Детектив к лету

– Но как он превратился в того, к кому стали приезжать за советом такие известные люди, как Сонька Золотая Ручка и Лев Троцкий? – спросила рыжая журналистка.

– Все очень просто, милая Кассандра, – ответил Долгополов. – Что ему стоило обрести новый облик? Новое имя? Создать вокруг себя легенду? Так, изменяя свою внешность, он и дожил до персоны библиотекаря Лютикова. А уж тайны, связанные с обогащением, игрой в карты, обманами любого сорта, ему открывались по демонической природе. Только привози время от времени рабов и рабынь – и бросай в его топку.

– Но плоть и кровь Кощея, – заметил Иван Трофимов. – Почему он не истек кровью, когда изменялся, не покрылся синяками, почему так быстро срастались его кости?

– Опять двадцать пять! – Антон Антонович прихлопнул ладонью по столу. – Физика вам из школьного учебника покоя не дает? – Хозяин дома взялся разливать золотистую облепиховую настойку по рюмкам. – Не примеряйте вы свои скромные человеческие возможности на монстра, демона, который жил тысячи лет! Это во-первых. А во-вторых, он был мертвецом. Его плоть и кровь существовали только благодаря магии. Черной магии! Которую вы сами и прервали, сломав иглу бессмертия. А вот как и почему появилась эта игла, мы никогда и не узнаем. Об этом даже сказки не рассказывают.

– А голоса? Почему он говорил разными голосами там, в подземелье?

– Ну, Иван! Вот хотите, чтобы я вам ответил на все вопросы, да?

– Желательно, – пожал плечами учитель географии.

– Желательно! Думаю, когда менялась его суть, то и личности его начинали двоиться и троиться.

– Трудно все это понять, – вздохнул молодой географ. – Очень трудно…

– А я постепенно привыкаю, – ободрила его Кассандра. – Тут вопросы веры на первом плане, а не привычных нам знаний.

– Устами младенца, – с усмешкой заметил Крымов.

– И никакой я не младенец, – осуждающе взглянула на него девушка. – А взрослая женщина, между прочим. И очень странно, Андрей, что ты этого упорно не замечаешь…

За столом возникло неловкое молчание. Пора было опрокинуть по рюмке, что они и сделали. Кассандра только осторожно пригубила за компанию.

– Вы сказали, что Константин Пожарский был вашим прапрадедом, – напомнил Крымов. – Не расскажете?

– Прямой предок по мужской линии, – ответил географ. – Он женился на троюродной сестре Елизаветы Марьиной – Авдотье, сироте. Пожарского убили за неделю до рождения сына. Долгая история.

– Ясно, – кивнул детектив. – Но вы отомстили воистину как герой сказки. Настоящий Иван-царевич.

– Когда у вас поезд, Иван-царевич? – закусив белым наливом, спросил Долгополов.

– Поеду на шестичасовом, – ответил тот. – Вот вернусь домой, и как жить дальше? Не представляю. Как обычную географию преподавать, когда прямо под тобой Кощеево царство? У вас есть ответы?

– Есть, – кивнул бодрый старик.

– И какие же?

– Музей! – с видом провидца потряс кривым указательным пальцем Антон Антонович. – Какой музей теперь у вас будет! Да ваш Сорочий хутор на весь мир прославится. И разбогатеет, кстати. К вам москвичи фильмы приедут снимать. Сказки! И фильмы ужасов. Если вы их пустите, конечно. Уж поверьте мне, молодой человек! – Он немного поутих. – Только бы там свалки из человеческих костей на обнаружили. А то конфуз выйдет. Следователи понаедут, уголовные дела откроют. Опечатают царство нелюдя. – Хозяин дома прихватил бутылку с наливкой и вновь потянулся разливать ее по рюмкам. – Я правду говорю, Андрей Петрович? Скажите нам, как капитан убойного отдела в отставке, просветите скромных дилетантов. Опечатают ваши коллеги в таком случае наше Кощеево царство?..

Татьяна Устинова. Божье место

У нас и было-то всего часа два, наверное.

У нас было часа два и очень плохое настроение – из рук вон. Так бывает, когда все поперек, все не ладится, в какую-то больницу надо ехать – господи, как мне надоели больницы! – везти родственников и ждать, чем дело кончится, – господи, как это ужасно, ждать в больнице! И жаловаться не на кого и некому, ничего особенного не происходит, просто время пришло. Никто не молодеет и не здоровеет, а все стареют и болеют, всем нужна помощь, поддержка, в больницу поехать, в командировку проводить, вещи собрать, потом еще подумать о чем-то возвышенном, например о летнем спортивном лагере для Тимофея.

В общем, времени «на отдых на природе» у нас было мало, почти совсем не было.

Муж мой приехал с работы в середине дня и сказал тусклым голосом, что послезавтра, в воскресенье, он опять должен улететь – это ненадолго, может, дня на четыре, а может, на неделю, а в общем, как пойдет. Очень хорошо, сказала я, скатертью дорога. Кажется, сумка твоя так и стоит неразобранная. Мы вытащим оттуда ватные штаны, ибо в тот раз ты летал за полярный круг, и всунем плавки, ибо в этот раз планируется южное направление.

– Подожди ты острить, – сказал он по-прежнему тускло. – Я сегодня больше на работу не поеду. Давай куда-нибудь съездим… по старой памяти.

– По старой памяти – это, значит, куда? – не поняла я.

Оказалось, что в лес. Ну как раньше ездили, когда дети были маленькие, деревья, соответственно, большие, березы белые, машина была «Нива», и мы страшно ее любили, потому что наша «Нива» лезла через любую лужу и любую размолотую трактором грязь, и только двигатель ее бодро и радостно урчал. Нашей «Ниве» нравилось возить нас в лес!..

Ругая Женьку, которого скрутил приступ сентиментальности – такое бывает крайне редко, – я нашла какие-то брезентовые штаны – с трудом нашла, между прочим! – косынку голубого цвета, клетчатую рубаху и какую-то торбочку. Зачем ездят в лес? В лес ездят, чтобы собирать ягоды и грибы на лесной поляне. До грибов дело не дошло, рано еще, выходит, едем за ягодами.

…И мы поехали!

Мы поехали «как раньше» – деревнями и узкими дорожками, чтобы не угодить в пятничные толпы страждущих вырваться из каменных джунглей.

Мы проехали Тимонино, Коренево, Собакино, поворот на проселок и съезд в лес в Никитском, это мы помнили со времен «когда деревья были большие», а дети маленькие и нас везла «Нива». Ничего вокруг не узнать, конечно. Дачные кооперативы «Ромашки», кафе «У Клавы» и хинкальные «Вкус № 1».

Но все-таки лес мы нашли. Он еще цел пока.

Мы пошли через поле – как нормальные люди, в брезентовых штанах и с торбочкой, и солнце палило так, что пришлось скинуть с плеч клетчатые рубахи, и мы удивились друг другу – под этим солнцем и на этом поле оказалось, что у нас какие-то неправдоподобно бледные лица и такие же белые, как тесто, руки.

Мы дошли до косогора, до берез, и здесь было просторно и прохладно, и даже оводы не летали. Бабушка моя очень любила это место, называла его «Божье», именно потому, что ветерок и никаких оводов. В колеях старой, заросшей мелким кустарником и иван-да-марьей дороги мы углядели крепенький белый гриб с кофейной шляпкой, а потом еще и еще один! Мы аккуратно срезали их и складывали в торбочку, и она моментально и приятно потяжелела. Березы шумели высоко-высоко, и небо было просторное, жаркое, какое бывает только в начале лета, когда все самое лучшее еще впереди.