Destroyed. Падшие ангелы

Вижу, как к намыливающемуся мочалкой студенту направляются двое любителей «поглубже и пожестче»

Тут меня взрывает от бешенства. Студент что-то визгливо кричит, когда его руки заламывают за спину и нагибают раком. Ситуация для здешнего места вполне тривиальная. Попался, лох. Ну что поделать? Нет, Рус, не влезай. Хватит тебе приключений. Но не выдерживаю отчаянных воплей, бросаюсь на насильников, один из них почти запихнул свой инструмент в мальчишку. Тот завывает от боли, визжит как свинья. Заварушка начинается нехилая. Достается мне от двух амбалов основательно. Мальчишке тоже прилетает во время драки, такой хлюпик: от пары ударов распластывается на кафельном полу, сильно расшибая лоб.

Мы оба в больничке. Пацан на соседней койке, лоб зашили, но мозги, походу, последние отшиблись при падении. Смотрит на меня влюбленным взглядом, в каждом слове заискивание, на все готов ради меня. Представляется студент Дэном и просит меня о защите.

– Я отплачу… отработаю, последнее отдам, все, что пожелаешь, для тебя сделаю, Рус. Должник теперь твой по гроб жизни, клянусь…

– Не клянись, малой, – раздраженно отворачиваюсь к стенке. И что может сделать для меня этот мальчишка? Тем более, что посетивший вечером меня сокамерник шепчет на ухо, по выходу мне нехилую месть готовят. Либо участь спасенного студента, либо перерезанное горло.

Ладно, и не таких видали. Сейчас я уже ничего не боюсь, наступил период, когда тюрьма стала домом. Досконально знаю все об этом мире. А знания – сила.

Деваться мне некуда. За несколько часов до выписки тырю со стола медсестры забытые ножницы. Раскручиваю их. Одну половинку обматываю куском простыни, сую в сапог.

В камере меня уже ждут…

– Ну что, снимай штанишки, – выходя из толпы, приближается ко мне смотрящий. А дальше все словно в замедленной съемке. В голове тишина, удары сердца бьют по перепонкам. Оглушают. Тело мое словно струна натянутая. Замираю в ожидании спускового крючка. Как только противник заносит руку для удара, выпускаю из рукава нож и бью ему в область живота. Глухота, от адреналина полная анемия чувств. Все в каком-то тумане. Вынимаю нож, а потом бью еще. Вот и все. Это было моим первым убийством. Чертой, через которую мне пришлось переступить для того, чтобы выжить.

И снова карцер, долгий и беспощадный. Одевают на меня робу тоненькую. В карцере температура – кружку ставишь на окно, льдом покрывается. А судья, не разбираясь, не находит ничего лучше, как впаять еще по сроку всем, кто в камере был. Своих сдавать никто не решился. А мусорам шумиха ни к чему. К двум оставшимся годам приписали еще три.

По выходу из карцера меня ждет новая волна кровавых, жестоких схваток. Словно круги ада, круг за кругом все вертится, подобно чертовому колесу. Месиво грязи, вони, боли и ненависти.

Спать по ночам перестал. Глаза прикрою, а сам заточку под подушкой в кулаке сжимаю. В любую минуту могут застать.

После убийства за меня снова администрация взялась. Слишком много проблем от меня было. Снова ломать начали. Кинули в пресс-хату. Когда за мной пришли, я знал куда поведут. Приготовился заранее. Там, в углу камеры, пол был слегка подгнивший. Вытянул я огромный гвоздь из доски деревянной, в рукав спрятал.

В камеру зашел, понимаю, что на этот раз не повезет. Есть только один шанс выжить. Один на миллион.

– Слышь, пацан. Мы знаем тебя. Наслышаны. Давай, мы тебя не трогаем. Делай все сам.

Вены вскрыть гвоздем не получится. Один хер. Зашьют, вернут обратно, и снова – по новой. Здесь нужно было идти на риск. И я пошел.

Вытянул гвоздь из рукава, подставил к левой стороне груди, аккурат напротив сердца, и как стукну кулаком. А в голове мысль: «Если судьба, то выживу».

Выжил. Пару миллиметров до сердца оставалось. Отлежался на больничке, а вернулся другим человеком. Именно после этого безумного поступка навсегда перестал существовать неуверенный в себе, неопределившийся в этой жизни пацан. Его место занял жестокий, уверенный в своих целях, желающий мести врагам…

Хищник.

Глава 3

Кристина

Маленькая глупенькая крольчишка… Одурманенная волнующим ароматом, плененная гипнотическим взглядом невероятных глаз, я без единой попытки сопротивления самостоятельно отдала себя в руки самому коварному зверю.

«Плачь, крольчишка-трусишка, ведь это единственное, что лучше всего у тебя получается», – шепчу себе мысленно, чувствуя, как прикосновения незнакомца из нежных и манящих превращаются в грубые, даже жестокие.

Парень ведет меня быстрым, уверенным шагом в сторону от ярких огней здания, за угол, к едва освещенному переулку. Все мои инстинкты вопят об опасности, от страха подкашиваются ноги, ставшие вдруг непослушными, ватными. В таком состоянии, даже если рискну вырваться, мне не убежать. Я, как безвольная кукла, машинально переставляя ноги, двигаюсь туда, куда направляет меня незнакомец с пистолетом. Прощаюсь мысленно с семьей, дорогими сердцу людьми и шепчу себе, что скоро окажусь рядом с родной мамой. Видимо, такая у нас обеих судьба – сгинуть от рук мужчин, которым нам так хотелось верить…

Мы подходим к заляпанному грязью внедорожнику, колеса, номера, даже стекла покрыты серыми разводами глины. Похититель до боли сжимает мои предплечья.

– Залезай, – командует, открыв заднюю дверцу машины. А я поднимаю на него испуганный взгляд и слова не могу выдавить из пересохшего рта.

– В машину, быстро, – теперь в его взгляде нет ни единого просвета. В карих омутах плещется безграничная злость. В них непроглядная, пугающая до дрожи в коленях темнота. По коже – колкие мурашки, а в голове – набатом мысль: что могло меня пленить в этом чудовище?

– Отпусти меня, – слова получаются тихими, голос дрожит. Да, я вся дрожу от неописуемого страха. Мой жалобный скулеж действует катализатором его ярости. Он с силой пытается затолкать меня в салон. Я мертвой хваткой цепляюсь за дверцу машины, понимая, что сейчас использую последний шанс. Если он затащит меня в машину, мне конец.

– Слушай меня, Сахарочек, – издевательски произносит он сквозь зубы, перемещая пистолет мне в район виска. – Я бы очень не хотел отстрелить твою хорошенькую головку. Так что будь послушной девочкой, – низкий рокот его голоса заставляет все мои инстинкты вопить от ужаса. А последующий щелчок взведенного курка лишает остатков самообладания. Ноги вмиг становятся ватными, а сердце бьется в таком бешеном ритме, что я едва могу дышать, голова кружится, я буквально падаю на сидение.

– Твое платье, конечно, супер, в нем ты как вкусный торт, но сейчас не до сладкого, – продолжает издеваться похититель. – Так что, если не хочешь повысить мой интерес, сзади есть, что накинуть…

Ехидные слова похитителя заставляют меня лихорадочно шарить руками по креслу, нащупываю что-то кожаное, похоже, длинный плащ, и как можно скорее заворачиваюсь в него, только сейчас осознав, как продрогла, хоть ночь обещала быть теплой… Меня окутывает тот же самый аромат, смесь изысканного парфюма и сигарет, тот самый, который сыграл столь роковую роль в сегодняшнем вечере. Но сейчас этот запах мне противен, он ассоциируется со страхом, с безумной паникой, которая заставляет кровь стучать в висках набатом.