Десять тысяч стилей. Книга тринадцатая

Нунчаки попали точно в подбородок, уничтожив всю нижнюю часть лица. Врага это не смутило. Пусть удар и не дал ему разорвать Волка, мертвец снова атаковал — вместе со своим «товарищем».

«Прочные и быстрые. У них необычные тела, которые могут выдерживать большие нагрузки — оттого и скорость», — подумал Ливий.

Если Со Фумайо шел по пути механики, то Яо Шиодан практиковал почти то же самое, но с органическим подходом.

Оба врага ударили своими руками, стараясь разорвать Волка. Яо Шиодан лишь наблюдал, ему не было нужды вмешиваться в сражение. Нунчаки сверкнули — и первый враг упал с раздробленным черепом, а второй получил удар точно в шею. Но даже свернутая шея не мешала ему, он снова попытался ударить — и закончил так же, как первый.

— Хорошо, — кивнул Яо Шиодан, и крышки гробов начали отлетать, как пробки бутылок в винном погребе.

Из открытых гробов шагнули цзянши. Всего их было шестнадцать — последние два гроба оставались закрытыми.

«Это проблема», — подумал Ливий. Боялся он не цзянши, а того, что с поддержкой шестнадцати мертвецов Яо Шиодан может получить преимущество.

— Эйфьо.

Ветер окутал Ливия. Этого было мало: Волк открыл Волю Ветра и Волю Тела, ускорив себя.

«Посмотрим, как вы за мной поспеете».

Шестнадцать цзянши бросились на Ливия, чуть ли не расталкивая друг друга, как стая голодных псов. Но Волк атаковал сам, приблизившись Шагом Предков и ударив нунчаками.

Голова цзянши вошла в тело, ломая шею — и даже так поднятый из мертвых воин продолжал жить. Мертвецы со всех сторон бросились на Ливия, но Волк уже шагнул в сторону, нанося очередной удар.

Коготь цзянши прошел в опасной близости от уха.

«Они быстрее первых двух!».

Шагнув назад, Ливий оказался в рядах зрительских мест. Цзянши бросились следом, и первого мертвеца Волк ударом нунчак отправил к гробам. Будто ядро, враг отлетел и пробил собой деревянный пол сцены. Этого было мало: даже с Волей Тела Ливий не смог убить цзянши.

Нунчаки описали дугу и врезались во второго противника. Половинка нунчак отскочила, как от металла, а мертвец лишь пошатнулся.

«Он крепче других!», — подумал Волк, прыжком вверх уворачиваясь от атак. Ногой Ливий оттолкнулся от головы цзянши, чтобы отпрыгнуть в сторону.

«И эти талисманы не так просто повредить», — подумал Волк. Удар ногой пришелся прямо по бумажке, и она лишь слегка помялась.

Кто-то из цзянши был прочнее, кто-то сильнее или быстрее. Тела и уровень развития отличались у бойцов при жизни, поэтому и цзянши получились разные. Каждый из этих живых мертвецов мог с легкостью отправить на тот свет Мастера Востока, а двое без усилий разобрались бы с Великим Мастером.

«Нунчаки не подходят. Менять не стану», — подумал Ливий. Дробящее оружие хуже всего работало против живых мертвецов, с топором или мечом бой закончился бы намного быстрее.

Удар нунчак оторвал цзянши голову, отправив ее под купол театра. Не все враги были до одури прочными, некоторых можно было легко убивать, как и первых двух.

«Почему ты ничего не делаешь? Рано или поздно я приду за тобой. Ждешь, что я выдохнусь? Не дождешься», — думал Ливий, следя за Яо Шиоданом, который продолжал стоять и смотреть.

Зрительские ряды уничтожались ордой мертвецов, бегущей за Волком по пятам. Дав один удар, Ливий тут же делал шаг на два десятка метров, чтобы ударить первого догнавшего его противника.

Яо Шиодан лишь смотрел. Стоя на сцене, он наблюдал за тем, как Ливий по кругу бегает по театру, пока за ним гоняются цзянши. С каждым кругом живых мертвецов становилось меньше, а пыл Волка не угасал. Становилось понятно, кто побеждает.

«Прочный ублюдок».

Один из цзянши оказался невероятно крепким. Пять ударов Ливия будто ушли в никуда, нунчаки только оставляли на мертвеце вмятины — такие, как на металле.

«А что, если так?».

Под руку подвернулся еще один цзянши, и Ливий вцепился ладонью в его талисман.

«Крепко!».

Казалось, что бумажная полоска на лбу мертвеца — часть его тела. Ливию пришлось напрячься, и только тогда талисман поддался.

Волк шагнул назад. И цзянши без талисмана сразу набросился на своего товарища.

«Вот, значит, как. Не стоило и надеяться, что они придут в себя», — подумал Ливий.

Цзянши не были людьми. Все, что осталось в каждом живом мертвеце от человека — это тело. Даже это казалось аморальным, но Ливий видал вещи и похуже.

Воля Дубины, которую еще называют Волей Булавы, уже давно была готова открыться, как и Воля Кнута. Не хватало совсем немного — одного неплохого боя. И Ливий смог его получить.

Обе Воли пробудились. «Не знаю, как это называется в Централе — наверное, Воля Цепа или Воля Кистеня. Но для меня это Воля Нунчак», — подумал Ливий и остановился.

Цзянши осталось всего трое, из них один — тот крепкий. Враги бросились на Волка, и вертикальный удар нунчаками раздробил одному цзянши голову. Сделав перехват, Ливий ударил еще раз, снося голову второму врагу.

Оставался только крепкий.

Его рука почти коснулась Волка, как нунчаки обернулись вокруг конечности. Ливий поднырнул вниз, оказываясь сбоку и выкручивая руку — цзянши рухнул на пол.

Этого было достаточно. Пока мертвец вскакивал, Ливий успел встать в боевую стойку.

Три быстрых удара с перехватами. Одна атака пришлась на руку, вторая — в район таза, и третья — прямо по голове. Удары с силой четырех Воль превратили тело цзянши в статую уродца, покореженную в трех местах. Но враг еще был «жив».

«Как-то так?», — подумал Ливий, прислушиваясь к оружию. До этого он атаковал, больше полагаясь на Волю Дубины. Теперь же акцент сместился на Волю Кнута.

Перехватив нунчаки двумя руками, Ливий на мгновение замер и отпустил одну половину. Молниеносный горизонтальный удар стал последней точкой в бою с цзянши — нунчаки отделили его голову от шеи, будто лезвием.

— Показывай, что еще осталось, — кивнул Волк в сторону двух нераскрытых гробов. — А потом я убью тебя, некромант.

— Считаешь меня злодеем? — спросил Яо Шиодан.

— Вроде того.

— Не стоит. Все это — лишь вопрос рациональности. Представим, что в твоем подчинении сто человек. Смерть одного повысит эффективность всех остальных на двести процентов, и при этом на место убитого ты легко найдешь замену. Ты руководствуешься принципами, верно? Мораль и все такое. Но что ты будешь делать, когда твой противник не будет тратить на это время. Он получает двести процентов эффективности, а ты — нет. Если ты проиграешь, то все твои люди станут его людьми. Возможно, они как раз и займут роль тех самых овечек для заклания. Разве ты не захочешь спасти своих людей, пожертвовав одним-двумя?