Детонатор

– Вы вроде бы не пьете такую ерунду, Илья Иванович? – сминая деньги в руке, похожей на совковую лопату, уточнил водитель.

– Правильное русское не может быть ерундой. Не забывай свое, исконное. Мне доктор умную мысль подсказал. Русский народ водку любит потому, что она такая же горькая, как его жизнь. Аркаша, вставай, друг сердешный, мы дома.

К моменту, когда водитель вернулся с покупками, доктор спал на гостевом диване прямо в одежде, едва успев снять пыльные ботинки. Уловив легкий запах «пармезана», исходивший от его носков, Илья открыл форточку и вышел в другую комнату, плотно прикрыв за собой дверь. Позвонил на работу и сообщил, что сегодня не придет. Потом посмотрел на часы и понял, чему удивился сотрудник. Часы показывали полночь. Есть не хотелось. Он убрал еду в холодильник, отметив, что богатырь-водитель таки не послушался и купил «Кремлевскую». Хотя она была такая же горькая, как и «Русская». А ведь жизнь больших людей бывает такой же горькой, как и простых.

Идя в ванную, Илья заметил яблоко, выпавшее из пакета и лежавшее на полу. Поднимать не стал. Не было сил.

Только у великих нет мании величия

Утром его разбудил запах из кухни. Доктор только что закончил раскладывать яичницу по тарелкам и, увидев хозяина, разлил по чашкам кофе. Маленькую для Ильи и пол-литровую для себя.

– Доброе утро, Иванович! Вам звонили с работы и просили передать, что у вас есть три дня отгула. Из клиники сообщили, что Людмиле Александровне проводят полное обследование, и результаты будут известны завтра утром. Так что сегодня отдыхаем, если это можно назвать отдыхом, – вздохнул доктор и принялся счищать тонкую красную шкурку с яблока, которое хозяин вчера поленился поднять с пола.

«Милейший человек, этот Аркадий, только не знает, что на государственной службе отдыхать нельзя. Неровен час – снимут шкуру, как он снимал ее с яблока», – улыбнулся своим мыслям Илья и обратился к доктору:

– У меня, Аркаша, есть на сегодня культурная программа. Судя по всему, ты в бане был давно. Я имею в виду настоящую русскую баню, а не эти современные подделки.

– Какая же это культурная программа? Баня – не театр. – Аркадий с хрустом доел яблоко и выбросил огрызок в мусорное ведро.

– Не скажи, доктор, сегодня мы посетим «Сандуны». Пребывание там не сравнится ни с каким театром. На людей посмотрим, себя в порядок приведем, душу полечим. Так что собирайся. Новую зубную щетку найдешь в ванной, одежду в шкафу. Мы с тобой похожи фактурой.

Разумеется, Илья не стал говорить доктору, что давно собирался посетить своего агента, мойщика из «Сандунов», чтобы справиться о том, как идут работы на объекте, начатом еще в 1992 году.

Пока Аркаша выбирал костюм из хозяйского гардероба, Каров закончил холостяцкий завтрак и подумал, что не случайно все главные вопросы на Руси решали в бане. В девяностые это стало особенно популярным явлением. Наверное, баня располагает к откровению. Вроде все голые и, казалось бы, одинаковы, но при этом все понимают, что, когда речь заходит о больших деньгах и судьбах людей, из бани не каждый уходит «на своих двоих».

Илья не стал вызывать водителя и поймал такси на улице. Благо, ехать до Неглинки недалеко.

Выйдя из машины, доктор не сразу понял, куда его привезли, потому что «Сандуны» не просто старейшие московские бани, но и чудо архитектурно-инженерной мысли. Великий Шаляпин называл их царь-банями. Это был настоящий дворец: с огромными залами, высокими сводами, лепниной, мраморными лестницами, золотой росписью фасадов. В оформлении интерьеров использованы различные архитектурные стили: барокко, мавританский, классицизм, ренессанс, готика, рококо. А когда Аркаша попал в высший мужской разряд Сандуновских бань, то вовсе ошалел. Проходя через просторный готический зал, удивляющий своими узорами, уютный турецкий и античный бассейны, он с нескрываемым, почти детским восторгом глядел по сторонам, словно попал в музей. А удивляться было чему. Норвежский и итальянский мрамор, английский, немецкий кафель, половая плитка из Швейцарии запросто могли соперничать с полотнами лучших художников.

Чтобы человека превратить в пыль, покажите ему великое

Последней каплей было сообщение Ильи, что вся эта красота сегодня для них двоих. После этого Аркадий замолчал надолго.

В кабинет пришли мойщик с парильщиком и взялись обхаживать их тела. Аркадий размяк, то и дело постанывая и всхлипывая по-детски, а мойщик, крепкий мужик с лицом профессора, приговаривал:

– Баня парит, баня правит, барин!..

Парильщик «заварил» веник, поддал парок, чувствуя его, как музыкант ноты, и принялся выбивать из посетителей телесную и душевную хворь. Затем за них снова принялся мойщик, разминая шею и правя спину.

Пока гости отдыхали, пришел официант, подал русский малиновый квас и стоял рядом, почтенно склонив голову.

– Что он хочет? – спросил порозовевший и на десять лет помолодевший доктор.

– Ждет, чего барин изволит еще… – ответил Илья и с интересом поглядел на реакцию Аркаши.

Судя по мимике, доктор напряженно думал, чего же еще можно запросить у человека, ждущего приказаний. А с непривычки сделать это тяжело.

– Подойди-ка, любезный, – взял инициативу в свои руки господин Каров. – Сегодня мы обедаем в Елизаветинском зале, так что прими заказ. Пусть подадут суп-лапшу на курином бульоне, язычки молодых ягнят, тушеные телячьи хвосты и баранью ногу целиком. Без вина.

За официантом появился портной с отглаженными костюмами и сорочками клиентов. Аркаша изумленно смотрел на дверь, словно ожидая появления других чудес.

– Девушек сегодня не будет, доктор. Может, позже. А пока у меня к тебе серьезный разговор.

– Слушаю вас, Илья Иванович, – произнес завернутый в простыню Фюрст. Гордо восседая возле бассейна, наполненного бирюзовой водой, он представлял себя римским сенатором.

– Я хочу открыть медицинскую клинику, исключительно для богатых. Они готовы за здоровье платить большие деньги. А понимая, что они не вечные, заплатят огромные деньги.

– А при чем здесь я? – спросил Аркадий, округлив глаза и не замечая, как простыня соскользнула с плеча.

– Я найду помещение, оборудование, деньги. Ты станешь директором клиники и подберешь персонал. Понадобятся трансплантологи, нейрохирурги. Изучай новые направления. Ищи среди молодых, непризнанных. С необычными мыслями и нестандартными решениями. Пересаживать будем все, на что есть спрос. Сердце, почки, печень… Ну, в общем, все, что требует пересадки. Научатся пересаживать мозги, будем и их пересаживать. Решайся. У тебя на это десять минут. Только запомни: если со мной, это значит подо мной. Можешь отказаться, и мы спокойно расстанемся. Я даже денег тебе дам на дорогу.

– Если вы всерьез, а вы всерьез, то я с вами.

Аркадий встал. Простыня упала к его ногам, и Илья увидел, как от предвкушения новой жизни у доктора возникла эрекция.

После обеда, на котором им прислуживали четыре человека и Аркаша нелепо пытался играть роль барина, вызывая скрытые усмешки персонала, они поехали домой. Дома доктор завалился спать, похрапывая во сне, как мерин после изнурительной пашни.

«Храпи, Аркаша, храпи, – размышлял Илья. – Пахать тебе придется очень усердно, а поле для пашни я тебе подберу. И с этого момента не дай тебе Бог сделать хоть шаг в сторону. Сразу отправлю на скотобойню».

Созревшее зерно не думает о высохшем колосе

После звонка в «Кремлевку» академик, патронирующий Людмилу Александровну Карову, сообщил, что екатеринбургские врачи ошиблись с диагнозом. Рак пока еще не дал метастаз, но одну почку все-таки необходимо заменить, да и вторая с трудом справляется. Была и очень плохая новость. Врачи побаивались, что сердце может не выдержать операции по пересадке почки. Людмиле Александровне выделили квоту на почку, но надо было еще дождаться подходящего органа. Илья предложил свою и получил предложение приехать на обследование.