Дети Хедина (антология)
Шрифт:
Ройне, улыбнувшись, кинул взгляд на фигуру в синем плаще и снова посмотрел на скалящегося Грифа.
– Я не стану драться с мороком, – сказал он. – Я бы охотно убил тебя настоящего. И убью, если судьба нас снова сведет, пусть даже на мне уже не будет черного. Но убивать тебя два раза – сомнительное удовольствие. Тебе, может быть, понравилось бы, но не мне.
Он повернулся к фигуре в синем плаще, чтобы сказать, что и целоваться с мороком – удовольствие не для него. Но не успел.
Гриф внезапно сделал бросок вперед. Двое братьев попытались ему помешать, но отлетели в стороны от его мощных ударов. Затем
Ройне и сам не успел понять, что он делает. В один миг, страшно заорав, он сбил с ног поднимавшегося Черного брата, вырывая у него из руки меч, и опустил его на голый череп Грифа за мгновение до того, как его кривая сабля ударила по капюшону синего плаща.
Упали оба: Гриф, заливая кровью каменный пол, и синий плащ… У Ройне перехватило дыхание от ужаса, словно он забыл, что перед ним был не настоящий человек. Лишь когда, наклонившись, увидел, что синий плащ валяется на полу пустой тряпкой, вспомнил, что с ним и где он находится.
«Это все-таки сон!»
Ройне с облегчением выдохнул и хотел было вытереть выступивший на лбу пот, но обнаружил, что все еще сжимает в руке окровавленный меч. И вес меча был таким настоящим, как и тошнотворный запах крови, как и жар и потрескивание огня. Как и тяжелое дыхание его братьев. Кажется, кто-то из них был ранен?..
«Это не сон?»
Ройне оглянулся. Опрокинутый сначала Грифом, а потом и его ударом Черный брат стащил с головы шлем. От неудачного падения он разбил до крови губы, и его белые ровные зубы окрасились в красный цвет. «Говорят, у Черных братьев и кровь черная…» Он утерся рукавом и посмотрел в глаза брату.
– Тош… – Ройне не выдержал, опустил взгляд. – Ториш, прости меня, я не хотел…
Ториш не ответил, поднялся на ноги и сплюнул кровью на пол. Ройне протянул ему меч, тот молча взял и, недовольно поморщившись, вытер клинок полой своего плаща. Развернулся и на ходу уже убрал его в ножны.
Ройне молча провожал его взглядом. Наверно, надо было что-то сказать… Или этому Торишу слова не были нужны?
Он почувствовал, как на его плечо легла чья-то рука, и, обернувшись, увидел Нибба. Тот потрепал его по спине и улыбнулся – не то криво, не то сочувствующе. И тоже не сказав ни слова, куда-то пошел.
– Нибб! – Ройне понимал, что это не он, но так просто отпускать даже тень друга не хотелось. Кто знает…
Но Нибб покачал головой и, накинув капюшон, отправился к выходу.
Ройне резко повернулся кругом и обнаружил, что он снова один в том же зале. Пустом, с чистым каменным полом. Ни крови, ни трупов на полу. Ни синего плаща. Только тренога, которую он сам схватил и бросил, перевернутая огненная чаша да разбросанные уже потухшие угли из нее.
«Это был не сон».
Если б это было сном, пламя горело бы так же ярко. Но свечи оплавились больше чем на половину, какие-то загасли, факелы и чаши на треногах чадили. Так и должно быть по прошествии нескольких часов. И локоть, которым он ударил Ториша, чтобы вырвать у него из руки меч, болел, как и положено болеть суставу после удара о стальные латы.
«Что это было?»
Усталость опять навалилась, духота угнетала еще больше. И он отдал бы многое за глоток воды. Но в царстве огня ей не место. Ройне хотел было снова сесть на пол у той же колонны, но, уже наклонившись, решил выбрать для отдыха другой угол. Если он все-таки сейчас спит, то, когда проснется, окажется на старом месте: привычки ходить во сне за ним никогда не замечалось. Хоть так он сможет получить ответ на свой вопрос.
Он сел, вытянув одну ногу и прикрыв уставшие от света и жара глаза рукой.
«Интересно, долго еще до утра? И чего мне еще ждать?»
– Ройне! – голос, казалось, раздавшийся над ухом, заставил его дернуться и больно удариться затылком о стену.
«Я заснул».
– Кто здесь? – громко спросил он.
– Это я, не пугайся.
Магистр Хемиль наклонился и поднял треногу, которую Ройне так и оставил валяться рядом с колонной, где он прежде сидел, на другом конце зала.
«Я заснул во сне? Или…»
Белый брат тяжелой старческой походкой подошел к нему, стараясь смягчать свои шаги, чтобы шарканье не так уж сильно нарушало тишину.
– Вы тоже пришли меня испытывать? – спросил Ройне, разогнав наконец сонную одурь в голове. – Очередной морок Дома?
– Нет. Я – это я. И я пришел дать тебе хороший совет, – ответил старец. – Ты был моим единственным толковым учеником за последние десять… даже, пожалуй, двадцать лет. И мне будет больно, если ты погибнешь.
– Мороки могут меня убить? – Ройне даже не удивился.
– Не мороки. Люди.
– Людей я не боюсь, – усмехнулся Ройне. – У меня звериное чутье и крепкая рука. Еще никому не удавалось застать меня врасплох.
– Не все удары можно предвидеть, юноша. Даже удары в упор.
Ройне недоверчиво дернул плечом. Он несколько раз уворачивался от ударов в спину, почувствовав, как над ним заносят нож. А уж распознать, что кто-то захочет ударить его в живот, он как-нибудь сможет.
– Спросите Нейго, он учил меня. И тоже считает своим лучшим учеником.
– Нейго тоже несовершенен, как и все мы, люди… – вздохнул магистр Хемиль.
– Вы мне хотели дать какой-то совет, – напомнил Ройне.
Белый брат, поджав губы, покивал головой, и у молодого человека промелькнула мысль, не трясется ли его голова просто от старости.
– Такой же нетерпеливый… – пробормотал он и протянул ему руку. – Пойдем со мной.
– Куда? – насторожился Ройне.
– Я покажу тебе тайный выход из Дома. И из Обители.
– Что? – от неожиданности Ройне как-то очень по-детски вылупился на старика. И когда понял, что не ослышался, расхохотался. – Ты выжил из ума, старик?
– Я более нормален, чем ты думаешь.
– Значит, ты все-таки морок. Который пришел искушать меня в самый темный час, когда до рассвета осталось всего ничего. Уходи. Я не поддамся.
Ройне хотел было снова удобно развалиться у стены, но старик неожиданно резким движением схватил его за локоть и вздернул вверх, едва не вывихнув плечо из сустава. Ройне вскрикнул, неловко перебирая ногами, чтобы поймать равновесие.