Дети Силаны. Паук из Башни

– Это что, какая-то шутка? Малдизское сообщество прислало в Мескию немого посла в качестве какого-то знака или исключительно ради смеха над нами? – спросил я.

При этом меня опалило волной искренней ненависти со стороны л’Калипса. Безупречный тан отчего-то не желает злить господина посла. При этом, как ни странно, сам Зинкара остался сравнительно спокоен, недоброжелателен, но спокоен. Его руки вновь пришли в движение.

– Господин посол говорит, – вновь начал гигант, – что не всегда был немым, зато всегда был верным слугой своего народа и своего махараджи. Немым его сделали вы, тан л’Мориа.

– Я?

– Вы, тэнкрисы.

Мирэж Зинкара приоткрыл рот и дал присутствующим насладиться видом короткого обрубка вместо языка.

– Хэм эк наахак. Уум оокха махааы, – проговорил он.

– Семь лет… – начал разъяснять гигант.

– Не надо, – оборвал я его. – Мне все понятно.

Семь лет назад, штурм дворца махараджи. Дивизия «Сангуашлосс» штурмом взяла дворец махараджи Малдиза. Со всей жестокостью алые мундиры подавляли любой намек на сопротивление, устраивая кровавые бои с хашшамирской гвардией.

– Господин посол прибыл в Мескию, – взял слово л’Калипса, – от имени светлого махараджи. Он уверяет, что правитель Малдиза не имеет отношения к восстанию, не так давно подавленному генералом Стаббсом. Господин посол утверждает, что светлый махараджа стал заложником секты аджамешей, которые превратили его в политическое знамя…

– Начнем с того, – я попытался придать голосу как можно более надменное выражение, – что последние семь лет я считал правителем Малдиза нашего великого Императора. Я проливал кровь свою и своих солдат за право Императора носить титул владыки Востока. Вы, тан л’Калипса, тоже прошли через это, но, видимо, в вас больше от политика, чем от солдата. А я своими руками создавал мескийский Малдиз. Война закончилась семь лет назад, и, хотя народ Малдиза на протяжении многих поколений будет помнить, что творили колониальные войска в ходе этой войны, я не испытываю никаких угрызений или сомнений по поводу того, что делал. Поэтому господин посол может сколько угодно показывать всем свои раны, я тоже могу показать пару шрамов. Теперь о плачевном положении последнего наследника малдизской короны, могу пообещать вам, господин посол, что, как только махараджа будет найден, его убьют. Дивизия «Сангуашлосс» до сих пор действует на территории Малдиза, значит, действуют и карательные группы. Черные повязки на рукавах, вы должны были запомнить их, господин посол. Эти вояки отличаются особенно бесцеремонным обращением с врагами, и как только они найдут Моакан-Сингха, они его уничтожат. Так что до конца вечера можете взять в руки бокал игристого вина и не напрягаться. Никого вы своей ложью не обманете. Вы не обманули даже тана л’Калипса, он лишь играет роль внимательного и мудрого дипломата, одну из множества ролей, которые он может сыграть. Малдиз принадлежит нам, тэнкрисам. Смиритесь или сбросьтесь с крыши. Ваше здоровье.

Я отхлебнул вина, развернулся к трехглазому спиной и пошел прочь. Себастина двинулась следом, а за ней, посмеиваясь, зашагал л’Ча. Мне в затылок устремились потоки чистой ярости, но все это лишь л’Калипса, который в очередной раз вспомнил, за что именно ненавидит меня. Мирэж Зинкара опять же остался на удивление спокоен. Он все еще ненавидит весь наш род, но мои слова не вызвали в нем ни ревущей ярости, ни даже гнева. Но должен сказать, что почувствовал на мгновение леденящую иглу выдержанной крепкой ненависти, которая кольнула меня в сердце. Так ненавидеть надо уметь.

– Тан л’Мориа, вы прирожденный провокатор!

– Говорить то, что думаешь, – неслыханная роскошь в нашем обществе. Гораздо дороже любых драгоценностей или даже доброго имени. А когда твои слова выводят из душевного равновесия тана л’Калипса, они и вовсе бесценны.

– Выводят из равновесия? Он не показался мне особенно обеспокоенным.

– Аррен л’Калипса умеет держать себя в руках. Вы чувствуете?

Л’Ча непонимающе посмотрел на меня, потом принюхался и поморщил нос.

– Паленым пахнет.

– Именно.

– Попрошу кого-нибудь проверить дела на кухне. Если начнется пожар, Ив будет очень огорчена!

Выдав эдакую глупость, этот несуразный тан оставил меня в покое, так же неожиданно, как и прилип ко мне вначале. Краем глаза я заметил тани Аноис в толпе молодых кавалеров. Высокие стройные тэнкрисы в роскошных фраках окружили прелестную тани сверкающими улыбками, витиеватыми комплиментами и подобострастной заботой.

– А почему ты позволяешь этим щенкам увиваться за этой чаровницей? Иди и разгони их всех, пусть ищут девушку своего уровня!

– Добрый вечер, Инч. Когда ты приехал?

– Только что. Приехал бы раньше, но изучение твоего подарочка меня по-настоящему захватило!

– Давай отойдем.

Мы переместились подальше от чужих ушей. К счастью, даже при таком скоплении гостей в особняке Ив полно свободных залов. Мы ушли в комнату, которую можно было бы назвать кабинетом. Я не знаю, зачем Ив воссоздала рабочее помещение своего покойного мужа в новом доме, ведь сама она им никогда не пользовалась и, насколько я понял, переезд стал также попыткой сменить атмосферу. Но вот она, просторная комната, отделанная панелями из дорогого дерева, и здесь расставлены все вещи, которыми пользовался при жизни Крафид л’Дровин. Единственное, что Ив добавила, – огромный портрет мужа в полный рост, висящий над камином из розового мрамора.

– Ты чувствуешь? – спросил меня Инч.

– Гарью пахнет?

– Да!

– Этот запах откуда-то распространяется по дому. Если Ив узнает, то с ума будет сходить, пока не обнаружит источник.

Я посмотрел на портрет тана л’Дровин, он ответил мне презрительным брезгливым взглядом и отвернулся.

– Вернемся к нашей находке, Инч. Это оружие. Что еще?

– Это бомба! Ты будешь допивать свое вино? – Осушив бокал, он продолжил: – Это маленькая бомба! Ручная! Устроена просто, металлическая оболочка, взрывчатое вещество-наполнитель и, внимание, революционный запал! Механический, работает по принципу пружины. Надо лишь дернуть за колечко, и боек, продвинувшись вниз от силы пружины, подожжет наполнитель. Взрыв разрывает корпус и поражает все вокруг осколками! Цель – пехота, максимальное повреждение наносится в закрытом или стесненном пространстве. Взрывается в течение трех – пяти секунд. Еще бы вина!

– Будь у нас такие штучки во время войны, мы бы управились не за четыре года, а за два, – подумал я вслух. Как думаешь, где ее сделали?

– На Востоке. Весьма вероятно, что в Малдизе.

– Хм?

Он вытащил из-за блестящего матерчатого пояса мешочек и бросил его мне. Развязав тесемки, я сунул внутрь палец и поднес его к носу. По спине побежали мурашки, я напрягся, готовясь к встрече с опасностью! Да, догадка из Квартала Теней полностью подтвердилась, там я почувствовал именно запах шеймалаяна. Малдизский порох ни с каким другим не спутать. На Восток рецепт этого смертоносного порошка пришел тогда, когда на Западе он уже стал неотъемлемой частью военного дела, и сколько бы пайшоаньцы ни претендовали на первенство в изобретении пороха, лучший вид этого порошка производится в Мескии. Малдизцы же так и не научились делать достаточно сильный порох (много дыма, мало огня). Все-таки восточные алхимики больше врачи, чем ученые, их специализация – работа с живой материей, а не с бездушными реактивами. Поэтому, чтобы усилить его мощь, малдизцы добавляют в порох толченые листья шеймалаяна, красно-желтого цветка, источающего нежный сладкий аромат. Для мескийских модниц этот запах означает новый флакон баснословно дорогих духов, для мескийских колониальных войск – боль и смерть. Война глубоко въелась в мои кости, раз даже запах благовония вызывает боевой раж.

– Кое-что сложилось.

– Что-то важное?

– Увы, – покачал головой я. – В потайном арсенале я учуял шеймалаян. Этот запах не мог исходить от оружия, все оно сплошь было произведено в Мескии, а потом, возможно, похищено и перепродано. Порох там наш. Поэтому я подумал, что запах – часть военных воспоминаний. Меня поставили в опасную ситуацию, я вынужден был применить все старые навыки, а вместе с ними пришли фантомы малдизских джунглей, запах порохового дыма вражеских орудий…

– Такое бывает?

– Если верить светилам современной медицины, то да. Ты и сам должен был замечать, что порой зрительная и слуховая память объединяются в один последовательный набор образов. Нет?

– Хм… Недавно я съел сандвич с жирным домашним маслом и вспомнил Бекки, старую экономку, служившую у нас, когда я был ребенком. Она сама взбивала масло, а не покупала его в бакалее. О, что это было за масло! Я будто вернулся в детство и…

– Примерно об этом я и толкую. Получается, вот откуда пришел запах войны.