Держи крепче

— Ты уверена? — прошептал он, покрывая поцелуями её шею.

— А ты? — она посмотрела на него затуманенными глазами.

— Я люблю тебя, — вырвалось у него. — Так сильно, что иногда больно дышать.

Вместо ответа она потянулась за поцелуем. Её пальцы слегка дрожали. Волновалась.

Одежда медленно уступала место прикосновениям. Казума целовал её плечи, ключицы, спускался ниже, наслаждаясь каждым моментом, каждым её тихим стоном.

— Ты моё совершенство, — прошептал он, глядя на неё — разметавшиеся волосы, припухшие от поцелуев губы, влюбленный взгляд. — Рин, я…

— Будь нежен со мной, Казума… — она закусила губу. Притянула его к себе, сплетая их тела в единое целое. И почувствовала этот момент единения. Каждое движение было как волна — медленная, чувственная, уносящая всё дальше от берега реальности. Они тонули друг в друге, растворялись, становились чем-то большим, чем просто учительница и ученик, чем мужчина и женщина. Каждый вздох как признание, каждое прикосновение — обещание. Движения становились более страстными, более требовательными. Рин выгибалась, её пальцы впивались в его плечи, оставляя следы — метки их запретной любви. Казума покрывал поцелуями её шею, щёки, губы. Запоминая, впитывая её реакцию, все тихие стоны.

— Я так долго мечтала об этом… — прошептала она ему на ухо, и от её горячего дыхания по телу пробежала очередная приятная дрожь.

— Как и я…

Они двигались в едином ритме, как волны в океане чувств. Любое прикосновение — электрический разряд, очередной поцелуй — словно глоток живой воды. И вот. Пик. Движения становились всё более быстрыми, более отчаянными. Рин шептала его имя как откровение. Казума чувствовал, как реальность растворяется в водовороте ощущений. Её тело выгнулось дугой, пальцы впились в его спину. Наслаждение накрыло их одновременно, унося за грань…

…Они лежали, обнявшись, пытаясь восстановить дыхание после очередного акта любви. Лунный свет ласкал разгорячённые тела, превращая капельки пота в маленькие бриллианты.

— Я люблю тебя, — прошептал Казума, целуя её висок. — И если это сон, я не хочу просыпаться.

Рин прижалась к нему теснее:

— И я тебя…

И устроилась у него на груди, слушая биение его сердца. В этот момент не существовало ни запретов, ни правил, ни завтрашнего дня. Только они двое…

…

Первые лучи солнца едва пробивались сквозь окно, когда Рин осторожно поднялась с кровати. Она посмотрела на спящего Казуму — растрёпанные волосы, умиротворённое лицо, лёгкая улыбка на губах. Он выглядел таким юным и беззащитным, что сердце сжалось от нежности.

Она тихонько достала туфли и сумочку из-под кровати, стараясь двигаться бесшумно, как кошка.

— Решила уйти не попрощавшись? — его тихий голос заставил её замереть.

Рин обернулась. Казума смотрел на неё сонными, но счастливыми глазами.

— Не хотела тебя будить, — прошептала она.

— Больше так не делай, — он улыбнулся. — А то бы подумал, что всё это просто очень хороший сон.

Рин почувствовала, как краска заливает щёки. Протрезвела. Теперь смущалась, как малолетняя девчонка.

Казума поднялся и подошёл к ней, обнимая:

— Я люблю тебя, Рин, — прошептал он ей на ухо.

Она прижалась к нему, чувствуя, как сердце готово выпрыгнуть из груди от счастья.

— А теперь, — он отстранился с озорной улыбкой, — давай попробуем провести секретную операцию по выводу учительницы биологии из дома, где спят две очень любопытные девушки.

— Звучит как миссия невыполнима, — тихо рассмеялась Рин.

— Даже сложнее, — он выглянул за дверь. — Потому что одна из них — моя сводная сестра с феноменальным слухом, а вторая — школьная принцесса с разбитым сердцем. Прямо как в той серии…

— Казума, — она закрыла ему рот ладошкой, — может, сначала выберемся отсюда?

Глава 2

Казума осторожно вернулся в дом. Сердце билось как сумасшедшее — он только что проводил Рин через чёрный ход, и последний их поцелуй всё ещё горел на губах.

Его мысли прервал стон с дивана. Харука, свернувшись калачиком, спала, используя колени Юкино как подушку. Сама Юкино тоже дремала, откинув голову на спинку дивана. Вокруг них живописно располагались пустые бутылки и коробки из-под шоколада.

— Ммм… сколько времени? — пробормотала Юкино, приоткрывая один глаз.

— Семь утра, — Казума постарался звучать как можно более непринуждённо. — Решил проверить, живы ли вы после… эм… вечера утешения.

— Ох, — простонала Юкино, пытаясь пошевелиться, но замерла, вспомнив про Харуку на коленях. — Кажется, мы немного увлеклись…

— Немного? — Казума приподнял бровь, разглядывая батарею бутылок. — Да у вас тут целый фестиваль получился.

— А ты чего такой бодрый? — Юкино прищурилась, разглядывая его. — И… счастливый?

Казума почувствовал, как краска заливает щёки:

— Просто хорошо выспался. Да и вообще…

— Кенджи… придурок… — пробормотала Харука во сне, заставив их обоих вздрогнуть.

— О да, — вздохнула Юкино, осторожно поглаживая волосы подруги. — Ты не слышал, какие откровения тут были ночью. Оказывается, наш баскетбольный принц тот ещё…

Она осеклась, заметив что-то на полу возле дивана:

— Это что, женская заколка?

У Казумы похолодело внутри: «Только не это! Неужели Рин…»

— А, это моя! — вдруг пробормотала просыпающаяся Харука. — Наверное, выпала, когда я… Ой, моя голова…

Казума выдохнул с облегчением. Но заметил, как странно смотрит на него Юкино. Будто что-то подозревает?

«Кажется, — подумал он, направляясь на кухню делать кофе, — эта игра в прятки будет сложнее, чем мы думали…»

— Дамочки! — Казума гремел на кухне кофейником, — кому сколько ложек антипохмельного эликсира?!

— Не ори, — простонала Юкино, массируя виски. — Лучше скажи, почему ты такой сияющий? Будто проглотил радиоактивную пилюлю.

— Эффект эволюции! — он подмигнул, расставляя чашки. — Помнишь, проходили на биологии: организм адаптируется к условиям среды. Вот я и адаптировался к роли заботливого сводного брата!

— С каких пор ты цитируешь биологию? — Харука приподняла голову, тут же об этом пожалев. — Ай…

— Может, влюбился? — ехидно предположила Юкино. — К предмету, конечно.

Казума поперхнулся кофе:

— Что? Нет! То есть… я просто… развиваюсь как личность! Вот, даже научился варить приличный кофе!