Детективное агенство «Аргус» [сборник]

«Тютюнова нелегкая принесла, — зло подумал Вилкин, ускоряя шаги. — Когда узнает, что с его людьми сделал, наверняка погоню вышлет».

Предчувствие не обмануло: позади послышались крики, матерная брань, потом шум приближающейся машины. Оглянувшись, сыщик увидел черный джип с тремя мордоворотами и огромной овчаркой на заднем сиденье машины. «Ничего себе! — ахнул сыщик. — Если натравят Черкеса: мне конец!»

Об этой овчарке, охраняющей Тютюнова, Вилкин слышал от Свидлова: по слухам, она искалечила несколько человек и одного, пытавшегося напасть на Тютюнова, загрызла насмерть.

Метнувшись в проем между тесно стоявшими многоэтажками, сыщик пересек четырехугольный двор, нырнул в сквозной подъезд, перебежал улицу, перемахнул забор, прогалопировал через небольшой скверик и, свернув влево, помчался по длинному пустынному переулку. Добежав до середины, оглянулся: машины не было ни видно, ни слышно. «Ушел!» — облегченно вздохнул сыщик и застыл на месте: в начале переулка показалась взявшая след овчарка. Вилкин огляделся в поисках спасения: ограда соседнего дома была слишком высокая, до стоявшего в отдалении дерева он добежать не успевал, оставалось использовать навыки, полученные в милиции. Сняв и сложив вдвое пиджак, сыщик крепко сжал его в правой руке и, когда овчарка, приблизившись, взметнулась в прыжке, сделал шаг навстречу, одновременно сунув край пиджака в ее пасть. Когда собачьи зубы вцепились в материю, сыщик дернул пиджак вместе с овчаркой вверх, сделал шаг в сторону и изо всех сил ударил носком туфли в открывшееся белое собачье брюхо: единственное незащищенное место этой «машины для убийств». Такие удары часто смертоносны: отпустив пиджак, овчарка с визгом шлепнулась на тротуар и поползла прочь. Освободив карманы разорванного собачьими зубами пиджака, сыщик швырнул его в стоявший неподалеку мусорный ящик и, нагнувшись, подобрал брошенный раннее на асфальт пакет с наручниками. Добравшись до конца переулка, вышел на проспект, остановил такси и назвал адрес агентства. Зайдя со вздохом облегчения в свою комнату, умылся под краном, переоделся в хранившийся в шкафу запасной костюм, посидел в кресле, раздумывая о том, что теперь у него появились личные счеты к Тютюнову и пора заканчивать с бездельем; увидев, что приближается время вечернего совещания у Юразова, взял папку с документами и спустился вниз, к «Фольксвагену».

Делая вид, что внимательно слушает отчеты доверенных лиц и планирование завтрашнего дня, Вилкин посматривал на них, пытаясь угадать, кому обязан сегодняшними приключениями. Репутация сыщика сыграла против него: его посчитали настолько серьезным препятствием, что готовы были устранить самыми жесткими способами.

— Заканчиваем, — подвел итоги совещания Юразов.

— Владимир Олегович! — поднялся с места Вилкин. — Разрешите пригласить коллег в бар на кружку пива?

— Почему бы и нет? — согласно кивнул головой Юразов. — Не только одобряю, но и всем рекомендую.

«Он догадался, что мое предложение — в русле розыскных мероприятий, — понял Вилкин. — И, судя по кислым физиономиям, такое мнение у остальных. Но деваться им некуда».

При желании Вилкин умел быть интересным собеседником и после нескольких кружек пива настроение присутствующих улучшилось. Поговорили о политической ситуации в Крыму и на Украине, обсудили некоторые рабочие моменты сегодняшнего совещания, потом разговор, словно ручеек по камешкам, запрыгал от одной темы к другой.

— Я слышал, вы абсентеист — отказываетесь голосовать на выборах? — с шумом сдувая пену, вдруг лениво спросил Кузьмичев. Этот худощавый, с внимательными глазами и насмешливым выражением лица политехнолог явно симпатизировал сыщику и тот отвечал ему тем же.

— Да, — коротко ответил Вилкин, не желая разворачивать эту тему.

— Абсентеизм в тех странах, где введена юридическая обязанность принять участие в голосовании, наказывается, и совершенно справедливо, — неодобрительно посмотрев на сыщика, высказался Петренко. — В Италии вас бы подвергли моральному осуждению, в Австралии оштрафовали, в Греции и Турции — заключили в тюрьму, в Аргентине, кроме штрафа, на три года запретили занимать должность государственного служащего, в Бельгии, кроме выговора или штрафа, поместили вашу фамилию в списке нарушающих обязательный вотум и вывесили этот список на здании муниципалитета по месту жительства.

— Круто! — покачал головой Вариотов. Медленно, со вкусом попивая пиво, он почти не разговаривал, предпочитая слушать: возможно, потому, что из присутствующих, не считая Вилкина, был моложе всех. — Но правильно. Каждый должен исполнять свой долг, в чем бы он ни выражался.

— Кстати, о долге, — Вилкин решил, что пора перейти к тому, из — за чего и была затеяна вечеринка. — Вы догадываетесь, что меня наняли расследовать дело об уничтоженной типографской продукции. Я снял отпечатки пальцев с места происшествия и, сравнив с вашими, получил следующие результаты.

Вилкин замолчал, осторожно хлебнул пива, потом в настороженной тишине раскрыл папку и, вынув заключение эксперта, сунул его в руки Петренко. Тот с равнодушным видом прочитал заключение, пожал плечами и передал бумагу Кузьмичеву, который, бегло просмотрев ее, положил на стол перед Вариотовым.

— Вы хотите сказать, что затею с машинным маслом организовал я? — побагровев лицом, зло спросил Вариотов.

— На этом настаивает экспертиза, — хладнокровно парировал Вилкин. — У меня по данному поводу мнение не сложилось, почему беседую в неофициальной обстановке.

— А зачем нас к разговору привлекли? — недоуменно спросил Петренко. — Могли бы тет — а–тет разобраться.

— Общество должно знать своих героев, — высокомерно сообщил Вилкин. — Долг у всех один — помогать Юразову, но, как выяснилось, исполняете его неодинаково.

— Это ошибка, — нервничая, заявил Вариотов. — На фургоне мы все ездили, с прошлой недели могли отпечатки остаться.

— Возможно, — не стал спорить Вилкин. — Но проблема нарисовалась и ее надо решать — желательно вместе. Тем более что алиби на тот момент ни у кого нет: я проверял.

— А вас для чего наняли? — закричал Вариотов и, швырнув заключение эксперта Вилкину, поднялся из — за стола. — Думайте над этим, а не морочьте мне голову! Нашли козла отпущения!

— Скорее: слабое звено, — пробормотал Петренко и неприязненно спросил сыщика:

— Эксперт не мог напутать?

— Нет, — вздохнул Вилкин. — При мне экспертиза проводилась.

— Дела — а! — озадаченно произнес Кузьмичев и тоже встал на ноги. — Не стоит рубить с плеча: правильно сделали, что неофициально информацию довели. Степан Анисимович прав: могли отпечатки с прошлой недели остаться, он тогда на фургоне часто колесил.

— В общем, продолжайте работать, Валерий Александрович, — заключил Петренко и крикнул официанту, чтобы тот принес счет. — Пока все сомнительно. Не берите в голову, Степан Анисимович: Вилкин — парень грамотный, разберется. Пошли по домам: завтра много дел.

— Зачем надо было отвозить бандитов в резиденцию Тютюнова? — спросила Анна Николаевна, покормив сына ужином. — Любому понятно, насколько это опасно. Позвонил бы в милицию, пусть бы забрали.

— И услышали бы от адвоката Тютюнова версию: трое граждан обратились к детективу за помощью, а тот их избил и пытался ограбить, — поднявшись, Вилкин зашагал по комнате. — Психологически мои действия верны: если бы оставил их в машине возле «Аргуса» или переправил на соседнюю улицу, то, подталкиваемые страхом перед Тютюновым, они могли вернуться, причем не с кастетами, а с более мощным оружием и серьезными намерениями, которых первоначально наверняка не было. В криминалистике это называется «эксцесс исполнителя», когда, к примеру, преступник, проникая в магазин с целью кражи, совершает незапланированное им убийство сторожа. А возвращение на исходное место завершало в сознании этап действия, пусть и неудачного. Мне просто не повезло: Тютюнов не вовремя подъехал.

— В заключении эксперта действительно Вариотов указан?

— Нет, конечно, — усмехнулся сыщик. — Как ты говорила, сейчас даже черешню воруют в перчатках. Отпечатки на канистре и дверцах машины оказались старые, смазанные, с пальчиками подозреваемых не совпадающие. Я предоставил ложное заключение, сделанное экспертом по моей просьбе.

— Пробный камень… — понимающе протянула Анна Николаевна. — Как бы не аукнулось: на лжи далеко не уедешь.

— Понимаю! — с досадой воскликнул сыщик. — Но не вижу другого выхода. Альберт Эйнштейн не зря говорил, что проблему нельзя решить на том уровне, на котором она возникла. Из — за отсутствия необходимой мне ситуации я вынужден ее создавать.