Дерзкий роман

Мы сидим в кафе-мороженом после дня карьеры, производя слишком много шума для группы из четырех взрослых и двух детей.

Бет и Макс увлечены разговором не о чем ином, как о машинах.

Он поднимает взгляд.

Я отворачиваюсь, пока он не заметил, что я пялюсь на него, как какая-нибудь жуткая фанатка, с подростковой влюбленностью.

Почему это происходит со мной?

Это не может быть Стинтон.

Это просто невозможно.

Мне даже не нужно перечислять причины, но если бы я это сделала, это заполнило бы один из тех древних свитков, которые тянутся во всю длину здания.

Тьфу.

Глядя на свое мороженое, наблюдая, как холодное лакомство медленно превращается в жидкое молоко, я заставляю свое сердце вести себя прилично.

— … и вот почему я никогда ездал на Черной красавице. Это было до тех пор, пока я не купил Красную красавицу. Она винтажная и никогда не покидает мой гараж. Если только это не для особых случаев, — говорит Макс.

Бет наклоняется вперед, в ее глазах сияют огоньки. — Сколько ей лет?

— Она — дитя восьмидесятых, — с гордостью говорит Макс.

Бет взвизгивает и перескакивает к списку всех своих любимых автомобилей восьмидесятых. Я никогда не видела, чтобы она так оживлялась с кем-либо, кроме Бейли. Всякий раз, когда она находится среди незнакомцев, она застенчива и замкнута. Ей трудно чувствовать себя комфортно среди новых лиц, особенно когда эти лица намного старше ее.

Увидев ее сейчас, можно подумать, что я лгу.

Она громко разговаривает, жестикулирует руками и перебивает Макс всякий раз, когда та слишком возбуждена.

Даже Бейли смотрит на нее так, словно никогда раньше не видел.

— Дон, ты в порядке? — Санни шепчет мне. Она сидит справа от меня. Большую часть последнего часа она держалась за руки со своим женихом Даррелом и пыталась подбодрить Бейли, который заметно встревожен тем, что Элизабет больше сосредоточена на Максе, чем на ком-либо еще за столом.

Я вздрагиваю, когда понимаю, что она наблюдала за мной.

Надеюсь, она не заметила, как я пялюсь на Макса.

— Я в порядке. — Мои губы изгибаются в, как я надеюсь, убедительной улыбке.

Санни поднимает аккуратную бровь. Она великолепная женщина с впечатляющим чувством стиля. Ее происхождение от племени майя проявляется в красноватых оттенках ее смуглой кожи, а также в переносице и раскосе глаз. Ее блестящие черные волосы ниспадают прямыми и ровными, переливаясь на солнце.

Санни бросает на меня неуверенный взгляд, а затем кладет руки на стол. Я удивлена, что она может пошевелить рукой, учитывая, что ее отягощает огромный бриллиант.

Прижимаясь ко мне, она улыбается мне. — Мне нужно в дамскую комнату. Ты не против пойти со мной?

— Э-э…

Она хватает меня за руку, прежде чем я успеваю что-либо сказать, и поднимает на ноги.

Макс обводит всех взглядом, его бледно-голубые глаза мерцают озорно и нежнее, чем я когда-либо видела. Мягче. Бет как будто смягчает все его острые углы.

Я моргаю.

Я впервые вижу его таким доступным и нежным. Маска высокомерия отсутствует, позволяя просвечивать другой его стороне. Та сторона, где богатого, дерзкого принца-разбойника из Stinton Group превосходит тихий, заботливый дядюшка.

Дядя. Он дядя Бет, Дон. Возьми себя в руки.

Подло думать о нем в таком ключе.

Но я заперта внутри.

Я не могу отвести взгляд от нежности в его глазах.

Я не могу удержаться, чтобы не заглянуть глубже в его кобальтово-голубой взгляд и не задаться вопросом, настоящий ли это Макс Стинтон или это просто иллюзия.

Эта мягкость проявляется только тогда, когда он с людьми, которых считает семьей?

Применяет ли он эту нежность где-нибудь еще? Например, когда целует любую супермодель месяца, которая ему приглянулась, крепко прижимая ее тело к себе и касаясь губами ее кожи…

Я задыхаюсь от собственного дыхания и начинаю кашлять.

Макс с трудом поднимается на ноги, озабоченно наклоняясь. — Дон, ты в порядке?

— С ней все в порядке. — Санни тянет меня за собой. — Пойдем.

Я, спотыкаясь, плетусь за ней, совершенно подавленная.

Моя голова полна ваты, и в ней застревают всевозможные липкие мысли о Максе Стинтоне.

Мне не позволено испытывать чувства к этому мужчине.

Меня не волнует, достаточно ли он амбициозен, чтобы превратить гигантский пиар-бардак в золото для своей компании.

Мне все равно, достаточно ли он ответственен, чтобы взвалить грехи своего брата на себя и расплачиваться за них, брать вину и гнев на себя без жалоб.

Меня не волнует, что он продолжает тихо присматривать за мной и что ссориться с ним — это то, чего мне не хватало последние несколько недель.

Ничто не изменит того факта, что он Стинтон, и, следовательно, этого никогда не может случиться.

Санни врывается в ванную, распахивает все кабинки, чтобы убедиться, что мы совершенно одни, а затем набрасывается на меня. — Ладно, выкладывай. Я думала, ты ненавидишь Stinton Group и всех с этой фамилией. Что происходит?

— О чем ты говоришь? — Я отстраняюсь от нее. Поскольку я в ванной, я могу с таким же успехом вымыть руки, ополоснуть лицо холодной водой и взять себя в руки.

Медленная, понимающая ухмылка сменяет озабоченное выражение лица Санни. — О боже. Он тебе нравится.

— Нет, это не так. — Дерьмо. Я говорила слишком быстро. Я знаю, что это звучит виновато.

— Дон, ты весь последний час строила ему глазки типа "липучки". Пожалуйста, дай мне разумное оправдание, если собираешься мне лгать.

Я судорожно втягиваю воздух, благодарный за то, что мои легкие все еще способны фильтровать кислород. Мой разум балансирует на грани срыва, и Санни не помогает.

Она подходит ближе. — Когда это случилось? Пока вы двое работали вместе?

— Нет. — Я наклоняюсь над раковиной и хватаюсь за края столешницы. Втянув плечи до ушей, я изо всех сил стараюсь держаться прямо. — Он под запретом.

— Почему? Что именно ты имеешь против Stinton Group?

— Я не хочу об этом говорить.