Дети богов

– Не мелите чушь. Этот меч пережил сотни миров. А у нас гости…

Я обернулся.

Вверх по холму крался волк. Дыбилась рыже-серая шерсть. Знакомые желтые глаза яростно таращились, лапы осторожно приминали беснующуюся под ветром траву. Прижимаясь брюхом к земле, оскалив клыки и тихо рыча, тварь приближалась. Иамен, вместо того чтобы приготовиться к достойной встрече, закинул катану в ножны и отступил назад. То ли он считал, что схватка меня освежит. То ли не хотел ввязываться по какой-то другой причине. Тварь поджалась. Зарычала сильней, обнажив верхние желтоватые клыки. Рычание прозвучало ближе и реальней похоронных колоколов. И зверь прыгнул. Пахнуло шерстью и горячим зловонным дыханием. Я отшатнулся – и, полуослепленный музыкой и потоком листвы, рефлекторно махнул мечом. Блеснули золото и сталь. Волк извернулся в прыжке и приземлился уже на три лапы, а четвертая покатилась по траве, рассыпая темные бисерины капель. Тварь взвизгнула. Вскочила. Тирфинг в моей руке, отведавший крови, тихо, но довольно заурчал. Волчина поджал обрубок левой передней лапы и поскакал прочь, оставляя за собой красную дорожку. Поскакал к лесу. У меня не было сил его преследовать. А у некроманта, видимо, не было желания.

Опираясь на меч, я поднял голову. Ураган почти утих. Последние клочья листвы уносило ветром за реку. Выстоял ясень, и даже ветки не обломало – все так же светло шевелил он чуть поредевшей кроной, все так же пробивались сквозь сетку ветвей солнечные лучи. И только у меня в ушах продолжала звучать поминальная музыка – не помог ни оживший меч, ни стычка с Гармовым. Я сделал несколько спотыкающихся шагов и чуть не грохнулся снова. Вовремя оказавшийся рядом Иамен подставил плечо.

– Да, сильно вас… Здесь деревня должна быть километрах в полутора, вон по той грунтовке. Дойти сможете?

– А что в деревне? – вяло спросил я.

– В деревне ларек, в ларьке водка. Почти идеальная заглушка. Вам всего-то и надо продержаться до следующего рассвета.

Потяжелевшие веки опустились помимо моего желания.

Серая равнина. Скупая, безнадежная даль. В нее несет…

Скулу обожгла пощечина.

– Не отключайтесь. Я вас, конечно, до деревни дотащу, но водку нам тогда не продадут. Решат, что и так хватило.

Шутка была так себе, но я все же попробовал улыбнуться. Лучше, чем уноситься в бесцветную нежиль с листвяным потоком. Намного лучше.

Как мы дошли до деревни, я не помню. Помню, что пару раз падал. Помню, что заработал еще две или три оплеухи. Помню, как все рассыпалось, трескалась пыльной коркой дорога, обнажая совсем иные пути. Помню, как мир шатался и собирался вновь. Не помню, как Иамен покупал водку. Не помню, какого Фенрира меня понесло на сарай. Более-менее я очнулся уже на закате, опустошив полторы бутылки «Пшеничной». Некромант не пил. Это меня возмутило, и я заставил его присоединиться к веселью. Веселились мы основательно, вплоть до восхода первой, второй и так далее звезд.

Последний приступ листопада освежил меня получше ушата холодной воды. Я тряхнул головой и сел. Становилось зябко. Утро не за горами, и желательно бы встретить его трезвым… я потер лоб. Музыка наконец-то заглохла.

А вот хмель, похоже, выветрился не окончательно, иначе я вряд ли бы брякнул:

– Можете ее вернуть.

– А?

Некромант оторвал взгляд от пояса Охотника.

– Вернуть, говорю, можете на место. Душу свою. Ясень целехонек. Третья Мировая не состоялась. Человечество как-нибудь и без вас разберется… Так что возвращайте.

Иамен усмехнулся:

– Спасибо за разрешение. Ваше мнение в этом вопросе, конечно, решающее.

Впрочем, посерьезнел он быстро. Вытащил у меня из пальцев бутылку, сделал глоток. Выдохнул. Поморщился.

– Ну и гадость.

Потом, задумчиво и как будто даже неприязненно глядя на свою катану, сказал:

– Вернуть-то я могу. Запросто. Только, Ингве, это не очень хорошая душа. Гнусная. Чудовищная.

Я мрачно хмыкнул.

– Уж какой вы ее сами сделали…

Он взглянул на меня без улыбки.

– Вы, как обычно, плохо представляете, о чем говорите. У вас вон от единственного бесчеловечного поступка чуть крыша не поехала. А с такой душой… Больше всего мне захочется, чтобы Вселенная сгорела в огне. Превратилась в золу. В мелкие угольки, в пепел, на котором уже ничего никогда не вырастет. А уж я бы вволю поплясал на пепелище…

Сказано это было с таким чувством, что не оставалось сомнений – подобные видения посещали некроманта и сейчас, безо всякой души.

В угольки… Я запрокинул лицо, и в зрачки мне обрушилось звездное крошево. Я не различал того, что увидел в пустыне – левый глаз мой начисто утратил всякие сверхъестественные способности. Просто звезды, просто луна в неясном ореоле. Под ними деревня – несколько десятков домов. В соседнем дворе заливается шавка, может, чует пьяных. Говорят, собаки пьяных не любят.

Я полез в левое голенище и нащупал доставшийся мне в наследство от Нили нож. Вдоволь глотнул пустого ночного воздуха и быстро – чтобы не передумать – полоснул себя по правой ладони. Выступила кровь.

– Что вы делаете?

– Дайте руку, Иамен.

…Что может быть глупее, чем предлагать братание тому, кто вовсе не стремится стать твоим братом? Разве что долго и сосредоточенно плевать против ветра. Иамен побелел так, как не бледнеют от водки, и отодвинулся.

– Не надо. Вы этого не хотите.

– Я не хочу?

Алкоголь стремительно улетучивался из башки. Некромант смотрел на меня чуть ли не с ужасом – так глядел он разве что в камере, когда я принялся вдруг декламировать стихи. Ладонь моя в тусклом фонарном свете уже вся почернела. Я отложил нож и отвернулся.

И услышал:

– У меня был брат.

Иамен сказал это так, будто упомянутого брата он собственноручно прикончил.

– И?

– И он умер. Когда мы были детьми.

Я понял, что большего не дождусь. Ну что ж, невезуха ему с братьями. Наверное, в отца.

Шавка, то ли почуяв свежую кровь, то ли унюхав бродившего за деревней волка, разбрехалась совсем яростно.

Я был так поглощен упоением собственной глупостью, что не сразу сообразил, отчего за спиной раздалось сдавленное шипение. Все же Иамен очень плохо переносил боль, что при его занятиях довольно странно.

– Давайте руку.

Я обернулся. Некромант сграбастал мою окровавленную ладонь. Сплел пальцы с моими и подставил бутылку. Тяжелые капли медленно, неохотно растворились в болтающейся на донышке сивухе. Ровно на два глотка.

– Надеюсь, хотя бы клятву мы произносить не будем?

– Не будем.

С Ингри и Ингвульфом мы просто хлебнули бражки и торжественно обещали друг другу вечное братство. Никаких кровавых ритуалов – но и мы были тогда подростками, и все повидавшее озеро Хиддальмир, принявшее наши обещания, казалось достаточно надежным зароком.

Я глотнул из бутылки и передал ее Иамену.

– Self-served Bloody Mary [13] , – мрачно усмехнулся он, и все же выпил.

13

Самодельная «Блади Мери» (англ.)