Держи меня крепче

Она кивает и устало опускается на сидение, возится с ремнём, пока я обхожу и сажусь на своё сидение. Наверное, действительно устала очень сильно, потому что не справляется с застёжкой и мне приходится помочь. Пользуясь моментом близости, легко целую Нину в губы, на что получаю мимолётную ласковою улыбку. Обожаю, когда она улыбается — мягко так, нежно. Никогда никакой фальши, лишь только можно иногда уловить грусть.

Завожу машину и замечаю, что Нина как-то напряжённо ведёт плечом, немного хмурясь.

— Плечо потянула?

— Спину немного. Пройдёт.

— Тебе нужен массаж. Поехали сегодня ко мне, Пёрышко? Я разотру тебе спину на ночь и массаж сделаю, концерт через три дня, надо бы хорошо мышцу расслабить.

— Не надо, я устала. Домой поеду.

Вижу же, что насупилась и руками себя обхватила. И не смотрит на меня. Спокойно выдыхаю через стиснутые зубы. Терпение — самая сложная благодетель.

— Нина, — беру её за руку, понукая повернуться ко мне. — Мы просто посмотрим фильм и ляжем спать. Поехали.

— Зачем тогда мне ехать?

Я и правда в её представлении выгляжу как тот, что готов при любой возможности снять штаны?

— Затем, что мне хочется, чтобы ты была рядом, Пёрышко. Для влюблённых это не странно.

— Ты в меня влюблён? — вижу, как её глаза расширяются, а на щеках появляется слабый румянец.

— А разве это не очевидно?

Блин, вот я и сказал это. Когда это правда, признаться в любви совсем не трудно.

Нина краснеет сильнее и смотрит на наши сомкнутые пальцы

— Ну так что? Поехали?

— Кино и спать? — поднимает глаза.

— Кино и спать.

— Хорошо, только заедем к Юле, я конспекты на завтра возьму и одежду.

Так и поступаем. Поднимаюсь к её подруге вместе с Ниной, а то ещё передумает. Хорошо хоть подруга у неё — мой союзник. И через сорок минут Нина уже готовит яичницу у меня на кухне — свежая и вкусная после душа. Влажные волосы завернулись колечками на концах. Она их периодически протряхивает, взбивая пальцами, чтобы высохли быстрее. Я сижу на кухонном диванчике в нише и балдею от вида девушки сзади. Хочется подойти и сжать крепко в ладонях её упругую задницу. Но я же обещал не трогать. Ох Нина, нельзя же так: дать попробовать ложку мёда, а потом спрятать банку. Точнее выставить её на столе, но трогать не разрешить.

Блин, и когда это я стал сладкоежкой?

— Ты уже закончил с отчётом?

— Что?

Каким ещё отчётом? Мысли мои растекаются, а точнее стекают вниз, где уже опять всё твёрдо.

— По практике.

— Ага.

— Тогда убирай со стола, всё уже готово.

— Может, возьмём в гостиную под телек?

Нина пожимает плечами и переставляет тарелки на разнос. Честно говоря, я было подумал, что она скажет что-то типа «есть надо на кухне». Но ничего такого. Я точно влюбился.

Перехватываю из её рук поднос и пропускаю впереди себя, как мазохист, не могу отказаться от мучительной пытки и удовольствия одновременно — видеть её зад. Однако беспокоюсь, снова замечая, как она морщится и ведёт плечом.

Мы включаем какое-то драматичное молодёжное мыло про американских студентов. Съедаем свой ужин, пьём чай. Мне ужасно хочется пива, но через три дня концерт, и нежелательно накачивать мышцы дерьмом всяким, когда нужно быть максимально собранным.

Откидываюсь на спинку дивана, а Нина укладывается мне головой на колени, натянув на себя плед. Устала моя девочка, сегодня совсем тебя измотал. Да и сам измотался. Завтра и послезавтра ещё репетиции, а в субботу перед концертом обойдёмся, надо отдохнуть перед выступлением. В воскресенье оттанцуем, а там на неделю перерыв возьмём. Ирма сегодня звала Нину в наш коллектив, та очень смутилась, сомневалась, но потом согласилась. Это хорошо, что Пёрышко теперь будет танцевать с нами. А ещё Ирма сегодня мне по секрету сказала, что беременна. Предложила взять руководство студией на себя. Не знаю… Остаться основным постановщиком, репетитором, ещё и участником — стрёмно как-то. Это же надо ещё совмещать с универом. Когда рассказал Нине, она очень обрадовалась, поддержала, сказала, что всё у меня получится. Её поддержка важна и очень приятна.

Глажу её по волосам, наблюдая больше за тем, как вздымается при дыхании её грудь, чем за страданиями первой любви девушки-отличницы и плохого парня — любителя гонок и алкоголя. Когда он попадает в аварию, и его друг приходит сказать об этом девушке, я чувствую, как Нина, растрогавшись, пытается скрыть скатывающиеся слёзы. Слава Богу, мотоциклист оказывается жив и почти здоров. Потом между ними происходит секс в больничной палате, и моя Пёрышко даже дышит тише, боясь пошевелиться. Меня почему-то это улыбает. Она даже по телеку смущается смотреть интимные моменты.

И так хорошо сейчас в полутёмной гостиной, освещённой лишь голубым экраном телевизора. Мне кажется, я такого спокойствия никогда не ощущал. Нина — моя родная душа, и мне с ней очень комфортно даже просто молчать. Напряжение уйдёт, и она расслабится, всё обязательно получится, нужно только ещё немного подождать.

— Пойдём спать, — говорю, когда на экране начинают ползти титры, и выключаю телек.

Нина встаёт и идёт за мной в спальню. Забирается в кровать в пижамных штанах и закрытой футболке. Меня это бесит, но я обещал себе быть терпеливым. Я же обещал, что мы просто ляжем спать. Пусть так и будет — надо отдохнуть. Но тут она снова ведёт плечом, и я вспоминаю.

— Снимай футболку и ложись, — включаю ночник и достаю из ящика комода обезболивающий гель. Отличная штука, которую посоветовала Анжелка, не раз спасал меня от растяжений и других мелких травм, полученных во время репетиций.

— Зачем? — настораживается.

— Массаж тебе сделаю.

— Да не надо.

Хочется подкатить глаза. Трусиха ты моя.

— Надо, Нина, даже не спорь. Снимай футболку, а то сейчас сам стащу.

Пёрышко поджимает губы, но делает, как я ей сказал.

— Ты в лифчике спать собиралась, что ли? — усмехаюсь, поддевая застёжку на спине и расстёгивая.

— А что такого? Обязательно расстёгивать?

— Неудобно же, наверное. Да, обязательно. А то запачкается.

Грею в ладонях несколько горошин геля и наношу на нежную кожу. Втираю хорошо и начинаю массировать. Кожа у Нины нежная и очень светлая, с россыпью небольших родинок на правой лопатке. Как шизофреник снова веду мысленный диалог с собственным членом, упрашивая его успокоиться.

Нина сдавленно выдыхает, когда начинаю разминать ей мышцу возле правого плеча. Кажется, я даже знаю, когда именно она её потянула. Неудачно немного вышла из поворота под рукой. Хорошо разминаю, тщательно втирая гель, потом фиксирую руку в положении вниз и немного за спину и плавно до щелчка давлю возле лопатки.

— Ауч, — Нина вскрикивает, а я придерживаю её за плечи, чтобы не дёрнулась резко. — Мог бы и предупредить.

— Чтобы час тебя уговаривать?

Мне кажется, или разговор становится какой-то двусмысленный?

Нина решает не спорить и утыкается носом в подушку, пока я массирую ей поясницу. Соблазн спуститься ниже настолько велик, что я решаю сворачивать сеанс. Ещё раз веду ладонями снизу вверх, обхватывая всю спину. Нина миниатюрная, и кончики моих пальцев скользят у неё по бокам, нечаянно цепляя грудь. Нина замирает, напрягаясь, а я решаю не делать из этого трагедии. Она, блть, моя девушка, и мы сейчас лежим в постели. Просто спокойно убираю руки.