечо.

– Годится, – заявил он, отступив на шаг и любуясь творением рук своих. – Тебе подходит. Надеюсь, массаона будет так доволен твоей прической, что на синий хайю посмотрит сквозь пальцы и удовлетворится накидкой… эй, ты ее к какому месту цепляешь?!

Наоки отобрал у Кенета праздничную черную накидку, встряхнул ее и сам ловко прикрепил к плечам Кенета застежками.

– Вот теперь можно и на построение, – сообщил он. – Пойдем скорее, не то опоздаем.

* * *

При виде черной накидки поверх синего хайю Кенета губы массаоны чуть дрогнули – но и только. Вообще-то лишь самые бедные воины в дни гербовых торжеств ограничивались малой парадной формой. Хотя устав и не предусматривал непременного ношения хайю по местным торжественным дням – обязательным черный хайю считался в дни имперских праздников, – но каэнцы предпочитали залезть в сколь угодно тяжкие долги, а гербовые празднества встретить в полном парадном одеянии. Однако молодой чужак мог и не знать ни об этой традиции, ни о самих гербовых торжествах. К тому же он и так отдал дань местным обычаям, ради праздника соорудив себе прическу на каэнский манер. Да и честно говоря, не стоит донимать его придирками. Полевой агент и вдобавок маг! Массаона Рокай прекрасно догадывается, что именно утаил Наоки в своем рассказе. “Темни сколько хочешь, молокосос, а все твои наивные хитрости способны обмануть разве что клопа с оторванной головой. Ясно же, что Кенет, и никто другой, был тем могучим магом-целителем, который вернул к жизни твою сестру. Тайны, видите ли. Развел секреты, щенок. Я тебе твои секреты еще припомню. Сразу надо было говорить, отчего тебя понесло из вельмож да в простые воины, сразу. Я бы тебя, паршивца, по-иному вздрючил за твой промах. И не стал бы подвергать такой угрозе твой рассудок. Поросенок ты неблагодарный, я ж с тобой как с родным – неужто ты не мог мне довериться? Обидно. Ох, до чего обидно. Одна надежда, что твой приятель-маг вгонит в тебя хоть немного ума, раз уж природа обделила. Маги и вообще славятся знанием людей и спокойной рассудительностью. Ремесло у них такое”.

Вот почему массаона ни словечком не обмолвился Кенету о его не вполне уставной одежде и без колебаний отпустил с ним Наоки раньше, чем намеревался.

* * *

– Подарок у тебя с собой? – поинтересовался Наоки, выйдя вслед за Кенетом из казармы.

– Конечно, – кивнул Кенет. – Когда пойдем?

– Прямо сейчас. Не то старик Хассэй сбежит к какому-нибудь больному, и будем мы его искать неделю кряду.

Они и впрямь едва успели застать старого лекаря дома: неугомонный Хассэй уже куда-то собирался. Подарки он принял с благодарностью: и кисть, выбранную для него Кенетом, и новый пояс с красиво вышитым знаком врачебной гильдии, подаренный Наоки. Скорехонько повязав новый пояс и сунув в сумку кисть, старик лекарь извинился перед воинами, что не может предложить гостям даже вина выпить, ибо его ждет больной с переломом стопы и ножевой раной – праздник, ничего не поделаешь, господа воины, в такие дни работы у врача по горло. Он подхватил сумку и бодро засеменил по направлению к набережной.

– Хорош, – тихо засмеялся Наоки, глядя ему вслед. – Ну что, пойдем тебе парадный хайю покупать?

– Завтра, – покачал головой Кенет. – Мне сегодня еще на свидание идти. Не хочу, чтобы она подумала… Кенет замялся.

– …что ты принарядился ради нее? – подхватил догадливый Наоки. – Да, в твоем положении лучше не стоит. Тогда иди выспись.

– Я не засну, – признался Кенет.

– Значит, тебе нужно как-то убить время, – заключил Наоки. – Иначе весь день будешь ждать, ждать, ждать, а к вечеру совсем рехнешься.

Способ убить время отыскался неплохой. Наоки все же затащил Кенета на дневной рынок. Кенет едва не оглох от праздничного галдежа и уж точно в наступившей суматохе не смог бы ничего не только купить, но даже и выбрать. Для Наоки же рыночная кутерьма была делом привычным. Ловко избегая столкновений в празднично разряженной толпе, он провел Кенета в книжные ряды и купил ему несколько дешевых книг на свой вкус, тщательно обходя в выборе истории о пылких влюбленных: для успокоения друга перед первым свиданием чтение явно неподходящее.

– Вид у них неприглядный, – проорал Наоки в самое ухо Кенета, с трудом перекрывая рыночный галдеж, – ну да ничего. Истории занятные. Ты и не заметишь, как свечереет.

Книги, купленные Наоки, не были рукописными и уж тем более каллиграфическими. Обычные дешевенькие оттиски с деревянных досок – излюбленное чтиво горожан, знакомых с грамотой с пятого на десятое. Все же и среди подобных изданий нередко попадаются недурные книги. Три небольших томика, купленные Наоки, содержали в себе прелестные предания о воинах и магах древности. Пересказчик даже ухитрился не особенно их испортить обработкой – он просто дословно записал истории вслед за сказителем. Как и предвидел Наоки, читать Кенет начал нехотя, но втянулся быстро и незаметно.

Он не стал возвращаться к себе, а пошел в порт. За время своего пребывания в Каэне Кенет привык проводить свободные часы у моря – только вот выдавалось их немного. Ему полюбился портовый гомон и зрелище широкой водной глади, усеянной тут и там парусами, словно разноцветными опавшими листьями. Бухта, которую ему показал на рассвете дракон, тоже на свой лад была прекрасна, но вид на залив из порта нравился Кенету больше. Он отыскал пустой ящик из-под заморских фруктов, перевернул, сел на него, немного полюбовался морем, открыл книгу – и вскорости с головой погрузился в чтение.