Дереза. Любовь зла

– Рэн...
– тихо звучит в тумане знакомый голос, зовет, навевает воспоминания, и снова переносит в то далекое знойное лето.

Он совсем молод. Его вторая Багровая луна наступит лишь через несколько лет. Ровно, неспешно ступает под ним конь по дорожной пыли. Жарко. Конь дышит тяжело, да и у самого пот стекает по лицу. Но уже совсем скоро впереди будет большая река, густые заросли ивняка и прохлада.

А пока что по обе стороны дороги сколько видно глазу простираются поля пшеницы. Налилось зерно, клонит к земле тяжелый колос, вот и трудятся крестьяне от зори до позднего вечера, спешат собрать богатый урожай. Хороший выдался год, хлебный, но и зима будет тяжелая, морозная и долгая, а посему сейчас нужно собрать все, чем одарили земля и солнце.

К реке он выехал в полдень, спешился и повел коня к воде и только на берегу расседлал, позволив зайти в воду. Ветра не нужно стреноживать, никуда -то он не уйдет от хозяина. На редкость умный и преданный конь. И чужака к себе не подпустит. Вот и сейчас поднял голову, оторвался от воды и тихонько предупреждающе заржал.

Он и сам слышал, что по тропе, ведущей к реке через кусты, к ним идут. Именно к ним. Он даже знал, что это крестьянская девочка, видел, что люди в полдень ушли с поля отдохнуть и отобедать, большая семья разместилась в тени деревьев и были слышны разговоры и смех, когда он проезжал мимо. Девочка несла кувшин. Или все -таки девушка? Нет. Еще девочка. Вот пролетит пара вёсен - и она заневестится. А пока еще на ней простая рубаха, перешитая из мамкиной да выгоревшая на солнце некогда красная понева. Босые ноги ступают уверенно, не торопятся.

– Доброго вам дня!
– и голос звонкий, но уже не детский. Стоит, смотрит прямо и протягивает кувшин.
– Вот. Матушка велела передать. Угощайтесь.

– Благодарствую.

И кувшин принял, только пальцы случайно коснулись девичей руки и словно молнией пронзило. А она руки не отдернула и в глаза посмотрела своими пронзительными голубыми глазищами. Таких ярких ему раньше видеть не доводилось, словно осколки летнего неба или вот как неприметные цветочки, похожие на звезды, что растут во ржи. И волосы ее, заплетенные в две тугих косы, эту самую рожь напоминали, золотились на солнце. А ведь известно, что драконы охочи до золота.

А она. Ишь ты! В глаза смотрит и взгляд не отводит. Озорной и немного дерзкий. И понимает все, видит вертикальный зрачок его глаз, а значит знает кто сейчас перед ней.

– Это квас.
– добавляет уже совсем тихо и все же отводит глаза. Стоит, потупившись, разглядывает свои босые ноги.
– В жару хорошо жажду утоляет.

Он все-таки взял кувшин и сделал несколько жадных глотков.

Девчушка не уходила, ждала. Знамо дело - кувшин в крестьянском хозяйстве вещь нужная! И лишь когда он передал ей опустевший кувшин, споро поклонилась, пролепетала что-то и сиганула вверх по тропе, словно гнались за ней.

– Чудная!
– промолвил он чуть слышно, а Ветер снова тихонько заржал, соглашаясь с хозяином.

Еще тогда на берегу он дал себе зарок - коль встретит ее снова, обязательно спросит имя. И не только имя.

***

И снова река воспоминаний неумолимо несет его через годы. Снова лето и берег той же реки, только место другое. Здесь у самого берега раскинулись березовые рощи, и деревенские девушки в самую короткую ночь лета будут водить хороводы да песни петь в честь Матушки Лады, а после плясать у священного костра да венки на воду пускать.

Но он здесь не за этим. Тропа уводит вдаль от берега, и конь ступает тихо, как кошка. На высоком холме лежит белый камень. Из тех, что разложили по земле сами Боги (по крайней мере, именно так отец сказывал), способных судьбу править. Только нужно знать, когда к такому камню приходить за советом аль с просьбою. И слово надобно знать заветное.

А сейчас его терзает один и тот же сон: объятый пламенем Черный замок, пустой трон в гулком зале и два выбеленных временем драконьих черепа по бокам от него. Почему они не в родовой усыпальнице? Кто позволил глумиться над предками, выставив их на всеобщее обозрение, словно охотничий трофей?

Боги должны дать знак, направить его. Ведь не выстоит эта земля без дракона сильного и справедливого. Без него будут терзать ее другие звери, слабые, но не менее опасные.

Но камень молчит, только впитываются алые жертвенные капли в серые трещинки, словно камень пьет кровь. Вот уже его поверхность становится девственно -белой, словно и не окропили его больше часу назад кровью. Даже рубец на ладони не успел до конца затянуться, белый шрам - как напоминание о принесенной жертве и неполученных ответах. Трещины на камне тоже затягиваются, зарастают... поверхность становится гладкой и начинает светиться.

Услышали ли его Боги?

Кромка неба светлеет, а поверхность камня гаснет, только последняя искорка взлетает с него в воздух светлячком, и неспешно плывет в сторону леса, словно манит за собой. И он последовал за этой последней надеждой обрести ответ, тихо вел на поводу коня и боялся сделать резкое движение. Вдруг эта искра погаснет... И что тогда?

Светлячок вывел его к тихой заводи, почти скрытой от основного русла реки маленьким островком, заросшим ракитником. Здесь, на склонившемся над самой водой стволе ивы, сидела девушка и пыталась выловить из воды почти затонувший венок. Рука никак не дотягивалась. Тогда девушка решила достать ногой, задрала повыше подол расшитой рубахи, так, что стала видна светлая кожа бедер. Ноги ее были длинные и стройные, а посему ей все же удалось поддеть венок носком и подтянуть поближе, а потом уж и рукой достать.

Значит она, как и другие деревенские девушки гадала на суженого, вот только ее венок вода занесла совсем не туда. Видать, русалки пошутили.

Ночная птица с уханьем пронеслась над рекой, девушка вздрогнула и обронила венок. А он пошел на дно, словно из камня создан был, а не из цветов лесных, заветным словом заговоренных.

Что там в простонародных суевериях это значит? Если венок потонет - жди беды.

Он не думал долго. Он, признаться, совсем не успел подумать. Только плащ и сапоги скинул и нырнул в омут с разбега. А всплыл уже у самых ног красавицы с венком в руке. Та лишь ахнула и лицо прикрыла ладонями.

Любомира. Так ее звали.

Но для него она была просто Любушкой, Любой. Пусть и кликали ее родные да подружки Миркой.

А она называла его Рэн. И вплетала в его черные, как смоль, волосы васильки, которые так напоминали цветом ее глаза.

Это было вопиюще неправильно для окружающих. Простая деревенская девушка и наследник королевства, дракон. Он знал, что там, в столице, многие дворяне мечтали (да что там мечтали, планировали!) отдать ему своих дочерей. И даже не в жены, в наложницы. Лишь бы получить больше влияния при дворе драконов. А простым смертным это ох как непросто!

Это было правильно для него. Вся его драконья суть тянулась к этой девушке, он даже помыслить никого другого рядом не мог. И ведь чувствовал, что это взаимно.

Как говорил некогда его отец - когда встретишь ту, особенную, сразу поймешь, что это она. И никого другой не нужно будет.

А в столице было неспокойно. Слишком многие знали о сакральной силе Драконьей луны и готовили дочерей. В былые времена уже не раз бывало, что избранницу дракона пытались убить. Однажды это даже удалось. Ведь до свадьбы девушка была простым человеком, уязвимым и к ядам, и к кинжалу.