Десять тысяч стилей. Книга тринадцатая

— Ах, мой дорогой Мирмон. Тебе не стоило этого делать.

— Глава?!

К месту тайной встречи шел Ауреус. Мирмон попытался сдвинуться, но магия крепко держала его.

— Ваше место встреч нелегко было вычислить. Скрыть все эти письмена — тоже. Я не люблю предателей, Мирмон, поэтому ты умрешь, — с улыбкой произнес Ауреус, и в воздухе стали появляться Золотые Символы.

— Нет! — прокричал Мирмон, силой вырываясь из западни. Но помощник Ауреуса ничего не успел сделать, его со всех сторон окружили золотые стены, которые быстро сдвинулись, превращая тело внутри «коробки» в куб костного фарша.

Золотые символы вошли в землю, где и исчезли. Ауреус даже не хотел видеть останки предателя.

— Теперь ты, шпионка «Единства», — улыбнулся глава Златоглава.

— Если вы убьете меня, «Единство» узнает об этом.

— О, я не собираюсь тебя убивать, — с деланным удивлением произнес Ауреус. — Открой письмо.

Магические письмена пропали. Пару секунд женщина колебалась, а затем достала письмо и вскрыла печать.

— Объявление войны? — удивленно спросила шпионка.

— Разумеется, — улыбнулся Ауреус. — Уж не думала ли ты, что я могу обойтись без красивого объявления войны прошлым союзникам? Это было бы слишком вульгарно для такого, как я.

Шпионка вновь посмотрела на письмо и перевела взгляд на главу Златоглава.

— Почему вы убили его? Он работал на «Единство».

— Я не терплю предательство в моей школе в любом виде, — ответил Ауреус. — Даже если он был неправ. Увы, Мирмон оказался непригоден для моей работы — стоит поручить это кому-то другому.

— Если вы действительно на стороне «Единства», позвольте сделать это мне, — сказала шпионка.

Воцарилось молчание.

Шпионка хорошо понимала, что Ауреус знал о предательстве Мирмона. Письмо могло быть ненастоящим, и сейчас глава Златоглава мог вернуться, написать новое и передать с доверенным человеком. Предложение шпионки было давлением и проверкой. Приходилось рисковать, ведь перед ней стоял один из глав Большой Десятки, способный стереть ее за считанные мгновения.

— Хорошее предложение, — улыбнулся Ауреус. — Мои люди понадобятся мне здесь. Тогда я жду скорейшего выполнения работы. Если я узнаю, что Сизый Камень не получил мое письмо — ты будешь казнена самым жестоким способом. Я смогу договориться об этом с Хаосом.

Несмотря на самообладание, шпионка нервно сглотнула. Она знала, как умеют пытать и казнить в «Единстве».

— Выполню, — произнесла она на выдохе, протягивая письмо Ауреусу. Глава Златоглава восстановил магическую печать, и шпионка «Единства» исчезла, чтобы как можно быстрее сделать свою работу.

Когда Ливий открыл глаза утром, он несколько секунд смотрел в потолок, думая о том, что хотел бы сегодня сделать. Только тогда Волк встал, поел и отправился на Пик Древа.

Встретил его там хорошо знакомый человек.

— Вспоминаю, как ждал вас на свои лекции, ученик Ливий.

— Учитель Кастрид, — улыбнулся Волк.

То, что Кастрид выжил, Ливий уже понял. Но сейчас, встретив мастера лицом к лицу, Волка захлестнули эмоции. Ливий подошел к Кастриду, и, немного поколебавшись, по-мужски обнял.

— Спасибо. Вы спасли мне жизнь в тот день.

— Пустое, ученик Ливий. Разве это не долг учителя — спасать своего ученика? — улыбнулся Кастрид. — Пойдемте в мой кабинет. Нам есть о чем поговорить.

Пики не были отдельными зданиями, как были Школы в Сильнаре. Они были частью одной огромной крепости, пусть и скрывались за воротами. Кастрид провел Волка через одни, повел вверх по лестнице и уже через пару секунд учитель и ученик стояли в кабинете.

— Вот мы и здесь. Можно спокойно разговаривать, не боясь, что нас услышат!

— Есть какая-то важная тема?

— Конечно, ученик! — взмахнул рукой Кастрид. — Вы ведь помните тот день?

— Отлично помню, — кивнул Ливий. Мастер говорил о дне нападения на Сильнар, тут и догадываться не стоило.

Кастрид прошел к своему столу. На нем стояла банка, а в ней летела бабочка.

— А этот день вы помните?

— Помню.

Когда-то давно Кастрид объяснил Ливию суть темных техник. Тогда мастер показал это на бабочках, выкачав их жизненную энергию.

— Светлый применял Черный Флаг, — сказал Кастрид. — Я мог сопротивляться его технике только потому, что владел похожей.

Волк кивнул.

— Тогда я не обратил на это внимания, времени не было. А потом не задавался лишними вопросами — владеете и владеете. Но что это было? Черный Флаг? Черный Завет?

— Ни то, ни другое, — ответил Кастрид. — Когда-то давно — когда мои родители были живы — меня обучили темной технике. Ничего удивительного, если ты родился в темной секте.

— В темной секте? Вы? — удивился Ливий.

Кастрид положил ладонь на банку. Бабочка обратилась в пыль.

— Адоматова Гниль. Болезнь, превращенная в технику. Есть множество темных техник, и Адоматова Гниль — не лучшая из них. Меня обучили еще в детстве, долгие годы я отказывался от нее. Но корни есть корни. Адоматова Гниль спасла мою жизнь однажды. Эта сила, которую я считал проклятой, стала для меня еще омерзительней, и тогда я понял, что больше нельзя убегать. Надо обернуться и посмотреть проблеме в лицо, осознать ее.

Мастер выдвинул подстольный ящик. Взмахивая ладонью, Кастрид открывал магические замки один за другим, десятки заклинаний оберегали содержимое ящика. Наконец, мастер закончил: крышка отодвинулась, и Кастрид достал рукописный фолиант, положив его на стол.

— Вы помните про грань, ученик? Я бы засомневался, могу ли я вас так еще называть, но сегодня я буду учить вас. Скорее всего, в последний раз.

— Помню. Граница нормальности размыта. Мы — идущие, мы привыкли отнимать жизни. То, что для другого — зверство, для нас — норма. Но есть границы, которые даже таким людям, как мы, пересекать нельзя.

— Именно так, ученик. Но когда кто-то пересекает эту границу — с ним сложнее справиться, ведь он черпает силу, недоступную здравомыслящему человеку. Иногда владеть темными техниками — это не что-то плохое до тех пор, пока ты применяешь их для противодействия вражеским техникам. Прямо как в том бою.

Волк кивнул. Он ничего не смог сделать Светлому, его Черный Флаг был просто чудовищен.

— Я изучал Адомоватову Гниль именно с такого ракурса. За долгие годы я изменил технику. Адоматова Гниль — это болезнь, отбирающая жизнь у врага. Моя новая техника напоминает весы: тебе просто нужно наклонить одну из чаш, чтобы жизнь начала утекать. В обоих случаях ты вытягиваешь жизненную энергию из человека, но принцип — разный.

— Как вы назвали свою технику?

— Отрицательный Рост.

— Забавное название, — улыбнулся Ливий.

Кастрид кивнул и показал на фолиант.

— Изучите мою технику, Ливий.

Не задавая лишних вопросов, Волк взял фолиант в руки.

Это был научный труд, дело всей жизни Кастрида. Сотни страниц, десятки схем и рисунков — мастер изучил Адоматову Гниль и принципы поглощения жизненной энергии с дотошностью ученого.

— Готово, — кивнул Ливий через пять минут, закрыв фолиант.