Детективное агенство «Аргус» [сборник]

— Тютюнов — это криминальный авторитет? Он что: тоже в депутаты ринулся?

— Конечно. Лучшей крыши для бандита найти трудно. Да и бюджетные расходы всегда в нужную сторону направить можно. Он — главный соперник, остальные двое — бизнесмен Чвагин и юрист Варкутин — серьезной угрозы не представляют. Из — за Тютюнова к тебе и пришел.

— Рассказывай!

— Зная отношение к чр<акам, как конкурента он вначале меня не воспринял. Полагал, что сунет перед днем голосования кусок колбасы и сыра каждому избирателю — и победа у него в кармане. Но народ поумнел, голодные годы закончились, стали прислушиваться, кто из кандидатов что обещает. Я ораторствовать всегда умел: помнишь, как учительница литературы в школе меня хвалила?! Когда Тютюнов понял, что электорат ко мне перебегает, начались угрозы. Пытался договориться со мной, но я упрямый. Да и что его десять тысяч долларов: при правильном подходе месяц депутатства больше приносит! Тогда попытался расправиться: возле домашнего подъезда двое на меня напали, но не учли мой дан по каратэ. Отделался несколькими синяками, однако с тех пор по темным и пустынным местам не хожу. А моим доверенным лицам — их у меня трое — не повезло: одному разбили бутылкой голову, второму подстроили автомобильную аварию, а третьего так запугали, что принес заявление об увольнении. Набрал новую команду, но неудачно: кто — то из них работает на Тютюнова. Что ни задумаю: Тютюнов знает и помешать старается. А этой ночью кто — то диверсию совершил: вечером привезли на фургоне из типографии печатную продукцию — листовки, плакаты, мои изображения, шаржи на соперников, — оставили до утра в гараже, а утром обнаружилось, что все залито машинным маслом. Кучу денег на ветер выбросил и без средств агитации остался.

— Володя, я сочувствую, но сразу скажу: заниматься твоим делом не буду.

— Почему? Боишься Тютюнова?

— Нет. Избирательный процесс — это соревнование мошенников, и я не хочу в нем участвовать.

— Та — а–к… — протянул Юразов и улыбнулся. — Спасибо за сомнительный комплимент. Ты всегда отличался прямотой. Но, Валера, я не прошу способствовать моему избранию в Верховную Раду, твоя задача: вычислить среди моих доверенных лиц человека Тютюнова. А твое агентство в числе прочих дел этим и занимается.

— Быть внутри или быть вблизи: лишь степень причастности, — пожал плечами Вилкин. — Прости!

— Объяснить сможешь? — сердито спросил Юразов.

— Конечно, — Вилкин уселся поудобнее. — Так получилось, что я стал детективом для богатых, поэтому не бедствую. Но, как и ты, знаю о царящей нищете. Люди, изнуренные безденежьем, поиском работы, для которых внутренняя и внешняя политика государства ассоциируется с зарплатой и рынком, готовы пойти за любым, обещающим, получив депутатский мандат, создать для избирателей рай. Один раз в четыре года народ имеет возможность выбирать будущее и всегда выбирает неправильно, прельщаясь, как ворона, блеском чинов, миражом пустословия и пайком на неделю. В вашей борьбе ты и Тютюнов равнозначны, поскольку цель одинакова: под прикрытием депутатской неприкосновенности грабить народ. Извини: без меня. Я даже голосовать не хожу.

— Как меньшее зло меня не рассматриваешь?

— Это роли не играет. Давай лучше о школьных годах поговорим.

— Согласен. И сразу спрошу: в восьмом классе, когда Санька Чапай забрал у тебя новую удочку и пригрозил отметелить, если поймает в своем районе Салгира за рыболовством, ты к кому прибежал за помощью?

Вилкин задумался, потом удивленно воскликнул:

— К тебе! Точно: к тебе!

— Правильно. И после того, как я подбил Чапаю левый глаз, получил обратно удочку и право ловить рыбу где хочешь, хоть в Санькинои ванне. И что тогда мне обещал?

— Я так переживал за удочку — она, как весь тогдашний импорт, дорого стоила, — что готов был, подобно «цветику— семицветику», исполнить любой каприз.

— Верно. И образовался долг по первому требованию. Так что, Валерик, берись за работу.

— Ну и хитер: чувствуется депутатский опыт, — уныло заключил Вилкин. — Ладно: подписываем договор. Поскольку это возврат долга, то гонорар не нужен, ограничимся возмещением расходов.

— Как пожелаешь. Где подпись ставить?

Оформив договор, Вилкин спрятал его в сейф и приступил к расспросам:

— Кто знал, что машина с типографской продукцией будет до утра в гараже?

— Кроме меня, только доверенные лица: Кузьмичев Иван Михаилович, Вариотов Степан Анисимович и Петренко Илья Павлович. Мы утром и вечером собираемся, обмениваемся информацией и обговариваем работу на следующий день.

— Что за люди?

— Кузьмичев — опытный политехнолог, еще при перестройке избирательные компании организовывал, этим и живет. Вариотов — комсомольско — партийное прошлое, «прихватизированная» собственность, умный, хитрый, со мной связывает определенные планы на будущее. Петренко — сильный юрист, прагматик, обширные знакомства, умение договариваться.

— Замок в гараже открыли или взломали?

— Открыли. Но замок несложный, снять слепок и изготовить ключ — работа на час.

— Досье на доверенных лиц ты, конечно, не собирал?

— Нет. Меня интересует их работа, а не биография.

— Меня наоборот, — задумчиво произнес Вилкин. — Как я попаду в твое окружение?

— Доверенным лицом. По закону пять человек разрешается. Сегодня удостоверение оформлю, завтра в девять часов жду тебя в штабе на планерку. Представлю специалистом по контрразведке.

— Раскроем карты?

— А что скрывать? Город маленький, ты — человек с определенной репутацией. Пусть боятся.

— Кто опасается, тот опасен. Я еще тебя задержу: ответишь на вопросы. Заодно дашь денег на расходы.

— Согласен.

После ухода Юразова сыщик уселся за компьютер, открыл интернет и занялся изучением файлов о выборах, с удивлением ощущая, как заинтриговывает его информация. Избирательный процесс оказался увлекательным и важным для общества делом, и Вилкин подосадовал, что занимаются им не самые приятные личности.

Время близилось к обеду. Закрыв дверь агентства на замок, Вилкин вышел на улицу к своему «Фольксвагену» и чертыхнулся: все четыре колеса были спущены.

«Ножом прокололи, подонки! — зло подумал сыщик, возвращаясь в агентство. — Для хулиганства слишком серьезно, значит, или мои старые дела, или Юразовские враги предупреждают».

Позвонив в автомастерскую, Вилкин попросил знакомого мастера подъехать и заклеить камеры. Суета вокруг машины заняла около часа и, когда Вилкин приехал домой, его у калитки встречала встревоженная Анна Николаевна:

— Что случилось? Я дважды обед разогревала.

— А, мелочи жизни, — махнул рукой Вилкин. И, зайдя в дом, сердито добавил:

— Если бы сегодняшний день был материальной вещью, я бы надавал ему пинков. Взялся за работу, не имея желания ею заниматься, в машине шины прокололи.

— А что за дело?

— Помнишь Вовку Юразова: со мной в одном классе учился?

— Конечно! С седьмого по девятый класс: твой лучший ДРУГ—

— Правильно. Хочет стать депутатом, ему мешают.

Поймал меня на старом долге и заставил себе помогать.

— Володя хочет стать депутатом? Странно: был такой приличный мальчик. Зачем ему это?

— Как и остальным: для защиты своего бизнеса. В наше смутное время, когда из существующих двухсот тысяч нормативных актов Украины половина друг другу противоречит, а остальные виснут в воздухе, исполняясь только в рамках чьей — то выгоды, должность депутата — место хлебное и безопасное.

Если бы Вилкин догадывался, кого встретит в «Рейнфорде», то, конечно, не поехал. А так, столкнувшись с бывшей супругой Инессой Карамановой, пришлось, с вежливой улыбкой и горечью в сердце, говорить малозначащие слова, приглашать Инессу в соседнее кафе, угощать кофе и вести разговор, переставший быть никчемным только после случайно оброненной Инессой фразы: