Детские игры

– Чтоб было!
– отрезала министр юстиции.
– Положено. Когда встанут проблемы, поздно будет, заранее надо подготовиться.

– Толку от твоих бумажек...
– возразил Жиров.

– Не скажи, Мишенька. Я вот Рафику кое-что дала почитать, и сразу две четверки!

– Это Конституция животворящая так действует?
– заинтересовался Войнич.

– Не, - прогудел начальник полиции и преданно посмотрел на непосредственное руководство.
– Уголовный Кодекс. Страшная штука, если вдуматься.

– А что с экономикой?

Олег встал, старательно откашлялся, открыл папку, переполненную какими-то бумагами, оглядел присутствующих, махнул рукой и сел обратно. Вытащил из папки с десяток небольшого размера бумажек и раздал присутствующим.

– Это наши деньги. Хорошая бумага, влагостойкая краска и даже три степени защиты. Купюры номиналом в один, три, пять, десять, двадцать пять, пятьдесят и сто мымриков.

– Каких мымриков?
– не поняла Ирина Ивановна.

– Так наша валюта называться будет, - пояснил министр экономики.

– А поприличнее нельзя?
– возмутилась министр культуры.

– Нельзя!
– отрезал Олег.
– На них так написано.

– Так напиши по-другому!
– не сдавалась Людка.
– Что еще за мымрики! Надо красивое имя подобрать! Благозвучное!

– Погоди, Люд, - вмешался в спор президент.
– С благозвучностью у нас в городе проблемы по жизни. Олег, объясни толком.

– Если другое название придумать, то надо за распечатку платить. Также за разработку макета, бумагу и много чего еще. Нашего классного фонда тысяч на пять таких купюр наберется, если не меньше. А мымриков у нас тридцать миллионов по номиналу. Надолго хватит. И совершенно бесплатно.

– Откуда столько?
– ахнула Ирина Ивановна.
– И почему бесплатно? Ты кого-то ограбил?

– Никакого криминала, - отмахнулся Войнич.
– Типография под чей-то заказ печатала деньги для игры типа монополии. Им даже всё оплатили. А забирать не стали, там вся идея накрылась. Вот уже два года мымрики на складе место и занимают.

– И что, просто так отдали?

– Ну, они сначала пытались какие-то деньги содрать. И даже немалые. Только мы тут юстицию поднапрягли, Катюха мигом объяснила, что попытка заставить нас платить - суть уголовное преступление и наказывается от двух до десяти с конфискацией. У типографского юриста челюсть до стола отвисла! Она даже заикаться начала! Кстати, Кать, а это правда, чем ты их пугала?

– Конечно!
– кивнула Павлова.
– До последнего слова!

– И что, посадили бы?

– Если бы я была прокурором - запросто!

– А если бы ты была адвокатом?

– Фигу! Ой, простите, Ирина Ивановна! Согласно статьи...

– Катенька, - прошептал Рафик, - а можно попроще, без статей. От этой арифметики в ушах рябит...

– Я тебе не Катенька, а министр юстиции!
– отрезала Павлова.
– И послезавтра сдашь мне квадратные уравнения! Как ты сегодня на алгебре выступал - позор сплошной!

– Так отбила бы, Кать?
– Олег вернул разговор на предыдущую тему.

– Конечно! Если без номеров статей...
– Павлова бросила уничижительный взор на Рафаэля, - это даже проще, чем посадить.

– Вот я и говорю, - грустно сказал Куянов, - Уголовный Кодекс - страшная штука!

– Олег, у тебя всё?
– президент решил ввести процесс в более конструктивное русло.

– Нет, конечно. Деньги у нас есть. Теперь об их покупательной способности. Мы тут с Танькой Савиной перетерли с ее отцом. Его фабрика будет отдавать нам канцтовары по самой низкой цене. И напрямую. Так что тому крысу, что внизу торгует, можно сразу закрываться. Он берет через посредника, у которого входные цены выше наших процентов на тридцать.

– Ох, и ничего себе, - присвистнул Жиров.
– Это же халява какая!

– Никакая не халява!
– отрезал Войнич.
– Мы идеями расплачиваемся. Нам еще и типография будет сувенирку делать. Всякие календарики уникального качества. На тех станках, что с Гознака сперли. И на всей нашей продукции будет специальный логотип. Завтра мы с Катей заявку в Роспатент подаем. Еще мой батя готов нам часть подрядов отдать. Ничего сложного: развеска рекламы и отделка офисов панелями. Туристов привлечем, кто с веревками работать умеет. Ну и тех пацанов, у кого руки правильно растут. Это позволит увеличить обеспечение мымриков. Ну и по курсу. Предлагаю для начала установить сто рублей за мымрик...

– У тебя тридцать миллионов мымриков, - впервые подала голос Надя Захарова.
– По сто рублей, это три миллиарда. А в классном фонде - неполных пять тысяч. Как ты излишки стерилизовать собрался? Всё рухнет за час!

– Не надо ничего стерилизовать, - возразил Войнич.
– Та часть, что в рюкзаке лежит, считай, еще не напечатана. Достал из рюкзака - эмиссия. Пять тысяч, говоришь? Вот пятьдесят мымриков и достанем. Увеличим обеспечение - добавим денежной массы. И маржу при обмене валют сделаем побольше. Имеем право, покупать мымрики могут только двоечники или сторонние. Нашим проще лишнюю пятерку получить...

– А размен?
– не сдавалась директор банка.
– Ручка десять рублей стоит, а один мымрик - сто! Что, десятками их закупать, что ли?

– Всё предусмотрено! Вот!
– Олег гордо вытащил из папки розовую купюру.
– Фуксимымрик. Номинал назначим в десять мымрокопеек. Как раз червонец и получится! А товар дешевле брать не будем, это уже совсем крохи!

– А их много?
– уточнила Надя.

– Достаточно.

– Интересно, что у них за игра такая, - задумчиво сказал Зонтов.

– Обычная, - махнул рукой Олег.
– Только качество сумасшедшее. Здесь же деньги не с одного экземпляра. Весь тираж!

'Господи, - подумала Ирина Ивановна.
– Я хотела всего лишь немного поднять успеваемость. А они... Пишут кодексы, штудируют институтские учебники... Прошла всего неделя, а я уже половины слов не понимаю. И назад не отвернуть. Может, переболеют? Надоест и бросят...'

– Олег, а какой логотип-то?
– спросила она вслух.

– Самый лучший!
– гордо ответил Войнич.
– Рафиков кулак и надпись 'Сделано в Мухосранске'!

Транзакция пятая

Любимой фразой Андрея Викторовича Войнича являлась: 'шестнадцать часов утра'. Именно так он выражал свою любовь к утреннему сну. Хотя нет, не любовь. Физиологическую потребность. Раннее пробуждение гарантировало Андрею, как минимум, хороший заряд раздражительности и агрессивности, а как максимум, головную боль и разрывающую рот зевоту на весь последующий день. Для нормальной работы требовалось спать хотя бы часов до двенадцати. А лучше - позже. Увы, реальная жизнь, если и подкидывала хозяину строительной компании такую возможность, то исключительно по выходным. И тогда Андрей дрых без задних ног до 'шестнадцати часов утра', жена, ярко выраженный жаворонок, ходила на цыпочках, боясь потревожить сон мужа, а дети старались смотаться куда-нибудь подальше, собираясь словно при тревоге на территории, занятой противником: быстро и бесшумно.