Детские сердечки

– Она не шутит, – без тени улыбки подтвердил плешивый. – Жанна в России была чемпионкой по метанию ядра, и у неё, как у вас говорится – поставлен удар.

– Что, уже доставалось? – ехидно заметил я, но очкарик сделал вид, что не расслышал.

– Твоё оружие мы пока у себя подержим, ты, надеюсь, не против? А то мало ли…

– Что за мент? – кивнул я на сидящего в сторонке на табурете полицейского, мнущего в руках большой фонарь-дубинку.

– Это Люк, наш человек. Он не будет тебя арестовывать.

– По-русски понимает?

– Не мноогоо, – не отрывая взгляда от фонаря, сообщил коп. Я только сейчас более-менее его разглядел. Широкий торс, крепкие, накаченные руки, и индифферентное, безразличное ко всему происходящему вокруг, белобрысое лицо. – У мееня жеена былаа из России. Из Кииеваа.

– Это Украина, – машинально поправил я.

– Россиия, – не отступал Люк.

– Хрен с тобой, Россия, так Россия. Со мной-то что будешь делать?

– Сеейчас Дик приеедет и решиим.

– Кто такой Дик?

– Он скоро будет, – вновь взял разговор в свои руки плешивый.

– Тебя хоть как зовут, гордый сын польского народа?

– Что, так заметно, что я поляк? – делано изумился очкарик.

– Акцент у тебя специфический, трудно спутать, – кисло улыбнулся я.

– Янек, можешь звать меня так или просто Яном.

– Как из «Четырех танкистов и собаки»?

– Да, именно так.

– Ну а меня можете звать…

– Мы знаем, кто ты такой! – зло перебила меня Жанна. Моё присутствие её явно нервировало. – Убийца, душегуб и урод!

Не успела она придумать, чем еще меня оскорбить, как в темном окне мелькнул свет фар подъезжающего автомобиля. И через пару минут к нам вошел, смахивая воду с дорогой кожаной куртки, невысокий, но крепкий лысый субъект. Мельком взглянув на меня, он поинтересовался у Янека на чистом английском языке о детях. По крайней мере, слово «babies» я узнал. Очкарик что-то быстро заговорил. Иногда в разговор вмешивалась толстуха.

Беседа, похожая на перепалку, длилась не долго, через десяток фраз Жанна выхватила мобильный телефон и начала куда-то названивать. Несколько коротких звонков и она, как сержант, доложила командиру о выполненной работе. Было забавно наблюдать за этой субординацией.

– Сейчас Вику увезут, – на русском обратился Ян. – Хочешь попрощаться?

– Куда увезут?

– К родителям. Настоящим. Заказ давно оплачен, и сегодня до рассвета её нужно вывезти из Норвегии.

– Как?

– А это не твоего ума дело! – не смогла смолчать бывшая метательница ядра.

– Жанна, не начинай! Лучше подготовь машину, – перебил её Янек, и рыжая бестия, фыркая, вышла из комнаты прочь. Когда её могучее тело скрылось за дверным проёмом, поляк махнул рукой. – Пойдём.

Мы вышли в полутемный гараж, где на заднем сидении БМВ, спали умаявшиеся за день дети. Я с грустью смотрел на эти счастливые в сонном беспамятстве мордашки, и представлял лицо моей девочки, которое уже никогда я в этом мире не увижу. Мои кулаки мгновенно сжались, вновь захотелось крушить и рвать всё, что попадется в руки.

Выдохнув, я попытался успокоиться, глядя на детишек. Но тут по лицу Фати прошла волна, с него моментально сошла улыбка. Девочка начала вертеться, вскрикивая от ужаса, увиденного во сне. И как по команде кричать начали все. Несколько секунд и крик превратился в плач. Что-то бормоча, дети переживали ужасный кошмар.

Я взял Вику, которая лежала с краю, и прижал к груди. Девочка, открыв глаза, улыбнулась, и, прошептав: «Дядя Витя», уткнулась в меня, тут же успокоившись. Успокоился и я.

Неожиданно рядом оказалась Жанна. Нырнув на заднее сидение «бехи», она запела удивительно мелодичным голосом колыбельную, одновременно поглаживая малышей по головкам, каждым движением принося им покой и умиротворение. Не прошло и двух минут, как в автомобиле раздавалось дружное сопение.

– Дай мне её, – прошептала толстуха, выбравшись наружу. – Нас уже ждут.

– Кто?

– Это не моя тайна, – на удивление миролюбиво ответила Жанна, принимая на руки девочку. – Если Ричард решит тебя во всё посвятить, то ты и так всё узнаешь.

– Не задерживайся, – обратился к ней Ян. – До утра надо будет придумать, где укрыть детей.

– А по Акселю, разве еще не решили?

– Нет. Родители пока деньги на него собирают, у них по плану время до послезавтра было.

– Значит надо торопить. После выходки этого, – Жанна кивнула на меня, – рядом с малышами находиться опасно.

– Какие деньги, какой выкуп? Вы о чем вообще?

– Сейчас всё поймешь. Пойдем к Дику.

После отъезда рыжей бестии вместе с Викой на Рендж Ровере, мы вернулись в полутёмную комнату, изображающую здесь офис, где тихо между собой переговаривались лысый тип и коп. Увидев нас, они замолчали, а лысый указал рукой на скамейку, на которой я до этого и сидел.

– Янек, я не понял, вы что, детей продаёте? – проигнорировав жест «босса» я остался стоять в дверях.

– Нет, конечно. Мы детей возвращаем родителям. Настоящим родителям.

– Предварительно собрав с них лишнюю сотню шекелей?

– А как иначе? – искренне удивился поляк. – Чтобы ребенка вернуть, его, для начала, надо из приёмной семьи украсть. А это уголовное преступление. Плюс ребенка нужно из страны вывезти, а это не так легко. Родители просто оплачивают нашу работу, наше время и наш риск, вот и всё.

– Ну вы и барыги, на чужом горе наживаетесь, – я сплюнул под ноги, продемонстрировав всё презрение, на которое был способен.

– Кто наживается? Мы? – Ян впервые за эту ночь потерял самообладание. – Мы все, как и ты лишились своих детей, своих близких. И ты еще смеешь упрекать за то, что мы помогаем остальным?! Не охренел ли ты?

– За деньги? Естественно, помогаете. Чего бы за баксы не помочь?

– Заткнись, – прошипел Янек. – Еще раз так скажешь, и я за себя не отвечаю.

– Что скажу? Что вы алчные твари, делающие бизнес на детях?

Что произошло, я даже и понять не успел. Вот рыжий, плешивый поляк стоял в метре от меня, и вот я уже лежу на грязном полу, а он, оседлав меня, бьет по лицу. Бьет четко, резко, методично. Спасло меня только то, что полицейский, вместе с лысым типом, вмешались, и оттащили взбешённого очкарика.