Дети теней

– Ты, наверное, думаешь, что я никогда не любил маму, если готов был расстаться с ней ради Иды? Верно?

– Не знаю. Может быть…

– Считаешь меня обманщиком?

– Нет, конечно, не считаю. Но мама, наверное, ужасно страдала. Ведь ты ее чуть не бросил.

Я заметила, что его задели мои слова. Он долго сидел молча. Но когда заговорил снова, в его голосе были такая теплота и убедительность, каких не было, когда он говорил об Иде. Тогда его голос звучал грустно.

– Возможно, тебе это покажется странным, но у нас с мамой всегда были, как бы это сказать… простые отношения, в хорошем смысле. Любовь бывает разной, понимаешь? У нас с мамой это нежность, а еще большая, крепкая дружба. Иду я тоже любил и не отрицаю этого, но сомневаюсь, что мы когда-либо смогли бы стать настоящими друзьями. Мы с ней витали в облаках, а жить-то приходится на земле…

– Значит, ты не жалеешь об Иде?

– Не знаю. После каждого человека, которого теряешь в жизни, остается пустота. Ее почти невозможно заполнить. Но я никогда не жалел о том, что остался с мамой, понимаешь?..

– После мамы пустота была бы еще больше?

Он молча кивнул.

– И чернее?

– Да, намного чернее.

Он ласково улыбнулся мне. Мы еще долго сидели, глядя друг другу в глаза, и то, что я прочла в папиных глазах, было искренностью и любовью.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Разрезав белое облако цветов, поезд остановился на маленькой станции посреди леса. Цвел купырь, и было так красиво, что дух захватывало. Я вышла из вагона в вечерние сумерки. В воздухе плясала мошкара. Где-то куковала кукушка. С какой стороны? С севера, юга, запада или востока?

Это нужно было определить. Ведь когда слышишь кукушку первый раз, то очень важно, с какой стороны. С запада – это к добру. С юга – к смерти. С севера – к печали.

Моя кукушка была на востоке. Неплохо, но и не очень хорошо. Восточная кукушка – к утешению. Но для того чтобы утешиться, нужно сначала о чем-то погоревать…

Я оглянулась по сторонам. Никто меня не встречал.

Неужели в замке не получили мою телеграмму?

Но я ошиблась. Чуть дальше, у обочины, стоял экипаж, который я не сразу заметила за деревьями. Однако кучера видно не было. Я подождала, надеясь, что он скоро появится. Поезд тем временем набрал скорость и исчез из виду. Вокруг воцарилась полнейшая тишина. Лишь ветер шумел в купыре да одиноко щебетала какая-то птичка. Но кукушка уже умолкла.

Я взяла свои сумки и побрела вперед.

И тут за моей спиной раздался смех. Я обернулась.

Из зарослей купыря выглянуло чье-то лицо. Каролина!

От неожиданности я выронила сумки и плюхнулась на одну из них. Она тут же схватила вторую и уселась напротив меня. Мы уставились друг на друга.

– Ты же давным-давно должна была приехать! – воскликнула она.

– А ты? Ты же собиралась только после Иванова дня!

Каролина пожала плечами. Она приехала слишком рано, я – слишком поздно. Но какая теперь разница! Главное, что мы были здесь – в одно время и в одном месте.

– Правда, я завтра уезжаю, – сказала она. – Мы играем в здешних местах, и два дня у нас выдались свободные. Вот я и решила заглянуть в замок. Я же думала, что ты здесь, да и на Арильда с Леони хотелось посмотреть.

– Ну и как они?

Она грустно покачала головой.

– Сама увидишь. Леони вообще не узнать. Но мы потом об этом поговорим.

– А Амалия? Как она себя чувствует?

Каролина не знала. Она приехала вчера и еще не успела увидеться с Амалией. Но говорили, что она иногда бредит. Хотели отвезти ее в больницу, но Амалия не соглашалась. Она отказывалась покидать замок.

– Ей везде мерещатся несчастья. Поэтому она говорит, что должна оставаться в замке и быть настороже. Она стала такой нервной…

– На Амалию это не похоже.

– Но, Берта, мне кажется, в замке у всех время от времени возникает такое чувство, будто в любой момент может случиться что-то ужасное. Разве не так?

Это было верно, хотя я никогда не думала, что Каролину тоже посещали подобные предчувствия.

– Почему нет? – удивилась она. – Ты считаешь, что я не… Так вот, если хочешь знать…

Она резко оборвала себя, а когда я спросила, что она хотела сказать, лишь покачала головой.

– Ужасно рада видеть тебя, Берта, – сказала она, взяв мою руку.

– А я – тебя. Здорово, что ты за мной приехала!

– Да. Вообще-то Арильд тоже собирался со мной – вместо кучера, который повез на прогулку Сигрид. Но я подумала, что нам будет лучше наедине, и упросила его остаться дома.

Потом Каролина рассказала, что София все еще в Англии. Похоже, она никак не могла уладить дела со страховой компанией. Так что свадьба по-прежнему откладывалась на неопределенный срок.

– Так все может просто сойти на нет, – сказала Каролина. – Без Софии ничего не состоится. Сами они палец о палец не ударят.

Что касается Максимилиама, то никаких известий по-прежнему не было. Может, его так никогда и не найдут.

– А еще что-нибудь произошло?

Каролина покачала головой и вдруг залилась смехом.

– Конечно! Спектакль! Никогда в жизни этого не забуду!

Она начала свой рассказ с того, как отправила билеты в Замок Роз, но я со смехом прервала ее. Розильда мне об этом уже писала.

– Любишь же ты приключения! Как ты не побоялась?

Тут Каролина больше не смогла усидеть на месте. Она подскочила и потребовала, чтобы я немедленно выложила, что написала мне Розильда. Она кружилась и приплясывала от удовольствия, пока я описывала, как эти трое из замка восторгались ее Карлом Моором. Как Арильд и Леони заявили, что молодой актер удивительно похож на «моего брата». И как Розильда, напротив, не нашла никакого сходства, разве что в голосе, да и то совсем чуть-чуть.

– Она считает, что вы абсолютно разные типы. «Мой брат» гораздо утонченней. Тот актер, например, никогда не смог бы сыграть роль аристократа. Например, Дон Карлоса.

Каролина хохотала как сумасшедшая. Все это ей ужасно нравилось. Она схватила меня за руки, сдернула с сумки и закружила в вальсе по перрону.

Потом она успокоилась и, взяв багаж, мы направились к экипажу.

Но что это за карета? Опять с привидениями?

– Не знаю, – пожала плечами Каролина. – Она уже стояла у ворот. Арильд сказал, что это твоя любимая.

Наверное, он хотел подразнить меня. Странно, но меня это вдруг развеселило. Это могло означать, что, несмотря ни на что, он все-таки немного обо мне думал.

– Он никогда не говорил тебе, что это карета с привидениями?

– Нет. И я ничего не заметила, пока ехала.

– Потому что сидела на козлах. А привидения внутри!

И я рассказала ей, как однажды, когда я ехала в этой карете, руки у меня стали ледяными, лишь только я прикоснулась к шелковым подушкам сидения.

– Кучер не должен выезжать на этом экипаже, не положив старую Библию под свое сиденье. Иначе тот, кто сидит в карете, скоро почувствует, что он не один, что здесь есть кто-то еще – кто-то невидимый, но от его присутствия холод пробирает до мозга костей.