Детекция скрываемой информации. Психофизиологический подход

Комплекс когнитивных процессов, обеспечивающих ложь, представляется сложным и многоуровневым – это и формирование намерения солгать, и мысленное планирование ложного сообщения, и воображение, и, конечно же, сознательная реализация ложных ответов. По мнению Y. Yaling et al. [2005], для успешного обеспечения лжи или обмана привлекается значительно больше когнитивных функций и энергоресурсов, чем при правдивых ответах.

Высказываются предположения, что высокие энергозатраты, обеспечивающие процесс лжи, сопряжены с изменением в активности механизмов внимания, либо с изменением нагрузки на механизмы памяти, либо с разрешением конфликта, возникающего между процессами восприятия и памяти, например, при переключении внимания на факторы возможной угрозы [Вендемия, 2003; Cutmore et al., 2009]. Повышенная активация внимания зависит от угрозы возможного разоблачения лжи, т. е. от степени выраженности мотива избежать наказания. Нагрузка на память увеличивается из-за возрастающего объема информации, удерживаемой в памяти, и необходимости постоянного контроля содержания и качества ложных сообщений, а также одновременного восприятия и анализа производимого впечатления на окружающих. При этом в обеспечении генезиса лжи задействуется множество других когнитивных процессов, в которых участвуют различные участки мозга, – это и извлечение истинной информации из памяти, и волевой контроль поведения, а также мышление и речь с целью формулировки ложного ответа [Вендемия, 2003].

Следует отметить, что психофизиологические реакции и при восприятии, и при реализации лжи могут проявляться как на сознательном, так и на подсознательном уровне [Костандов, 1988].

Так же как и при творческом процессе, когнитивные мозговые механизмы при реализации лжи тесно взаимосвязаны с эмоциональными процессами. Согласно информационной теории эмоций П. В. Симонова [1975], в генезисе реакций лжи участвуют различные структуры мозга (новая кора, гиппокамп, миндалина). При этом реакция лжи в ответ на значимые стимулы представляет собой разновидность ориентировочной реакции обследуемого для организации нового действия, в которой присутствуют «мотивационный компонент», связанный с интенсивностью потребности и значимостью стимула, и «ориентировочный компонент», связанный с величиной рассогласования реального и ожидаемого результата [Дикий, 2011].

На нейрофизиологическом уровне мозговой механизм детекции ошибок рассматривается как специфичная структура нейронных популяций подкорковых зон и коры головного мозга, избирательно реагирующих на любое нарушение стереотипной последовательности действий, которое воспринимается как ошибка. Эти нейроны-детекторы ошибок расположены в разных частях мозга: в париетальном отделе коры правого полушария мозга, в роландовой борозде, в переднем париетальном и париетально-темпоральном отделах коры, в поясной извилине. Исследования нейронных механизмов детекции ошибок в опытах с ошибочным выполнением задачи выявили отличие реакции популяций нейронов париетального отдела коры правого полушария (поле 7 по Бродману) и роландовой борозды (поля 1–4 по Бродману) в виде фазического увеличения частоты разрядов [Киреев и др., 2008].

Надо также отметить, что в процессе как лжи, так и творчества участвуют не только корковые структуры головного мозга. Так, выявлены различия в паттернах активности подкорковых структур гиппокампа во время процессов запоминания и воображения [Kirwan et al., 2014]. Показано, что, хотя все структуры гиппокампа участвуют в обоих этих психических процессах (вспоминании прошлых событий и представлении воображаемого будущего), функционально они осуществляют две разные задачи. Вероятно, когнитивные процессы, обеспечивающие проявления лжи, обмана и творчества, могут «обслуживаться» одними и теми же мозговыми структурами и иметь схожие нейрофизиологические механизмы.

Глава 3. Традиционные методы выявления скрываемой информации. Информативные вегетативные признаки инструментальной детекции лжи

3.1. Основные научные подходы к выявлению скрываемой информации с помощью полиграфа. Теоретические основы инструментальной детекции лжи

В рамках психофизиологического подхода в настоящее время выделяют две группы теорий выявления скрываемой информации [Холодный, Савельев, 1996; Яниг, 1985]:

– в теориях первой группы в качестве важнейших детерминант психофизиологической организации функций человека выделяют мотивационные и эмоциональные факторы: теория «угрозы наказания», теория конфликта и условно-рефлекторная теория;

– теории второй группы базируются на когнитивных факторах: теория активации, дихотомизационная теория.

Рассмотрим каждую из этих теорий. В основу теории «угрозы наказания», которая относится к теориям первой группы, положена идея о страхе человека перед проверкой с помощью полиграфа, причем этот страх порождает выраженные физиологические реакции при ложных ответах. Физиологические изменения вызывают проверочные вопросы, которые активизируют симпатическую нервную систему. Физиологическая реакция будет зарегистрирована даже в случае, если человек признает себя виновным в содеянном и поставленный вопрос не вызовет активацию симпатической нервной системы [Холодный, Савельев, 1996].

По мнению критиков теории «угрозы наказания», полиграф скорее измеряет страх перед проверкой, чем ложь как таковую. Более того, действием симпатической нервной системы обусловлены далеко не все изменения в организме, происходящие на психофизиологическом уровне. Например, реакциями парасимпатической, а не симпатической нервной системы определяется снижение частоты сердечных сокращений в ответ на предъявление участнику полиграфной проверки значимых для него вопросов, которое часто наблюдается при испытании на полиграфе.

Согласно теории конфликта, которая основана на концепции когнитивного диссонанса Л. Фестингера, личности свойственно стремление к связному и упорядоченному восприятию своего отношения к миру, поэтому физиологические реакции будут выражены в том случае, когда у человека одновременно активированы и тенденция говорить правду, и тенденция лгать относительно рассматриваемого вопроса [Яниг, 1985].

В основе теории конфликта лежат идеи А. Р. Лурии о том, что при необходимости сокрытия значимой информации (например, при совершении противоправных действий) у человека возникает состояние острого аффективного напряжения, психической травмы, которое будет подавляться тем сильнее, чем больше опасность раскрытия истины. Признание при этом может уменьшить такой конфликт и вернуть личность в определенной степени в нормальное состояние [Лурия, 1984].

Условно-рефлекторная теория детекции лжи основана на принципах высшей нервной деятельности И. П. Павлова, в соответствии с которыми эмоционально значимые вопросы вызывают сильную физиологическую реакцию, обусловленную прошлым опытом.

К основным недостаткам мотивационно-эмоциональных теорий относится невозможность с их точки зрения объяснить значительные успехи в детекции лжи в случаях отсутствия высокой мотивации у испытуемых к сокрытию информации, к избеганию обнаружения лжи.

Теории, основывающиеся на «когнитивных факторах», связанных с восприятием и переработкой предъявляемых при полиграфной проверке стимулов, призваны в определенной степени устранить этот недостаток. Одна из этих теорий – теория активации, в соответствии с которой возможность детекции объясняется различиями в активационной силе предъявляемых стимулов [Яниг, 1985]. Особое значение определенный стимул будет иметь для субъекта только в случае, если он скрывает информацию. Этот стимул вызовет у него более сильный ориентировочный рефлекс, чем на другие стимулы, не связанные со скрываемой информацией. Другими словами, если человек говорит правду, ему не нужно поддерживать в активном состоянии большой объем информации, находящейся в памяти. Если же человек скрывает информацию, то ему приходится постоянно держать под контролем и содержание своих ложных высказываний, и действительное состояние дел. С когнитивной точки зрения произнесение лжи всегда более сложно по сравнению с произнесением правды. В случае произнесения человеком правды все стимулы для него будут равнозначны и будут вызывать обычные ориентировочные рефлексы, угасающие при повторении. Таким образом, теория активации позволяет объяснить причины существенных различий в эффективности выделения значимых стимулов при различных уровнях мотивации. Тем не менее в реальных условиях при детекции лжи угроза наказания подавляет эффект бдительности и внимания, вследствие чего на практике эта теория малоприменима.

Как следует из дихотомической теории Либлича и Бен-Шахара [Яниг, 1985; Ben-Shakhar, Lieblich, 1982], психофизиологическая детекция зависит от относительной частоты значимых стимулов в группе, предъявляемой испытуемому в ходе испытания на полиграфе. При этом лица, которые выбрали определенный (значимый) стимул, проявляют независимые процессы привыкания к двум классам стимулов (нейтральным и значимым). Группировка последовательности стимулов по степени сложности и определение закономерности привыкания субъекта к каждой из групп позволяют устанавливать их субъективную значимость. Согласно этой теории, детекция значимых и нейтральных стимулов невозможна в условиях их равновероятного предъявления, но на практике кожно-гальваническая реакция, вызванная значимыми стимулами, всегда проявляется сильнее, чем вызванная нейтральными стимулами. Кроме того, редко предъявляемые значимые стимулы вызывают более выраженные реакции КГР, чем нейтральные стимулы, предъявляемые в тех же условиях, что ограничивает применение этой теории в рамках научных исследований.

Помимо рассмотренных основных теоретических концепций детекции лжи существуют и другие теоретические взгляды на объяснение психического напряжения во время лжи. Так, в ряде теорий Р. Хеслгрейва обосновывается связь степени эмоционального напряжения во время лжи с возрастанием количества информации (истинной и ложной), которая привлекает внимание и активируется в процессе лжи; с эффектом новизны лживых ответов при появлении новой ассоциации непривычного ложного ответа с вопросом и т. п. [Яниг, 1985].