Дети Эдгара По

— Где тут у вас можно хорошо поесть? — спросил её Роланд.

— В «Гриле у дружелюбного Билла», прямо на Главной, — ответила она. — Кстати, сегодня вечером обещали грозу. Если свет отключат, у вас в шкафу есть свечи.

— Благодарю. Я планировал взглянуть на поместье Йоргенсона завтра с утра. Трудно его найти?

— Поместье Йоргенсона, — медленно повторила она за ним, точно задумавшись. Женщина была крупной, с пустым, невыразительным лицом. — Нет, найти его не трудно, а вот добраться может быть трудновато. Поместье в паре миль от города, вверх по долине, но там уже лет тридцать никто не жил, так что частная дорога совсем заросла. Придётся идти пешком. — Потом добавила: — Говорят, смотреть там уже не на что.

— О.

— А вы агент по недвижимости?

— Нет, нет, я представляю… э-э-э… одно британское общество, которое интересуется разными заброшенными местами, где есть архитектурные достопримечательности.

Собственная нерешительность, а потом и отказ от слова «причуда» огорчили его, но какой смысл объяснять что-то этой особе. В ответ она издала какой-то неопределённый звук и больше ничего не спросила.

— Может, я и ошибаюсь, но, по-моему, вы там вообще никакой архитектуры не найдёте.

— Совсем никакой? — недоверчиво переспросил Роланд. До сих пор ему не приходило в голову, что он мог забраться в такую даль понапрасну. — Совсем ничего не осталось?

Женщина жизнерадостно пожала плечами, словно радуясь его разочарованию.

— Дом давным-давно сгорел. — Она снова взялась за свою книгу — мягкая обложка, детальный отчёт о жутких убийствах где-то в Техасе, — и вернулась к чтению.

— A-а. Понятно…

Номер, в общем, дотягивал до гостиничных стандартов, — ну, почти. На занавеске в душе была плесень, пахло затхлой сыростью — что большинство горожан считает неотъемлемой принадлежностью деревни, — но простыни были чистые и кондиционер в порядке. Снаружи влажность и жара ничуть не уступали погоде в Рае.

Роланд решил не задерживаться. Он был голоден, а гроза приближалась. Бросив нераскрытую дорожную сумку на кленовое кресло и заперев фотоаппарат в багажнике машины, он пустился на поиски дружелюбного Билла и его гриля.

Весь городок Глен Аллен — а он был невелик — имел вид обшарпанный и старомодный, точно застрял где-то в пятидесятых-сороковых годах. Ничего плохого в этом не было — потемневшие от времени дома в дощатой обшивке, старые бензоколонки с эмблемой «Красного крылатого коня», ржавые автомобили и видавшие виды пикапы, универсальный магазин, перед витриной которого вилась стайка ребятишек, — любопытная смесь настоящей старины с обыкновенной дешёвкой.

Но главное не в том, что тут есть, подумал Роланд, въезжая на парковку. Главное в том, чего тут нет: никаких модных бутиков, видеопрокатов, прилавков с футболками, сетей фастфуда, ревущих бумбоксов и даже ни единого благоуханного китайского ресторана, торгующего на вынос, — и это почему-то радовало. Современность ещё не прибыла в Глен Аллен — по крайней мере, не во всей своей мощи и мишурном великолепии.

Роланд сидел у барной стойки и ел чизбургер-делюкс, в меру жирный и довольно вкусный. Картошка была чуть сыровата, зато салат из капусты с майонезом был острый и восхитительный. Всё это Рональд запивал большой кружкой холодного пива — первой, но не последней за вечер.

Кроме него в баре было ещё несколько посетителей, завсегдатаев, по-видимому, которые грели в руках стаканы, одним глазом поглядывали в телевизор, где играли «Янки», и непринуждённо болтали друг с другом. Роландом они нисколько не интересовались, и его это вполне устраивало. Всё равно они ещё слишком молоды и вряд ли что знают о поместье Йоргенсона из первых рук.

Зато Роланду удалось расспросить Билла, пожилого хозяина заведения, который собственной персоной стоял за стойкой бара.

— Старый Йоргенсон крупно нажился на стали, не хуже Карнеги [58] . Кучу денег заработал. Мой отец строил ему дом, в двадцатые это было. Да уж, дом был красивый. Дерево из Южной Америки, мрамор из Италии, чего в нём только не было. Французская мебель, огромные картины на стенах. За расходами не постояли. А жили в нём два месяца в году, летом. И называли его коттеджем, ведь в нём всего двадцать комнат было, понимаете?

58

Эндрю Карнеги (1835–1919) — американский предприниматель, крупный сталепромышленник, филантроп, мультимиллионер. (Прим. пер.)

Роланд, улыбаясь, кивнул. У Билла была такая манера — сказав что-нибудь, он легонько ударял ладонью по стойке, как будто показывал, что кончил. Потом поворачивался и неспешно уходил к другим клиентам, но рано или поздно возвращался к Роланду и так, в несколько приёмов, рассказал всю историю до конца.

Клан Йоргенсонов год за годом приезжал в эти места. Держались они особняком. Всё было в порядке, как вдруг зимой 1959 года дом неизвестно почему сгорел дотла. Всё нутро выгорело, ничего не осталось. Дом тогда стоял пустой, кроме смотрителя и его жены, в нём никого не было, и они погибли в пламени. Одни считали, что это просто случайность, другие винили местных хулиганов — богатым ведь всегда завидуют. Происшествие долго расследовали, но окончательного вердикта так и не вынесли.

Участок забросили, Йоргенсоны на него не вернулись. И вот несколько лет назад об их поместье снова заговорили в новостях. Новое поколение семьи сочло возможным — из налоговых соображений, надо полагать, — передать сто с лишним акров земли в дар штату Нью-Йорк. Собственно, окружающий территорию адирондакский лес уже давно предъявил на неё свои права, а теперь это было подтверждено формально.

— А не было ли там ещё чего-нибудь, кроме дома? — взволнованно спросил Роланд. — Каких-нибудь построек?

— Были, разумеется, — сказал Билл. — Был большой гараж, бельведер, пара сараев и ледник. А, ну ещё Маленькая Италия.

— Что? — Надежды Роланда воспарили снова. — Маленькая Италия?

— Да, мои ребятишки играли там в детстве, в шестидесятых. Чистое сумасшествие.

Это была причуда, вне всякого сомнения. Оказалось, что старик был просто помешан на Италии, до такой степени, что решил разбить в своём поместье сад и украсить его уменьшенными копиями главных итальянских достопримечательностей, в том числе фонтана Треви, Везувия и Помпей, Синего грота на Капри и Колизея.

Без малого три десятка лет Йоргенсен добавлял к своей коллекции то одну, то другую фигуру, так что, когда случился пожар, итальянский сад, по слухам, покрывал уже четыре гектара.

Роланд и обрадовался, и приуныл. Да, речь шла о настоящей причуде, но она с пятьдесят девятого года была предоставлена самой себе и разрушалась под действием жаркого солнца, морозных зим и непредсказуемой жестокости ребятни. А то, что уцелело, вне всякого сомнения, давно задушил в своих объятьях лес. Это было печально, и Роланд подумал, что ему ещё повезёт, если удастся сделать хоть одно приличное фото. Но написать о ней, а тем более опубликовать записки, стоило, — ведь это будет дебют Роланда Тёрнера на страницах журнала Общества.

Было почти одиннадцать, когда он, наконец, покинул бар. Жара заметно спала, и город обдувал ветерок. Близилась гроза. Роланду оставалось только надеяться, что она пройдёт к тому времени, когда наступит пора отправляться на поиски поместья Йоргенсона. Он заметил в небе краткую вспышку молнии, но она была так далеко, что раскатов даже не было слышно.

Главная улица совсем опустела, и Рональд подумал, что она похожа на заброшенную декорацию к фильму. Вывески раскачивались, окна дребезжали, ветер гнал пыль и листву, и надо всем этим тускло горели редко расставленные уличные фонари. Яркая неоновая вывеска Генеси [59] в заведении Билла приятно контрастировала с их жёлтым светом.

59

Genesee — пивоваренная компания из города Рочестер, штат Нью-Йорк.