Дети богов

Отбросив пустую бутылку, некромант лег на спину, закинул руки за голову и снова уставился на небо. Смотрел он так долго и пристально, что мне вдруг стало не по себе.

– Что вы там высматриваете?

– Запоминаю, как расположились в эту ночь созвездия. И жду рассвета.

Восток и вправду уже наливался предутренней синью. Стало еще прохладней. За невидимой рекой быстро собирались тучи, с воды поднимался белесый туман. Соловей умолк, и умолкла собака. Ручейки тумана протянулось от низин, топя улицу под нами в молочном озере. Когда солнечная макушка вырвалась, наконец, из-за темной кромки приречных берез, тучи отразили малиново-алое зарево – так вспыхивает световая дорожка на море.

– Смотрите, Ингве. Такой красоты вы больше не увидите.

Я обернулся на голос некроманта и ахнул. Улица исчезла. Исчезло все, кроме маленького пятачка крыши под нами, молочного тумана внизу и туч наверху – и там, в облаках, отражались тысячи и тысячи рассветов. Облака были разные: кучевые, перистые, клочковатые, легкие, как пух, и тяжелые громады, в которых уже посверкивали искры грозовых разрядов. И плещущий сквозь них свет тоже был разный: желтый, малиновый, алый, оранжевый, зеленый, багряно-красный и пронзительно-голубой. Нас окружил сверкающий тысячегранник, гигантская линза сияния.

– Что это, Иамен?

Некромант обернулся. Глаза его горели тем же переливчатым светом, что и купол над нами. Он задумчиво проговорил:

– Мне рассказывали, что, когда старые пути обрываются или заканчивается, утром первого дня мир зависает на перепутье. Размышляет, куда бы податься. И тогда, если солнце встает в облаках, можно увидеть отражения всех рассветов над Садом.

– Каким еще садом?

– Садом Расходящихся Тропок, Ингве, каким же еще?

Мне припомнились слова Ли Чин.

– Тем, который под Вечным Садом?

– Скорее над, чем под… Впрочем, в тамошней геометрии это неважно.

Неожиданно Иамен усмехнулся, и что-то в этой усмешке меня насторожило. Некромант между тем предложил:

– Хотите, расскажу, откуда взялся Вечный Сад?

– Хочу.

– Помните, Ингве, сказку про короля, который отправился на охоту, заплутал в лесу и свалился вместе с лошадью в овраг? В том овраге ему бы и помереть, однако, на королевское счастье, мимо брел великан. Великан согласился вытащить беднягу и даже не есть его, но при одном условии: вернувшись в замок, король отдаст спасителю то, о чем он не знает. Помните?

– Помню. Королева родила мальчика…

– Эта часть истории как раз не суть важна. Интересно другое: королевский сын вырос в услужении у великана и влюбился в дочь своего хозяина. Девушка ответила ему взаимностью, и парочка решила сбежать. Разгневанный отец, конечно же, погнался за беглецами. Заметив погоню, великанова дочка достала из кармана гребень и швырнула за спину. Там, где упала гребенка, вырос густой лес, в котором преследователь и запутался…

– А причем тут сад?

– Сад и, что самое интересное, все укоренившиеся в нем миры, возник примерно так же. Вы заметили, Ингве, что старые сказки никогда не врут, лишь слегка искажают правду? А случилось следующее: некий человек, или, вернее, некий демиург, решил сбежать от собственной смерти. В том мире, где демиург родился, подобное поведение было не принято. Смерть, слегка обиженная и искренне недоумевающая, последовала за беглецом. Тот принялся лихорадочно швырять на дорогу все, что под руку подвернулось… Вот так и появился Вечный Сад.

Я поморщился. Отчего все истории некроманта оказывались настолько… неприглядными?

– Даже если это правда, зачем вы мне рассказали? Ваш демиург был трусом.

– Несомненно, он был трусом. И до сих пор остается им… Что же касается того, зачем я вам это рассказал… Вы же, Ингве, любите истину? А истина обыкновенно дурна с лица и неважно попахивает.

Я промолчал. Расколотый на тысячу сияний мир был слишком красив, чтобы поганить его мыслями о сбежавшем трусе. Да и, в конце-концов, если из трусости родилась подобная красота – может, оно того и стоило? Или Иамен просто пошутил? За все время знакомства с некромантом я так и не научился понимать, когда он издевается, а когда говорит серьезно.

Иамен и вправду улыбнулся чему-то своему и кивнул на небесное зарево.

– Выбирайте, куда бы вам больше хотелось.

Я всмотрелся. Все восходы показались мне одинаково прекрасными, даже те, где свет едва пробивался сквозь грозу… Нет, не все. Слева от нас, между аквамариново-синим и алым солнцем, тучи сбились в сплошное черное полотнище – и из центра пятна била корона ослепительно-белых солнечных копий. И тучи, и, особенно, слишком яркие лучи мне почему-то совсем не понравились.

Иамен заметил, куда я смотрю, и сощурился на яростное светило.

– Я так и предполагал.

Он легко вскочил, закинул за плечо катану и подошел к самому краю крыши, где языки тумана откатывались и вновь набегали ленивым прибоем.

– Прощайте, Ингве.

– Вы что, правда уходите? Туда?!

– Да, если вы меня отпускаете. Вы ведь меня отпускаете?

И снова я не понял, всерьез он спрашивает или шутит. Я всмотрелся в лицо некроманта – но выражение его было равнодушно-насмешливым, словно Иамена совсем не заботил мой ответ. Я пожал плечами.

– Ага. Отпускаю. Скатертью дорожка.

– Ну вот и договорились.

Помедлив, он спросил:

– Вы, я так понимаю, со мной не идете?

Я подумал. И покачал головой. Он не стал настаивать, лишь пожелал:

– Тогда удачи.

Иамен уже отворачивался, когда я крикнул: «Постойте!» – и подтолкнул к его ногам Тирфинг.

– Возьмите меч.

Тирфинг обиженно заворчал – так ворчит здоровенный и полудикий пес, недовольный хозяином.

Бровь некроманта удивленно поднялась.

– Вы решились расстаться с семейной реликвией? Я вас не узнаю.

– Он мне больше не нужен.

– Откуда такая уверенность?

Уверенности не было – но, Хель побери, очень хотелось надеяться, что в новом прекрасном мире дела свои я решу и без убийцы-меча…

Иамен, между тем, негромко рассмеялся.

– Я сказал что-то невероятно смешное?

– Нет, просто пришла в голову забавная мысль. Вы не заметили, что Тирфинг очень похож на человеческую любовь? Ты либо берешь ее с бою, нахрапом, либо добиваешься взаимности долгим ухаживанием. Либо тебе ее просто дарят. Похоже, верно?

– Вы меч возьмете?

– Спасибо за предложение, я очень польщен, – все еще улыбаясь, ответил мой новый побратим, – однако вынужден отказаться. Во-первых, эта железка выбрала вас, во-вторых, она мне явно не по росту. И потом, я уже говорил, что вполне доволен своей катаной.

Я понимал, что следующий вопрос задавать не стоит, и все же не удержался:

– Мы больше не встретимся?

– А вам бы хотелось?

– Пожалуй, да.

– Тогда, пожалуй, встретимся. А пока счастливо оставаться.