Детство и юность Катрин Шаррон

Мысли Катрин об этом будущем невольно раздваивались, словно у нее, когда она вырастет, будет не одна, а целых две разных жизни. Ради той, которую она хотела посвятить семье, Катрин всячески старалась экономить на хозяйстве. Эти сбережения, а также те несколько су, которые Орельен приносил ей по воскресеньям, она прятала в тайничке, устроенном под одним из кирпичей очага. И в то же время, желая приобрести знания, которые помогли бы ей в один прекрасный день занять столь желанное место компаньонки Эмильенны, она много и усердно шила, штопала и вязала — гораздо больше, чем требовали того ее семейные обязанности.

— Ты испортишь себе глаза, — говорил сестре Франсуа.

Однажды Катрин услышала от госпожи Пурпайль, что дама-компаньонка должна быть искусной рукодельницей. Девочка тут же решила научиться вышивать.

Каждое утро по дороге в Ла Ноайль она проходила мимо дома дорожного смотрителя Англара. Там, у окошка с раздвинутыми занавесками, сидела белокурая Амели Англар, робко улыбавшаяся Катрин. Окно было низкое, и Катрин видела рукоделье, над которым трудились тонкие пальчики Амели. Это были вышивки, кружева, ажурная строчка. Катрин всегда испытывала желание замедлить шаг и полюбоваться этими изящными вещичками, но времени у нее было в обрез, а опаздывать на работу, возбуждая недовольство Фелиси, она не хотела. К тому же Катрин помнила, что родители Амели когда-то запрещали дочери играть с ребятишками Ла Ганны. Поэтому она не задерживалась у окошка Амели и лишь дружески кивала в ответ на застенчивую улыбку вышивальщицы.

Так, задолго до их знакомства, между девочками уже зародилась тайная обоюдная симпатия.

Когда госпожа Пурпайль заявила во всеуслышание, что дама-компаньонка должна быть искусной рукодельницей, Катрин сразу подумала об Амели и решила переговорить с ней, не откладывая дела в долгий ящик.

На следующее утро она встала раньше обычного. Франсуа, подняв голову с подушки, удивленно спросил сестру: чего это ей не спится? Катрин ничего не ответила и, торопясь разделаться с утренними делами, разбудила сестренок. Не слушая их рева и крика, она умыла полусонных девочек, одела их, причесала, заставила быстро проглотить утреннюю похлебку, наскоро ополоснула миски и убежала.

Утро было ясное, но холодное. Зима в этом году упорствовала, не желая сдаваться. Поднимаясь вверх по улочке Ла Ганны, Катрин волновалась: только бы Амели оказалась у окошка, только бы не было дома ни ее матери, ни отца…

К счастью, Амели уже сидела у окошка и была одна. Она подняла глаза от вышивания и, как обычно, улыбнулась. Катрин остановилась. Юная вышивальщица замерла в недоумении: брови ее были высоко подняты, на полуоткрытых губах еще блуждала улыбка, но голубые глаза смотрели серьезно и вопросительно.

Катрин не знала, что делать дальше. Наконец она подняла руку и постучала пальцем по стеклу. Амели отбросила работу в сторону, порывисто поднялась со стула и с просиявшим лицом распахнула окошко.

— Доброе утро, — сказала она негромко. Щеки ее порозовели от смущения.

— Я, наверно, помешала… — извиняющимся тоном начала Катрин.

— Нет, нет, что вы…

В полной растерянности Амели нервно стиснула руки.

Ее волнение и робость передались Катрин; она вдруг забыла, с какой целью затеяла этот разговор. Еле справившись с собой, она наконец пробормотала:

— Вы так красиво вышиваете, что я сказала себе: «Когда-нибудь утром я попрошу мадемуазель Англар показать мне свое рукоделье». Но вы, наверное, сочтете меня назойливой…

— Нет, нет, нисколько! Только я совсем не такая уж искусная рукодельница, как вам кажется… Да что же вы стоите на холоде? Входите, пожалуйста, в дом.

Катрин невольно бросила опасливый взгляд в глубину комнаты:

— А что скажут ваши родители?

— Их сегодня утром нет дома. Отец на работе, а мама ушла на рынок. К тому же они были бы очень рады видеть вас.

Успокоенная этими словами, Катрин вошла в дом, сбросила сабо и осторожно сунула ноги в войлочные туфли, стоявшие у порога.

— Когда-то ваши родители не разрешали вам водиться с нами.

Амели покраснела до корней волос.

— О! Это только потому, что в нашем пригороде живут всякие люди…пробормотала она. — Они сквернословят, попрошайничают, воруют… Вот отец и держал меня на расстоянии от них. Он ведь государственный служащий, а это, понимаете ли, обязывает…

Бормоча свои объяснения, Амели смущалась все больше и больше. Наконец, вся красная, она с трудом закончила:

— Но мои родители хорошо знают, что вы и вся ваша семья совсем не похожи на этих несчастных… Вы люди честные, трудолюбивые, воспитанные…

Мы слышали о ваших несчастьях и всегда сочувствовали вам…

Амели была, конечно, сама доброта, и ее симпатия — безусловно искренней. Но сочувствие дорожного смотрителя и его супруги семейным бедам Шарронов вовсе не обрадовало Катрин.

— Э! — махнула она рукой. — Вот я и мои братья всегда играли на улице с другими детьми, но не стали ни ворами, ни разбойниками, и Лартиги тоже…

Амели опустила глаза и улыбнулась, и эта улыбка сразу рассеяла тень недоверия между обеими девочками.

— Орельен Лартиг — это разбойник наоборот.

— Разбойник наоборот? — удивилась Катрин.

— Ну да, потому что разбойники отнимают у людей вещи, а Орельен оделяет ими людей.

Катрин подумала было, что Амели имеет в виду яйца или медные су, которые Орельен приносил по воскресеньям в дом-на-лугах. Но откуда Амели могла знать об этом?

А та тем временем продолжала:

— Однажды — это было давно — вы стояли на улице, как раз напротив моего окна, и грызли горбушку черного хлеба. Орельен подошел, вырвал у вас из рук горбушку и протянул взамен баранку. Я все видела из окна. Орельен не сводил с вас глаз. Он глядел на вас так серьезно и был похож — только не смейтесь! — был похож на ангела с церковного витража… на смуглого ангела, который смотрит из угла картины на маленькую святую деву… С этого дня я всегда мечтала стать вашей подругой, вашей и Орельена…

Они уселись у окошка, Амели достала свои работы и стала показывать их Катрин. Та пришла в восторг при виде вышивок.

— Не такое уж это хитрое дело! — заметила Амели. — Для вышивания нужно прежде всего терпение…

Катрин вздохнула:

— Я, наверное, никогда не смогла бы научиться так красиво вышивать!

В порыве энтузиазма Амели предложила:

— Хотите, я вас научу? Уверена, что вы быстро все усвоите!

Катрин с трудом удалось скрыть свою радость: как удачно все получилось!