Дети Доброты
Шрифт:
– Мать Доброты!
– Шаман!
Кто-то вдруг затянул восторженным, срывающимся голосом:
– Радость, радость, непрестанно,
Будем радостны всегда!
Толпа подхватила.
– Луч отрады, небом данный,
Не погаснет никогда!
– Сюда! – рявкнул Джек. – Чего застыл?!
Серый спрыгнул с крыльца. Вслед за Джеком метнулся за угол дома. Увидел, что к стене жмётся побледневшая Эри – её Джек первым делом заставил выскочить. Обалдело пробормотал:
– Чего
– Поджигать нас идут, – буднично объяснил Джек. – Это ж мы виноваты, что с деревьев цвет опал, – выдернул из кобуры пистолет, снял с предохранителя.
С этим пистолетом, отобранным у самого Джека, когда они с Кириллом оказались в плену, их догнала на дороге Ангелина. Первое, что потребовал Джек, придя в себя после ранения, вернуть ему оружие. С тех пор с ним не расставался.
Приказал Серому:
– На ту сторону дома, бегом. Без команды не стрелять. По команде – стреляешь без предупредительных. Выбиваешь сперва ближних, дальше по обстановке.
Серый сглотнул. Выговорить «Есть» не поворачивался язык.
– Слыхал? – жестко спросил Джек.
Серый через силу кивнул.
– Повтори.
– Стрелять по ближним, – сумел выговорить Серый. – Дальше – по обстановке.
Джек кивнул. Взял Серого за плечо, заглянул в глаза.
– Пацан. Тут вишь, какая хрень. Если не мы их – они нас.
– Радость нас ведёт за руки, – гремело с улицы, неотвратимо приближаясь.
Помогает нам в борьбе!
Нас хранит от бед и муки,
Нашей внемлет Мать мольбе!
Факельное шествие подходило всё ближе.
– Спалят и не задумаются, – жёстко сказал Джек. – Для того и идут. За угол. Бегом!
– Есть, – отмер Серый.
И метнулся за угол. Слился, как учили, со стеной, сжал в руке пистолет.
«Стрелять по ближним». Зачем – понятно, чтобы падали под ноги тем, кто стоит позади них, и мешали идти дальше. Но по кому – по ближним?! Они же толпой идут. А если там женщины – и они ближе, чем мужчины? А если с ними ещё и дети увязались?!
Отец не отдал бы такой приказ никогда.
Или отдал бы?.. Чёрт его знает, в этом вывернутом наизнанку мире всё смешалось, Серый уже ничего не понимал.
– Радость, радость непрестанно,
Будем радостны всегда!
Шествие приближалось, Серый уже мог разглядеть в толпе отдельные лица.
Николай – с ним он сегодня работал на пасеке, помогал чинить ульи.
Матвей – у этого дочка, Гликерия, самая старшая из детей посёлка.
Антон – этот вообще безобиднее комара, ростом с пацана десятилетнего, соплёй перешибёшь. И тоже факелом машет.
Их троица стала олицетворением зла. Куда делись люди, выражавшие чужакам хоть какую-то симпатию – Мария, Виссарион, Георгий – непонятно. В толпе их видно не было. Возможно, заперли где-то, чтобы не мешались.
Джек прав.
Серый вдруг осознал это чётко и ясно. Толпа шла не разговаривать с чужаками. Она шла убивать. В открытую, размахивая факелами.
«То есть, они даже не сомневаются, что мы никуда не денемся? – мелькнуло в голове. Даже не предполагают, что будем сопротивляться? Или, наоборот, рассчитывают, что с перепугу
дёрнем подальше? Или… Или они вовсе ни на что не рассчитывают?! Критическое мышление попросту отказало? Сбившись в толпу, люди почувствовали свою силу, и…» Додумать Серому не дали.– Жги! – заорал вдруг кто-то, оборвав песню.
Серый не разобрал, кто.
Факелы, до сих пор горящие над головами, пришли в движение.
– Запирай двери! Жги чужаков!
Толпа неожиданно слаженно, как будто люди не раз репетировали это действо, разделилась надвое. Кто-то бросился к крыльцу – запирать двери. Дом собирались поджигать с двух сторон.
Думают, что мы так и сидим внутри, – понял Серый. – То есть, совсем, за идиотов держат! У самих с перепугу крыши посрывало, и нас записали в такие же дебилы.
«Без команды – не стрелять», – вспомнил он. Но пистолет с предохранителя снял. И понял, что команды ждёт – ненависть, охватившая толпу, передалась и ему.
– Вы что?!
«Дура!» – обожгло Серого.
Джек, должно быть, тоже не ожидал от дочери такой прыти, иначе не допустил бы того, что случилось.
Из-за противоположной, скрытой от Серого, стены дома навстречу толпе выскочила Эри.
Лохматая, как всегда – лента, подвязывающая волосы, сбилась набок. Одета в тесную майку, подобранную в каком-то из недограбленных домов ещё в походе, и такие же тесные штаны. Раньше одежда подходила Эри по размеру, а в последнее время жала. Талия осталась тонкой – двумя ладонями обхватишь, а сверху и снизу бункерная прибавила. Раньше Серый на это не обращал внимания, а сейчас вдруг заметил, что одежда девчонке тесна.
– Что вы делаете?! Вы с ума сошли?!
Факелы, оказавшиеся по сторонам от Эри, взметнулись вверх.
– Зло! – взвизгнул кто-то. – Бей чужаков!
Эри ударили – наотмашь, факелом, Серому показалось, что услышал треск вспыхнувших волос. Девчонка еле устояла на ногах. Ахнула и схватилась за щёку.
Выстрелил Серый раньше, чем почувствовал запах гари – по тому человеку, который бил. Но не успел, выстрел слева грянул раньше. Человек, ударивший Эри, упал замертво. Тот, кто стоял рядом с ним, схватился за раненный бок – Серый промахнулся.
– Стоять! – рявкнул Джек. Он выскочил навстречу толпе.
В руке держал пистолет. Снова выстрелил по ближайшему к Эри человеку, уложив его наповал.
Схватил Эри за шиворот, отшвырнул обратно к дому – в этот раз девчонка на ногах не устояла, покатилась кубарем. А Джек сунул пистолет в кобуру, вырвал из рук у кого-то факел и принялся наносить стремительные удары.
В следующее мгновение Серый тоже осознал себя ломанувшимся в озверелую толпу. Так же, как Джек, сунул пистолет в кобуру и выхватил из чьих-то рук факел.
«В оружие можно обратить что угодно, – вспомнил вдруг спокойные, будто льющиеся со страниц учебника, слова Сталкера. Обычная палка – в хороших руках охеренное оружие».
А уж если эта самая палка ещё и горит… Серый замахнулся факелом. Ударил. Ещё, ещё!
Лупил, целясь по головам, уходил от бестолковых ударов сам. В конце концов сумел занять оборонительную позицию – размахивая факелом, не позволял приближаться к себе. Джека не видел, но знал, что он рядом. По приближающимся воплям и звукам ударов понял, что Джек пытается теснить толпу. Тоже попробовал перейти в наступление.