Десант из прошлого

* * *

Оцепенение, сковавшее тело и мозг, длилось считанные секунды. Выбрал первое, что пришло в голову: притвориться задремавшим, подпустить вплотную.

— Joe! t s you? — снова раздалось из ломающихся под чьими-то ногами кустов.

В голосе нотки тревоги. Медлить нельзя, иначе он не приблизится, заподозрит.

— Stand and delver! — хрипло выкрикнул Андреев в темноту.

Послышался смех — тот, в темноте, рассмеялся с явным облегчением и уже без опаски двинулся к пальме, в которую вжимался Андреев.

— Ours, ours… — благодушно бормотал он на ходу. Затем остановился, раздался металлический щелчок — и в лицо Андрееву внезапно ударил синий луч фонарика.

— О-о!.. — Восклицание застряло у солдата в горле. Пожалуй, он не успел ничего рассмотреть: Андреев в один миг подмял его под себя и, не дав опомниться, с силой несколько раз ударил головой о толстый сук. Человек сдавленно застонал, руки, пытавшиеся оттолкнуть Андреева, ослабли.

«Потерял сознание, — промелькнуло в голове Андреева. — Фонарик погасить… Так. Автомат? Пусть останется, ни к чему. Кляп… Рукавом от рубашки… А чем связать? Конечно, ремнем… Вот так… Вот так… Очухается не скоро. Фонарик? Пригодится…»

Андреев взял на руки обмякшее тело, сделал несколько шагов в сторону. Затем, отдуваясь, свалил в гущу кустарника. Все! Теперь немедленно к лагуне. С фонариком идти проще. Только не злоупотреблять им, а то нарвешься. Десять минут четвертого? М-да… Придется выйти на тропу. Кстати, она, возможно, и выведет на берег, минуя подлые мангры. Там посмотрим…

Сейчас он наконец почувствовал, как нестерпимо ноют и саднят исцарапанные ноги, ободранный бок. А, ладно, только бы вернуться до света…

* * *

…Было около семи утра, когда Том, уже час болтавшийся в теплой воде лагуны, заметил в нескольких метрах от кораллового барьера мелькающую среди волн точку. Том поправил маску акваланга, изо всех сил поплыл навстречу. Вскоре он оказался рядом с медленно плывущим Андреевым. Взглянув ему в лицо, юноша содрогнулся: русский был мертвенно бледен, глаза смотрели безжизненно.

Не сразу понял Александр Михайлович, чего от него добивается Том. Но в конце концов смысл жестикуляции дошел до его сознания, придавленного смертельной усталостью. С огромным трудом он опустил на лицо маску и ушел вслед за мальчиком под воду.

Только коснувшись края трубы, ведущей в оранжерею, Андреев осознал, что он все-таки доплыл.

Глава II СУМКА ИЗ КОЖИ ВАРАНА

События последних дней не располагали к особому оптимизму, а Сузи с удивлением замечала, что в глубине души радуется повороту в своей жизни. Щемящее беспокойство за Курта заполнило каждый час и минуту. Только теперь Сузи в полной мере ощутила, что она — живой человек, а не автомат, который ходит, улыбается и перебирает бумажки. Впервые за свои двадцать три года она поняла, как это радостно и как это трудно — любить.

«Узнай!.. Непременно узнай!» — сказал ей Курт сегодня на рассвете. Она приняла его слова как должное. Тревоги Курта стали ее тревогами. В ней пробудилось природное чувство женской преданности, которое заставляет верить не спрашивая и не сомневаясь.

Теперь она не может быть спокойной. То, что увидел доктор Андреев на Севере, — непонятно и страшно. Зачем на острове ракеты? Разве это не преступление: после заключения Договора о ядерном разоружении тайно строить атомную базу?

Чем больше Сузи думала о ракетах, тем значительнее становилось многое, чего она раньше либо не понимала, либо не хотела замечать. Например, эпидемиологи с солдафонскими манерами, что так часто наведываются к Гейнцу. Странно ведут они себя: президент и Высший совет для них будто не существуют. Они сажают свои вертолеты куда попало, лишь бы поближе к А-корпусу, и сразу же идут наверх, к Гейнцу. И заседают с ним по два, по три часа. А главный врач — седовласый огромный старик с запавшими губами, с тяжелым, давящим взглядом вызывает безотчетный страх. Когда Серж Карповский видит его, лицо у президента становится чуть-чуть растерянным. Теперь, после разговора с Куртом, она почти уверена: бесцеремонные люди в белых халатах — это те, кто хлопочет вокруг ракет.

После появления на острове русских Гейнц развил особенно бурную деятельность. Непонятно, когда он спит и ест. Иногда чуть не сутками просиживает в кабинете, но чаще всего с утра куда-то улетает на своем вертолете. Гейнц постарел, осунулся, щека постоянно дергается. Похоже, он страшно торопится. Но почему?

«Узнай…» А как? Конечно, она в курсе всех дел самого президента. Но совещания с «эпидемиологами» Гейнц проводит при закрытых дверях, и Сузи не помнит, чтобы Карповский присутствовал хотя бы на одном из них. Если б услышать, о чем они говорят.

Звонок! Зовет господин президент. Сузи встала из-за столика и открыла массивную дверь.

Карповский меланхолично смотрел в окно. Его пальцы выбивали дробь — в такт рваному ритму музыки, раздававшейся из плоского ящичка, который стоял перед ним на столе.

— Я передумал, Сузи, — сказал Карповский значительно. — Прием отменяется. Улечу до вечера в Уголок Радости, там кое-что нужно переиграть…

— Да-да, нужно, — машинально повторила девушка, зачарованно глядя на портативный магнитофон. Ее осенило.

— Скажите Гейнцу, — стараясь сохранить независимый тон, продолжал президент, — что сегодня я его беспокоить не стану. Если спросит, конечно…

Карповский встал, расправил плечи, щелчком стряхнул с рукава пылинку.

— Господин президент, — мягко сказала Сузи, — я думаю, вы там не соскучитесь. Вы мне оставите свою игрушку? Чудесная мелодия… Это Джонни Вайтл? Или Болдинг?

— Болдинг, детка. «Серенада без любви…» Понравилось? — Карповский улыбнулся. — Конечно, оставлю.

С трудом одолевая охватившее ее волнение, девушка взяла со стола изящный ящичек и вышла в приемную.

Серж Карповский наверняка удивился бы, узнав, как распорядилась секретарша магнитофоном. Вместо того что-бы слушать джаз, японка перемотала пленку, присоединила микрофон и, не включая, положила в сумочку.

В течение последующих двух часов мисс Окато была необычайно рассеянна. Она невпопад отвечала на вопросы, не прочитала ни одной бумажки. Похоже было, что она кого-то ждала: продолговатые глаза девушки поминутно обращались к окну. Наконец она дождалась: над площадью послышался гул вертолета. Убедившись, что он принадлежит санитарной службе, Сузи схватила сумку. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, она на ходу сунула руку в сумочку. Внутри что-то тихонько щелкнуло.

Девушка прошла длинный коридор и оказалась возле кабинета Гейнца. Рядом с дверью стоял охранник. Но Сузи на него даже не взглянула.

Гейнц сидел вполоборота к двери и прижимал к уху телефонную трубку. Одновременно он делал какие-то пометки в толстом блокноте. Увидев японку, Гейнц кивнул. Сузи пересекла комнату и присела на краешек низкого, похожего на растянутое кресло, дивана. Сумочку она поставила на пол слева от себя.

Прошла минута, другая. Гейнц все бубнил в трубку: «Да-да», «так», «понятно», его карандаш быстро бегал по блокноту. Он не смотрел на Сузи, а если бы и взглянул, то все равно бы не заметил, как белые туфельки японки осторожно подталкивали изящную сумку, пока она не скрылась под диваном.