Дерзкие. Будешь моей

– Ты его предупредил?

– Предупредил, не волнуйся. Чем раньше проведём сделку, тем лучше. У меня свои дела. Мне нужно решить пару срочных вопросов.

Отец сообщает, что будет вовремя. Я же кладу трубку и бронирую новый билет в Питер.

Знаю, что искать её там, словно иголку в стоге сена, но неожиданно мне поступает информация о том, что некая Екатерина Трацкая делала УЗИ в клинике «Мейнер» этим утром. Даже эти новости, с учётом того, что с малышом всё в порядке, меня расслабляют. Но я не успокоюсь полностью, пока не найду и не поговорю с ней. Пока не объясню ей всё. Одна мысль о том, что она плакала и страдала, пока внутри наш малыш, сводит меня с ума. Это что-то неестественное. Беременная женщина не должна столько терпеть. И я себя просто ненавижу.

Пока сижу на совещании, Кир ждёт внизу в тачке. Мой юрист проверяет всё, с учётом вступления в законную силу нашего брака нет смысла оттягивать момент слияния. Кичливый Домбровский подписывает документы, передав их моему бате. Дальше всё по кругу. Беата, Рус и я, завершающий эту смертельную цепочку.

Некоторое время необходимо на регистрацию компании, распределение акций, назначение руководства, выход на биржу и прочее, а значит, я успею легко свалить из города и бросить все силы на поиски своей любимой, ведь всё это делается дистанционно. В этом нет никаких проблем.

А ещё если хорошенько надавить на Беату с этими фотографиями, уверен, она и акции легко мне сольёт. Шах и мат, психопаты.

Только собираюсь уйти оттуда, как слышу звук открывающегося шампанского и звенящих бокалов. Семейка поляков, как всегда, в ударе. Всё им мало. Пусть дура празднует свой первый фиктивный брак. Думаю, у неё таких будет много.

Стоит в своём помпезном платье и смотрит на меня волком возле моего отца. Жёнушка хренова. Убил бы нахрен.

– Глеб, сынок, выпьешь?

– Нет, спасибо, я больше из чужих рук не пью, – улыбаюсь, на что Домбровский старший и Рус хмурятся. Они здесь, похоже, единственные, кто не понимает, о чём речь.

Дожидаюсь, когда они выпьют по бокалу.

– Ты куда??? Не задержишься поддержать жену? – добавляет отец, вынудив меня улыбнуться.

– У меня запоздалый мальчишник…Не могу, увы, – сообщаю на прощание и пулей спускаюсь вниз к Киру. Рус хмурится, провожая меня взглядом. Беата громко цокает на весь офис и недовольно фыркает, глядя на своего отца с фальшивой улыбкой. Двуличная сука.

А уже в дороге Кирюхе звонит до смерти взволнованная Соня и громко кричит в трубку о том, что тот самый Паша удерживает мою Катю в каком-то доме в Питере и угрожает нашему ребёнку через моего грёбанного отца.

С осознанием происходящего, зверею на глазах, Кир мчит на всех скоростях до аэропорта, я же звоню Михе, чтобы поднял там всю охрану и искали точный адрес этого бессмертного на улице Зелёной.

А как только я доберусь туда, я собственными руками размажу его лицо по плитке перед Эрмитажем. Ему уже на этом свете ничто не поможет.

Глава 16.

Паша налетает, словно ужаленный, и хватает за руку, дёргая на себя изо всех сил. Оказываюсь в пяти сантиметрах от его лица и меня всю трясёт от его общества, а ещё от того, как неприятно ноет запястье из-за его цепких пальцев.

Чего я точно не ожидала так такой резкой смены настроения. Он реально конченный психопат. Запах его парфюма способен обездвиживать. Ощущение, что он вылил на себя весь флакон. В горле першит и хочется поскорее сбежать отсюда.

– Ты дура?! Реально думала, что у меня не настроена синхронизация всех устройств?! Что я не узнаю, что ты тут написываешь и кому?! Я же сказал без глупостей! – орёт он на меня, пока я пытаюсь выбраться из его хватки.

– Отпусти, сволочь! Отпусти, блядь, Паша! – пинаю его ногой и кубарем отлетаю за кровать, когда он встаёт напротив с обезумившим видом. – Не подходи…

– Я хотел по-хорошему! Хотел ведь! Ты сама провоцируешь!

– Если тронешь…Если тронешь, Паша…Тебе конец. Глеб тебя из-под земли достанет!

– Блядь…Как ты заебала со своим Глебом…Надо было прикончить его тогда. Добить до конца нахер прямо на той вечеринке! – выплёвывает он, на что я хватаю с тумбочки какой-то стакан и швыряю в него. Естественно на эмоциях я попадаю мимо и осколки разбиваются об стену за его спиной.

– Ах ты сволочь! Это был ты?! Организовал ту стрельбу?! Какой же ты урод! – от громкого звука он слегка вздрагивает и пошатывается.

– Дура, блядь! Идиотка! Сколько можно тебе говорить?! Что ты там нашла в этом долбоёбе?! Он – убийца, он – беспринципный мудила! Как можно было вообще от него залететь?! Ты понимаешь, что носишь в себе его ублюдка?!

Как только слышу эти слова внутри всё закипает. Я будто купаюсь в бензине и хочу сжечь вокруг себя всё дотла. Подхожу к Паше в упор тяжелыми шагами и тут же влепляю ему кулаком в нос. Рука болит, его сопатка покрывается багровым оттенком, а меня грубо хватают за волосы и трясут из стороны в сторону, пока я пытаюсь сдержать слезы и отбиваюсь, как могу.

– Не трогай меня! Не трогай! Не смей говорить о моём ребенке такие слова! – едва успеваю перебирать ногами, задушено скулю, когда Паша бросает меня на кровать. Чувствую его руки и дыхание, и меня начинает тошнить. Ползу вверх от него и дерусь. Вот сейчас я готова убивать, в прямом смысле слова. – Сволочь! Не трогай! Глеб тебя убьёт! Он убьёт тебя!

– Да похрен твоему Глебу, он женился уже, насрать ему! – кричит он, прибивая мои руки над головой, и как только его ладонь сжимается на моей груди, я тут же со всей имеющейся силой бью его коленом по яйцам. Паша скручивается прямо надо мной. Съёживается, стонет. А я успеваю столкнуть его с себя и просто бегу оттуда в состоянии безмолвного шока. Не могу даже кричать. Вообще открыть рот не могу. Всю трясёт. Спотыкаюсь, но не останавливаюсь.

Мне важнее всего мой малыш и моя чистота. Я никому не позволю себя трогать!

Выбегаю босиком на заснеженную улицу. Обувь и куртку держу в руках. Мчу так сильно, что даже не холодно. Но не успеваю добежать до забора, как понимаю, что всё закрыто, а в будке сидит охрана. И не просто один человек, а около пяти здоровых мужиков. И один из них кажется мне до смерти знакомым.

– Куда-то торопитесь? Вас приказано не выпускать, – твердят они и заливаются смехом. А у меня сердце из груди готово выпрыгнуть. От страха и беспомощности.

– Выпустите…Выпустите, – прошу я задушено. Умоляюще заглядываю в глаза каждому в поисках хоть чего-то человечного, но не нахожу. – Меня здесь насилуют! – кричу так, будто меня прямо сейчас режут, но они лишь пожимают плечами.