Дети Антарктиды. Лёд и волны

– Но вынужден признать, – продолжал здоровяк, – всяко лучше испытать удачу, нежели сидеть и ждать голодной смерти. И, хочешь не хочешь, Матюш. – Он положил ему руку на плечо. – Но, если ты действительно собираешься отправиться в это опасное путешествие, я отправлюсь с тобой. Не хочу оставлять тебя наедине с этой шайкой прогрессистов.

– Спасибо, Йован, но тебе лучше остаться здесь, проследить за баром и остальными, – сказал Матвей.

– Я не напрашиваюсь, а ставлю тебя перед фактом. К тому же я окажу моим братьям и сестрам восточникам большую услугу, существенно сэкономив оставшиеся запасы еды. Ты же ведь не забыл, что я ем за троих?

Матвей скривился в усмешке. Умел же все-таки этот прохвост заразить хорошим настроением, даже несмотря на серьезность происходящего. Даже сейчас, подписываясь на опасную миссию, он умудрялся сохранять бодрое расположение духа.

Зная упрямую натуру здоровяка, Матвей не пытался уговаривать его остаться и молча согласился на его помощь. Да и, признаться, в компании пускай и одного, но собрата он будет чувствовать себя в разы спокойнее в окружении аж целых трех прогрессистов.

– Йован, у меня была последняя надежда, что хоть ты не потерял остатки здравомыслия, – недоумевал Олег Викторович.

– Я тоже хочу с вами, – вдруг заявила Арина.

С самого начала Матвей догадывался, что его младшая сестренка непременно воспользуется шансом напроситься с ним. Для этой выходки у него уже был четкий и заготовленный ответ:

– Даже не обсуждается.

– Но я могу быть полезна! К тому же это замечательная возможность испытать в полевых условиях тот метеодатчик, что я тебе показывала. Да и, вообще, ты свою первую вылазку сделал в пятнадцать лет, а мне уже семнадцать!

– Арина, нет, – твердо ответил ей Матвей. – Не пытайся меня уговаривать, из этого ничего не выйдет. Ты останешься здесь.

– Ты не можешь…

– Еще как могу! – настойчиво и громко произнес Матвей. – Разговор окончен. Ты останешься здесь и будешь помогать своим братьям и сестрам. Точка.

Арина наморщила нос, резко развернулась и быстрым шагом направилась к выходу из лаборатории.

«Лучше так, – подумал про себя Матвей, – она успокоится, обязательно успокоится. Надо будет зайти к ней…»

– М-да, – вздохнул староста, скрестив руки на груди, – это какое-то безумие.

– Олег Викторович, я не смогу сделать этого без вашего одобрения, – обратился к нему Матвей. – Вы наш староста, вам и решать.

– Мне решать… – повторил тихо тот, присев на старый ящик. – Как же на такое можно решиться? Это тебе не хухры-мухры, на опасное предприятие ты подписываешься, Матвей, да еще и в компании с этими…

Из кабинета раздался стук, откуда приглушенно прозвучал голос Нади:

– Долго вы там? Мы здесь уже замерзли до костей!

– Суетливая баба, а? Прогрессистка… – кивнув в сторону двери, произнес староста.

– Не то слово, – подтвердил Йован.

– Да уж…

– Ну так что, Олег Викторович? Что вы скажете? – спросил Матвей.

– Да что я скажу… прав ты. Не верю я этим змеям, каждому их вздоху не верю, но грех будет не попытаться… Да и верно ты подметил, все эти собрания – пыль в глаза. Ничего это не решает. – Он тяжело выдохнул и посмотрел на Матвея с Йованом: – Добро я даю, так и быть. Кроме вас, Востоку больше не на кого надеяться. На вас вся надежда, ребятки.

С этими словами староста подошел к ними поочередно, обменялся рукопожатиями и по-отечески каждого обнял. У бедолаги даже слеза выступила, которую он спешно смахнул.

Втроем они зашли к прогрессистам.

– Мы согласны, – ответил Матвей, – но помяните мое слово, это будет не спасательная экспедиция, как вы себе ее представляете, а поездка за трупом.

Прогрессист хранил молчание, только тихо улыбаясь.

– И еще кое-что, – серьезным тоном добавил Матвей, – если вы попробуете обмануть меня и нарушить условие сделки, помяните мое слово, мерзляки покажутся вам цветочками в сравнении с тем, что я с вами сделаю. Это понятно?

– Да, – кивнул прогрессист. – Предельно понятно.

Матвей заметил, как Надя хмыкнула, явно не приняв его угрозу всерьез. Будь у него время и силы, он поговорил бы с ней с глазу на глаз, но пока решил лишь запомнить этот жест и поставить в голове галочку на ее счет.

Собиратель подошел вплотную к Вадиму и протянул руку.

– Вы дали слово, восемьдесят на двадцать.

– Восемьдесят на двадцать.

Он крепко пожал довольно мягкую руку старика. Такую невозможно было встретить ни у одного восточника, привыкшего к тяжелому ручному труду. Да куда там, не все восточники даже имели пять пальцев на руке. Обморожение и ампутация в этих краях были частым явлением.

Пока они пожимали друг другу руки, Матвей долго смотрел в мутные глаза старика, пытаясь выяснить, что же у того было на уме.

– Не будем терять времени, – вскорости ответил Вадим. – Отправимся немедленно.

– Мне и моему напарнику нужно подготовиться, собрать все необходимое. – Матвей кивнул в сторону Йована, давая понять, что он поедет не один.

– Хорошо… – согласился прогрессист, молча приняв очередное условие. – Лишние руки нам не повредят.

– Лишние руки хоть знают, как пользоваться вещицей, которую держат? – рявкнула Надя.

– Уверен, ты меня научишь, – съехидничал он и, подойдя к девушке, протянул ей винтовку. Та обвела его недовольным взглядом и грубо выхватила свою «Лапочку».

– Что насчет капитана? – спросил Матвей. – Об этом вы думали? Найти капитана в это время ничуть не легче, чем собирателя.

– Теперь я могу твердо заявить, что и здесь нам улыбнулась удача. – Вадим стал растирать руки в попытке согреться. – В Мак-Мердо нашелся свободный капитан, согласившийся доставить нас до порта в Санкт-Петербурге.

– Его имя?

– Какой-то исландец, имя… как же его…

– Лейгур Эйгирсон, – подсказала недовольным тоном Надя.

– Точно! Лейгур Эйгирсон. Знаете такого?

– Нет. – У Матвея стали закрадываться подозрения. Он путешествовал с множеством макмердовских капитанов, но это имя слышал впервые.

– Так или иначе, двое моих парней, которые тоже будут участвовать в экспедиции, пять дней назад отправились туда заранее, чтобы узнать, что к чему, и убедиться, чтобы этот капитан не снялся с якоря до тех пор, пока мы не прибудем в Мак-Мердо. Они должны были попасть туда как раз сегодня утром.