Детство Понтия Пилата. Трудный вторник

Мы вышли из деревни после полудня и пошли на запад: через буковую рощу – к перекрестку трех дорог и дальше за перекресток – по тропинке меж полей и сквозь перелески.

Как обычно, по дороге Рыбак декламировал на галльском и объяснял мне на корявой и путаной латыни. И, как обычно, я постараюсь кратко пересказать то, что он хотел объяснить, а я – попытался понять.

(2) Посредничать между аннуином и кранноном Тевтату и Эпоне когда-то помогали цари. Для этого они вступали в брак с местной богиней и таким образом, по крайней мере на время праздников, пребывали в гатуате.

В древние времена, или в эпоху туманов, таких посредников-царей было немало. И среди самых известных и могущественных можно, пожалуй, назвать британского Арауна, которого до сих пор называют «царем аннуина», и галльского Огмия, ныне почитаемого как «владыку божественной речи».

Но эпоха туманов давно миновала. Царей теперь нет. А те, которые провозглашают себя царями, – ненастоящие и, по словам моего спутника, «дурацкие выскочки».

Ныне гатуатствуют, то есть служат Тевтату или Эпоне, другие посредники. Люди их по-разному называют и обычно путают различные их ранги (Рыбак употребил слово «ступени»). По мнению моего наставника, предпочтительно всех посредников именовать «друидами», обязательно различая среди них «охотников за силой», «воинов силы-знания» и «пастухов» или «пастырей».

Охотники за силой – первая ступень посредничества. Охотники, в свою очередь, делятся на четыре разновидности.

Первая – «заклинатели». Их Рыбак только назвал, но ничего о них не стал рассказывать.

Вторая – «филиды». Филиды, объяснил гельвет, занимаются толкованием законов.

Третья – так называемые «барды». Они сочиняют песни и распевают их на праздниках, восхваляя правильных людей и высмеивая неправильных. И тот, кого они восхваляют, благоденствует, а того, кого они высмеивают – такого человека ждут сплошные несчастья, потому что от него отворачиваются не только боги краннона, но и люди, деревенские соседи и городские сограждане.

Четвертая – аэсданы, то есть «люди особого дара». Они-то, по словам Рыбака, и являются главными охотниками за силой. Дар их в том заключается, что они, в отличие от других людей, ощущают свое бессилие и болезненно переживают свое незнание. И потому, как выразился гельвет, «преследуют кабана» или «бегут за солнечной лошадью», то есть неустанно охотятся за силой и радостно надеются с ее помощью приобщиться к «знанию ореха» или к «знанию ольхи».

Другие свойства охотников:

«Охотники не знают сути вещей и своей собственной сути. Они лишь ищут силу, чтобы через нее познать свою суть».

Охотнику, чтобы «шагнуть в гатуат», требуются различные «помощники», в том числе «махр», «таирн» и «кромм»; – что это такое, Рыбак не потрудился разъяснить.

Охотники, в отличие от «воинов» и «пастырей», продолжают поклоняться богам краннона.

Чтобы перейти на следующую ступень посредничества, охотнику необходимо сделать «три шага навстречу туману»: во-первых, отказаться от своей привязанности к краннону, то есть к нашему земному миру; во-вторых, найти для себя «место силы»; наконец, научиться «останавливать время краннона».

Как только охотник за силой приобретает эти три умения, он перестает быть охотником и становится «воином силы-знания».

Воин – вторая ступень. На языке гельветов такой человек называется «гатуатер». Это слово некоторые переводят как «мастер» или «заклинатель», но это – неправильный перевод.

Воин перестает поклоняться богам краннона и почитает главным образом Тевтата или Эпону.

В отличие от обычных людей и охотников за силой, воин не ходит в храмы или святилища, а «служит гатуату на любом перекрестке».

Охотнику, чтобы шагнуть в гатуат, нужен либо праздник, либо помощник. – «Воин каждый день живет в празднике». И помощники ему не требуются, потому что он сам помощник – не только для людей, но и для охотников за силой. Он делится с ними своей силой, которой у него с избытком, а за это аннуин и «пастухи» одаряют и вооружают его знанием ореха или знанием ольхи – в зависимости от того, к какому из двух больших гатуатов он принадлежит: перекрестку Тевтата или перекрестку Эпоны.

Воину сила не нужна, потому что он чувствует, слышит и видит, что знание намного могущественнее силы, той силы, которая царствует и так ценится в кранноне. Ибо сила нашего мира – ненастоящая. В сравнении со знанием – особенно со знанием дуба, – сила краннона выглядит «жалкой немощью и тщеславной суетой». (Представь себе, Луций, это мой гельвет так выразился на своей вроде бы корявой латыни!)

Воин уже постиг свою суть. Но суть вещей еще не познал. Когда же, наконец, он познает ее, то перейдет на третью и высшую ступень.

Он станет куроем – «божественным пастухом» или «солнечным коневодом». Первый служит Тевтату, второй – Эпоне. Вернее сказать: не служит, а «содействует», потому что, став куроем, человек начинает поклоняться уже не богам гатуата, а тому, кого обычные люди называют Таранисом, богом аннуина, а знающие люди должны называть Орлом.

Собственно говоря, курои – уже не люди, потому что у них нет того, что мы называем телом, и нет того, что мы именуем душой. Они, как выразился Рыбак, «соединили свою суть с сутью вещей», и посему, когда их иногда удается увидеть, выглядят словно «коконы знания».

Как правило, курои живут в аннуине. А когда им надо спуститься в гатуат, они заимствуют чью-нибудь душу, или, если им приходится явиться в кранноне, берут чье-либо тело, так сказать, принимают форму.

(3) Тут Рыбак прервал свое заумное повествование и замолчал.

И я решил не прерывать его молчания. Хотя у меня накопилось много вопросов. И главным из них был такой:

«А ты к кому себя причисляешь? Кто ты – охотник, воин или, может быть, «божественный пастух» или «солнечный коневод»?»

Словно читая мои мысли, Рыбак вдруг лукаво посмотрел на меня и сказал:

«Я двадцать лет под руководством одного воина охотился за силой. Потом сам стал гатуатером, то есть воином… Но чтобы стать куроем, мне надо по меньшей мере умереть и расстаться с телом. А мне этого пока нельзя сделать. Пока мой маленький друг заикается».

Я благодарно улыбнулся и продолжал мысленно формулировать вопросы. Вопросы были такими:

«Что такое место силы? Как можно остановить время? Каким образом воин приобретает знание? Чем знание ореха отличается от знания ольхи? И что такое знание дуба? И каким знанием обладает этот самый курой, который не имеет ни тела, ни души?»