Дети Арктиды. Северные истоки Руси
Шрифт:
Вообще поразительно, как точно и ясно выражает Запад истинную причину славяно-индоевропейского разрыва в своей абсолютно «бессознательной» ненависти к нам. Гегель называл славян «неисторическим народом», и он прав, потому что они не участвуют в их истории, они лишь живут на земле и пашут эту землю, история происходит, то есть происходят исторические изменения, благодаря скотоводам-кочевникам, такую историю делают и пишут такие, как Гегель. Карл Маркс смотрел дальше и глубже: «Московиты узурпировали имя Россия. Они не являются славянами; они вообще не принадлежат к индо-европейской расе; они — пришельцы». Если Маркс еврей, то это самый умный еврей и, разумеется, гораздо умнее всех наших «норманнистов» и прочих западников, мечтателей-утопистов. Еще один авторитетный еврей и к тому же сионист, Андрей Амальрик, добавляет, что мы еще и смертельно опасные пришельцы: …славянское государство поочередно создавалось скандинавами, византийцами, татарами, немцами и евреями — и поочередно уничтожало своих создателей». На самом деле дельный совет всем русофобам и западникам — не лезьте и даже не пытайтесь, все равно уничтожат. Индоевропейцы тоже понимают, что вместе нам никогда не быть, слова Серрано Суньера, министра иностранных дел франкистской Испании, словно прочитаны из индоевропейского ДНК: «Уничтожение России — требование Истории и будущего Европы…» Историю с большой буквы надо понимать не просто со Средневековья, Древнего Мира или даже неолита, а именно как Метаисторию с начала исхода, с момента
Просто и скромно выразился немецкий философ Шубарт: «Русские и европейцы являют по отношению друг к другу «совершенно другой мир». Впрочем, одно европейское исключение я знаю в лице Ницше, который считал, что вырождающуюся Европу может спасти славянский мир, да и то, видимо, потому, что сам был по крови славянином».
Русь платила Западу тем же, ни Чаадаевы, ни Петр I ни на йоту не сократили эту пропасть, мы до сих пор разные, принципиально разные, настолько разные, что мы никогда не будем вместе. И чтобы ответить на вопрос почему, для этого и надо знать историю. Сразу возникает вопрос: а были ли мы когда-нибудь вместе? Та же западная наука относит время образования индоевропейской общности приблизительно к третьему тысячелетию до н. э., но это далеко не научный факт, а скорее общая договоренность. Отсутствие полярных корней у европейской ветви в отличие от восточной, славянской и индоиранской, отодвигает возможную общую точку не на одно тысячелетие назад, скорее это десятки тысяч лет. Если нашей общей прародиной была все-таки Гиперборея, то исход индоевропейцев должен был произойти гораздо раньше, чем оттуда ушли славяне и индоиранцы, настолько раньше, чтобы хватило времени забыть о ней. И тогда причиной исхода была не климатическая катастрофа, восточная ветвь оставалась там еще не одно тысячелетие, вплоть до пятого-шестого тысячелетия до н. э., это была война, большая война, война богов и людей, та главная и первая война, отголоски которой мы видим на протяжении всей русско-европейской истории. Очевидно, что ушли те, кто проиграли. Это первая и главная наша победа для проигравших до сих пор является началом всех антирусских комплексов. И вообще пропастью между нами, нашими богами, нашими «коллективными бессознательными» — «то, что русскому хорошо, немцу смерть», и наоборот.
Но это в том случае, если мы все-таки были когда-то вместе. Предположение, что мы все родом из Севера, не более чем предположение. Чуть ли не все германские традиционалисты одержимы некой идеей «атланто-нордической» родословной, и на первом месте всегда «атланто-». Хотя Герман Вирт и пытается совместить несовместимое, Атлантиду и Гиперборею, Север и Запад, для всех остальных «ариософов» Атлантида священна и незыблема, и даже вполне реальна, как у Платона или в «Хронике Ура Линда». В отличие от более чем мифической, даже сказочной Гипербореи. Тогда как для русского духа «норды» и «атланты» и все их словосочетания совершенно пусты и бессмысленны. Хотя попадаются и наши доморощенные ариософы, от Чаадаева до Дугина, с навязчивой идеей перетянуть нас за уши из Востока на Запад, из провинции Азии в метрополию Европу, с великими потугами присоседиться к «атланто-нордам», но это настолько все провинциально и выморочно, что можно даже не считать болезнью, разве что чуть-чуть, вроде атлантического насморка.
Русь всегда была чужда Европе, и никогда и ни в чем европеец не признавал русских за своих, точно так же воспринимал эту не дистанцию, а пропасть и сам русский. Вспомним Александра Невского, который пошел на сговор с Ордой, Азией, но бился насмерть с тевтонами, Европой. От этого еще один феномен, отторжение русского православия ко всему западному христианству, даже к исламу и иудаизму православие было более терпимым, чем к «латинствующим». Причем, это началось сразу и как-то даже «чересчур», основатель Киево-Печерского, первого и главного русского монастыря, Феодосий Печерский в своих Поучениях (около 1069 г.) писал: «Вере же латынской не приобщаться, не соблюдать их обычаев, и от причастия их отвращаться, и никакого учения их не слушать, и всех их обычаев и нравов гнушаться и блюстись; дочерей своих не давать за них замуж, ни у них дочерей брать; ни брататься с ними, ни кланяться им, ни целовать его; и из одной посуды не есть, и не пить с ним, и не брать у них пищи. Им же, когда они просят у нас есть или пить Бога ради, давать есть и пить, но из их собственной посуды. Если же не будет у них посуды, давать и в своей, только потом, вымыв, сотворить над ней молитву». Тут уже что-то нерелигиозное, и далеко до христианского человеколюбия, терпения и какой-либо любви к ближнему, это нечто инстинктивное, родовое — не есть с ними, не скрещиваться с ними — это буквально отношение к касте «неприкасаемых», не столько другой веры, сколько другой расы. Характерна и аргументация Феодосия, про веру упоминает только раз, что «она неправая», главный же их ужас в том, как они «живут»: «Ибо неправо они веруют и нечисто живут: едят со псами и кошками, пьют свою мочу и едят ящериц, и диких коней, и ослов, и удавленину, и мертвечину, и медвежатину, и бобровое мясо, и бобровый хвост. В говенье мясо разрешают во вторник первой недели поста. Чернецы их едят сало… И много еще другого, что плохо у них, неправо и развращенно; погибели полны и вера их, и дела; чего и жиды не творят, то они делают». Про мочу и бобровый хвост это явно физиологическое, что-то глубинное, на клеточном уровне, но никак не религиозное. «Ни дочерей не отдавать и не брать их дочерей» — это уже родовое, даже расовое, и тоже не от Бога и, тем более, его любви к ближнему. Запад «хуже жидов», и потому ни о какой общей вере, истории, крови, вообще ни о чем речи быть не может.
Когда Л. Н. Гумилев говорит, что русский суперэтнос никогда не принадлежал европейскому суперэтносу, по сути он конечно прав, но по форме звучит как-то абстрактно, даже если научно. К тому же глагол «принадлежал» не совсем уместен. Оттого и возникли два суперэтноса, мягко, или научно, говоря, «некомплиментарных», что раздел произошел сразу и навсегда, одни выбрали «иметь», другие «быть», это два основных и ортогональных друг другу инстинкта. Русь и Европа — это два разных мира, два разных космоса, живущих в разных измерениях. Даже противоположность не так страшна, все-таки плюс и минус можно сложить или умножить, но ортогональность всегда дает только ноль. Математически точно выразился Киплинг: «Восток и Запад два полюса, и они никогда не сойдутся вместе».
Это невероятно, замечательно, парадоксально, что Россия за 300 лет Романовской династии уже казалось на все 99 % стала наконец «принадлежать» Западу, построена новая, нерусская с нерусским именем, столица на максимально приближенном к Западу и Атлантике месте, власть говорит на хорошем французском или немецком, но на плохом русском, сплошь иностранные фамилии, сплошь протестантские и католические заведения, границы открыты, даже мы стали почти «своими» в Париже и Берлине, наконец «мы» в «индоевропейском суперэтносе», и вдруг в историческое одночасье, откуда ни возьмись какие-то «большевики» все снова обнуляют. Нет ни Романовых, ни «блистательного» Петербурга, ни «ваших благородий», вообще никого нет. Но есть великая «отечественная» и «священная» война с Западом, есть «железный занавес», есть снова два полюса и все то же великое противостояние.
В новейшее время мы снова видим потуги новейшей элиты притянуть себя за уши к Западу, и это лишь очередной раз доказывает, что ее, «элиту», этих вождей, рудиментов-кшатриев, история ничему не учит.
Наиболее ясным аргументом в пользу того, что Русь-Расея последняя из сохранившихся территорий ближе всех
к первоисточнику, это ее пронесенное сквозь века солнце-огнепоклонничество. Если признать, что истоки белой расы надо искать на севере, и еще точнее, за Полярным кругом[9], то именно Солнце было и будет для всех ее ветвей главной объединяющей силой и указующим символом. Для русского Солнце является самым древним и самым стойким архетипом, и сознательным и бессознательным, несмотря на вековое давление Степи, на эпидемию иудо-христианской болезни, ни на откровенно межвидовую борьбу на выживание с проатлантической цивилизацией европейских ренегатов.Глава VI
РАТАИ И КШАТРИИ
После гибели Арктиды северная раса двигалась к югу двумя главными ветвями, и разделение-расслоение происходило непрерывно по мере удаления от Севера. Консервативное жреческо-земледельческое ядро, его можно назвать кельто-славянским, спускалась поэтапно через Кольский и Канинский полуострова. Реформаторское крыло кшатриев, воспользовавшись «историческим» моментом, устроило мятеж, или, как говорит Генон, «контринициацию», и двинулась, а точнее поскакала, ведь именно они подарят Евразии лошадь, вдоль Урала по кратчайшей прямой на Юг. До Аркаима спустилось основное ядро кшатриев, будущие индоевропейцы-скотоводы; славян, то есть земледельческой основы, там уже не было, но и юг Урала не стал родиной ни для кого, инерция поиска лучшей жизни набрала силу, и корней как таковых уже не осталось, после привала в Аркаиме произошло следующее разделение — к Причемноморью двинулась западная романо-германская ветвь индоевропейцев — предки греков, латинов, германцев, а дальше на юг азиатская ветвь, индоиранцы, тохарцы и хетты. Нелинейность, разделение на сословия или касты можно считать изначальной структурой северной расы, и у каждой касты свой стереотип поведения. Та часть, которая осталась, несмотря на тяжелую среду обитания, и которая дала начало славянской ветви, образовалась из самой инертной массы земледельцев и основного и консервативного по самой своей сути ядра жречества, главная часть кшатриев-воинов составила западную ветвь индоевропейства, в Азию двинулась часть ариев, ведомая жрецами-реформаторами. До окончательного разделения западная и азиатская ветви долгое время, вплоть до Аркаима, существовали вместе, уже после отделения праславянства, и этим объясняется, что у индоевропейцев много больше общего между собой, чем со славянским типом. Разделение по типам объясняет исторический феномен отсутствия жречества как касты в западной ветви и слабость воинского сословия в славянской. И у эллинов и у римлян много богов и храмов, но уже нет профессионального жречества, зато каждый мужчина потенциальный воин, и обе цивилизации существовали по большому счету за счет завоевательной экспансии и исчезли сразу, как только ослабла воинская прослойка. Германская раса также жила войной и «без царя в голове» и потому так долго рыскала в поисках какой-нибудь родины. Германский тип наиболее «чистый» вариант типа с отсутсвующей первой, жреческой кастой и с наиболее мощной второй, воинской. Исключительный феномен западного мира кельтская раса, сохранившая первую касту и ее первое место в иерархии, и именно они бились до конца с атлантической волной северной расы, и именно их уничтожали с странным упорством некой сверхидеи и римляне и германцы. Кельты также занимают особое место в северной расе, как и славяне, их язык имеет также мало общего с индоевропейцами, как и славянский. Историк Классен вообще относил кельтский язык к славянской группе. Кельты, колты, сколоты — была явно общая связь кельтского и славянского миров, кельтская ветвь пошла не с индоевропейцами через Аркаим, а со славянами через Кольский полуостров и уже дальше самостоятельно на юго-запад до Причерноморья, откуда их позже оттеснили славяне в глубь Европы. Славяне вобрали в себя основной земледельческий и жреческий типы, но лишились промежуточного, самого динамичного сословия, воинов и вождей. Это и определило архаичность, даже отсталость, инертность внешней жизни и мощную духовную составляющую жизни внутренней. Славянство незаметно в истории, это один из его феноменов, и объясняется это тем, что оно не умело воевать, а делало во все времена истории то, что умело — пахало землю. Мы не знаем славянских завоевательных походов, мы слышим о славянстве тогда, когда оно защищается от захватчиков. Причем из-за слабости, даже ничтожности второй касты любая война становится народной. Именно в русском «ратай-пахарь» и «ратник-воин» единого корня и одного целого, именно в русском вся терминология воинской касты нерусского, даже антирусского чужого корня, от солдата и сержанта до генерала и маршала. Все известные войны на Руси начинались поражением дружин ли, войск ли и заканчивались победой ополчения. Батый да Мамай били всех князей до тех пор, пока сам народ это терпел, как известно в войске Дмитрия Донского регулярные княжеские дружины составляли лишь малую часть, главная сила была в топорах да в дубинах.
И вся следующая история с тем же началом и концом. Поляки в Смутное время берут Москву, и только ополчение Минина и Пожарского спасает Русь, Наполеон после Бородина (надо наконец признать — и победы над царской армией) берет Москву, и только потом начинается настоящая война, крестьянская, не дворянская. Русско-японскую войну 1905 года регулярная армия проиграла, можно сказать не без позора, и проигрывала Первую мировую. Земледельцу противна война, он лишен воинственности, это его изначальный стереотип поведения, но у него всегда в НЗ есть ярость, когда у него пытаются отнять его все, его землю и право пахать эту землю. Кульминацией русской истории, когда предельно очевидно стало ясно, кто есть кто этот русский, явилась Гражданская война, когда до постыдного стало очевидно, насколько слаба и ничтожна всегда была в русском типе вторая каста, ее вожди, цари, воины. Царь и еще один царь отреклись и, как в русской сказке, забились под лавку, верхушка от первого свиста Соловья-разбойника разбежалась по европам, так называемая Белая армия, которая до этого не могла выиграть даже у немцев, с позором за год сдала Россию. То, что она просто проиграла крестьянину в войне, это еще не беда, потому что у нее никогда не было и не могло быть шансов, но то, что она открытой войной пошла на свой народ, Род, и сбежала с земли, которую она, эта каста, обязана по сути своей, по крови своей, по инстинкту своему защищать всегда и во всем, это уже ее катастрофа, и, возвращаясь к началу, подтверждает, что славянин, русский — это ратай, пахарь, это сверхтип земледельца, в этом соль земли русской, все остальное, то есть все остальные кшатрии и князья — это жалкие остатки иерархии от великого раскола северной расы после гибели Арктиды.
Новейшая история России еще раз доказывает это. Красная армия побеждала, пока крестьянин бился, как он думал, за свою землю, но как только она снова попыталась стать профессиональной кастой, так произошло то же, что происходило прежде. Не смогли побить даже финнов, а потом страшно и бездарно за два месяца отдали немцам пол-России вплоть до Москвы и Волги, вплоть до момента, когда русский землепашец почувствовал, что опять «тронули кожу его», его землю и его веру. Религию русский легко сбросил с себя в 1917 году как чужую для него христианскую кожу, а веру… Это закон жизни: надо сеять хлеб и пахать землю, рожать продолжателей Рода, встречать и провожать Солнце, просто жить. В решающий момент русско-германского (а точнее славянско-индоевропейского) клинча опять именно крестьянское ополчение вырывает победу, опять же несмотря на классную выучку немецких генералов и полную бездарность собственных.
Ущербность второго сословия в русском сверхтипе красной нитью проходит в русской истории ущербностью власти. С чего собственно начинается летописная история Руси? С призвания Рюрика — «…земля богатая, да порядка в ней нету…», изначально некому было держать порядок, то есть власть. Не важно уже, кто был Рюрик, факт в том, что не было своих рюриков и слоя, откуда эти рюрики появляются. Приглашать чужих вождей, это ли не приговор собственным? Вся история дворянства и царской власти на Руси, второй русской касты, убеждает именно в том, что она с самого начала и всегда была чужой и чуждой русскому типу. Очень точно сказано в конце ее могильщиками — «…бесконечно далеки они от народа…», но и в начале своем они не были близки ни духом, ни телом.