Дети Робинзона Крузо

— Слышь, браток, — проговорил охранник. — Ты извини, но тут требуют вызвать милицию, говорят, людей беспокоишь.

— Хорошо, — кивнул Икс. — Я понял. Сейчас уйду.

— Вот и правильно, — согласился охранник.

Икс снова кивнул. В голове мелькнула тревожная мысль: странные дела, рисунок у всех перед глазами и меняется каждый день, а ни у кого это не вызывает удивления. Даже у детей с их обычной подозрительностью к подобным штучкам.

— Скажи, — попросил он охранника, — вы рисунок меняете?

— В смысле?

— Ну, эти панели на стене, с собакой? Перерисовываете?

Охранник вздохнул, покачал головой, бросил беглый взгляд на стену:

— Да кому он нужен, этот цербер? Уже несколько лет...

— Но посмотри, — горячо перебил Икс, — ведь он изменился! Собака их догоняет.

— Чего? Догоняет?! — Охранник наконец заметил странный огонек в глазах посетителя. — Ну-ну... — Он щелкнул языком. Теперь и у него мелькнула мысль, что паренек-то, скорее всего, не в себе, и эти перестраховщики правы насчет милиции. — Знаешь, шел бы ты и вправду отсюда по добру по здорову.

— Ладно-ладно, — Икс успокаивающе поднял вверх руки с открытыми ладонями. — Ухожу. — Он уже привык, что этот мир гонит его даже из самых общедоступных мест. — Но ты приглядись на досуге: еще вчера беглецов было четверо, а собака — гораздо дальше от них.

— И чего? — отрезал охранник. Замолчал, давая понять, что разговор окончен.

— Как бы поздно не было, — изрек Икс невнятную угрозу.

И сам смутился, хихикнул; только сейчас до него дошел комизм ситуации — ну какое охраннику дело до мультяшных персонажей, нарисованных на стене магазина? Правда, что-то в нем было, в бывшем «братишке», он, конечно, почти не видит темных линий, да и вряд ли догадывается об их существовании — по полной его достать не удалось, но эта его горящая бронемашина, которую нет возможности покинуть...

— Сон про БТР пройдет, — неожиданно сказал Икс. И спокойно улыбнулся.

— Что?.. Какой сон? — Охранник захлопал глазами. — Ты, в смысле... — И у него запершило в горле, совсем чуть-чуть.

— Сны проходят, как только с ними свыкнешься.

***

Ночью Икс порежет рекламную панель. А наутро найдет ее целехонькой, даже без швов от порезов.

II.

Когда-то древние строители возводили соборы в наиболее уязвимых местах земли. Так они пытались защитить свою ойкумену от разрушающего вторжения инфернальных энергий. Икс прочел об этом в своих бесчисленных книгах. На земле были места, которые стоило бдительно оберегать. Потом строители соборов прекратили свою работу. Почему их деятельность угасла, Икс не знал — книги давали противоречивые ответы. Да и особо полагаться на книги Иксу не было необходимости — он видел, как действует червоточина, и слышал (может быть, это было во сне, а может, в преддверии белой горячки), как стонет небо, пронизанное темными линиями. Так что, вполне вероятно, правы книги, правы: строители соборов прекратили работу, потому что спасать в этом мире стало ровным счетом нечего.

Икс вовсе не злорадствовал по этому поводу. Он видел, как бессмысленно возводились церкви-новоделы: на тех местах можно было построить бензоколонку, кинотеатр или супермаркет — результат был бы тот же. Самое удивительное, что Икс оказался в мире, где результат действительно был бы тот же: растущее потребление подразумевало погоню за баблом для еще большего роста потребления; забежать в храм помолиться сделалось одним из потребительских ритуалов. Икс понимал, что многие знают про эту западню, но по собственной воле выбирают «сыр в мышеловке». Он видел, какими беззащитными сделались некогда могущественные церкви и соборы, и ему было ведомо, как они стонали, когда на их раны накладывалась гламурная картинка евроремонта, стонали, как и небо, пронзенное сном, белой горячкой или темными линиями. Спасать было нечего.

Магазин Синбада находился там, где строители соборов воздвигли бы, возможно, свой самый совершенный и прекрасный кафедрал под стать Нотр-Дам де Пари. Им бы просто пришлось так поступить, потому что, в противном случае, если переходить на военный язык (а с иной формой вербализации, как уже отмечалось, у Икса были проблемы), им понадобилась бы очень мощная армия. Страна чудес для детей нашла себе удивительно подходящее место, где было чем поживиться всему и всем.

— Дети — это верный ход, — сказал Икс.

— Придет серенький волчок и укусит за бочок, — сказал он чуть погодя.

— Дети жестоки и доверчивы к чудесам, — сказал Икс спустя еще какое-то время. — Это прямо Троянский конь.

— Онанашла свое «уязвимое» место, — подвел Икс итог. — Ахиллесова пята и Троянский конь в одном бокале — смешать, но не взбалтывать. — Он немножко подумал и решил сформулировать иначе. — Дети, сумасшедшие и плохие места. А еще — дурные вещи, плохие амулеты. — Губы Икса сложились в капризном росчерке. Он помолчал, словно пробуя на вкус следующую мысль. — А по-другому — дети, сумасшедшие и благие места. Еще — хорошие вещи, талисманы, благие амулеты.

К этому моменту он уже обнаружил, что творится на стене с буквой «А», первой в строчке немецкого поэта Готфрида Бенна, принятой им за молодежно-экстремистский слоган. Более того, он теперь знал, для чего вообще здесь была эта надпись. Его (их?)действительно пытались оберечь. Предупредить и оберечь.

Или другой вариант: Икс окончательно впал в безумие и находится в палате для душевнобольных под действием сильнейших препаратов. И видит сны. Про Небо, пронзенное Темными линиями, и про Страну чудес, где все линии сходятся в одну точку.

***

Уже совсем скоро на свою беду охранник магазина Синдбада заразится бациллой этого странного человека. Может, он и псих ненормальный, но только... Собака действительно приближалась. Кто-то из хулиганов-подростков написал на рекламной панели очередное граффити: «Alles is Ufer, ewig das Meer». Охранник не знал, что это значит, да и ему было наплевать. Важным оказалось другое: заглавная «А» в первом слове стала... как бы (охранник с каждым днем смотрел на это со все возрастающим подозрением)... стала как бы барьером между собакой и беглецами, стеной, не дававшей трехголовому монстру настигнуть преследуемых. А потом охранник решил, что сходит с ума. Потому что буква «А» в первом слове начала... изгибаться.

— Псих ненормальный, — твердил охранник. И сон про горящий бэтээр снился ему теперь каждую ночь.

Но охранник давно забыл, что такое страх. Тем более подобный, детский, вроде бы лишенный реальных мотивов. От тоски, а может потому, что боевиков ему хватило в жизни, пару лет назад он увлекся фэнтези. И прилично подсел. Он все знал про защитные магические поля, стены, звездные щиты и вообще магическое оружие. Все это было мило, увлекательно. В книжках. Но...

— Псих ненормальный, — в очередной раз выругался охранник. Стена-оберег, оживленная силой звездной росы, магический щит... Буква изгибалась; левая внешняя вертикальная штанга «А» уже почти превратилась в полукружье, трансформируя и выгибая всю букву. Словно что-то внутри рисунка давило на нее, словно угрожающая лапа собаки-монстра пыталась прорвать невидимую стену. Буква выгибалась, становилась все тоньше и, возможно, совсем скоро стена не выдержит, лопнет, и ярость, чужая и темная, вырвется на волю.

— Псих ненормальный.

Теперь охранник будет повторять эту фразу очень часто, сначала с ворчливым недоумением, а потом... как ни странно — с любовью и даже мечтательной печалью. Потому что этот странный человек куда-то пропадет, по крайней мере, он перестанет приходить в магазин, а охранник с удовольствием задал бы ему кое-какие вопросы. И потому что сны пройдут. К концу мая сны про горящий бэтээр пройдут навсегда.

II.

«Alles...»

Все — берег, но вечно зовет море.