Девочка из прошлого

— Феликс слишком тебя уважает, чтобы обсуждать со мной ваши разногласия. Я знаю только то, что известно всем.

А именно, что Феликс скрипя зубами взял фамилию отца. И что они не ладят. Об упорстве, с каким Феликс отказывается становиться его преемником, я, естественно, не в курсе.

— Ты знаешь, что у меня был сын? — Винченцо пристально вглядывается в лицо.

— Да, знаю. Маттео. Я очень соболезную.

— Благодарю. Да, Маттео. Я готовил его на роль падрино, но Маттео не стало, а Феликс до сих пор не может расстаться с детскими обидами.

Здесь я не комментирую. Лезть в отношения отца и его внебрачного сына я точно не буду. Тем более, что в этом случае я полностью на стороне Феликса. Он никогда не согласиться стать падрино — главой мафиозного клана. «Семьи» Ди Стефано.

— Он не хочет становиться падрино после меня.

— Хочешь, чтобы я его уговорила?

Винченцо смеряет меня оценивающим взглядом.

— Не сомневаюсь, что ты бы согласилась попробовать. Но нет, Ари, у меня к тебе другое предложение.

Холодок интуиции внутри оповещает, что он меня удивит, но то, что я слышу вызывает настоящий шок.

— Я все эти годы присматриваюсь к тебе. Ты ещё очень молода, но ты намного умнеё и сильнеё, чем хочешь казаться. Возможно, ты пока сама себя не знаешь. Но такие люди как ты на вес золота, Ари. У тебя есть два бесценных качества, которые на Сицилии ценятся как нигде больше. Это преданность и постоянство. Ты знаешь, кто я. И кто мои люди. Нас не зря называют «люди чести». Мы — это в первую очередь защита и порядок.

Молча слушаю, все ещё не понимая, куда Винченцо клонит. Но с тем, что он говорит, я согласна.

Наверное, мы с Винченцо потому и нашли общий язык. Я слишком быстро поняла, что такое «фамилья» в понимании жителей южных земель. Для них мафиозный клан это не просто таинственная организация или грозная группировка. Это их образ жизни.

Омерта, кодекс чести и поведения это не пустой звук. И для рядового жителя «люди чести» в первую очередь гарантия защиты.

Конечно, Ди Стефано не ангел. Примерно в то время, когда родилась Катя, именно Винченцо столкнул лбами мексиканские и колумбийские наркокартели. Для этого он профинансировал правительство Мексики, а ещё нанял одного из лучших траблшуттеров* в мире, который помог существенно осложнить жизнь местным наркобаронам.

Это позволило колумбийцам отвоевать утерянные позиции, и Винченцо остался в выигрыше, поскольку его поддержкой пользовались именно колумбийские поставщики.

У Феликса с тем человеком была связана ещё одна темная история**. Какая именно, он так и не рассказал.

Кстати, по словам Феликса тот траблшуттер — мой соотечественник. Сомнительная слава, скажу честно. И его имя мне ровным счетом ни о чем не говорит.

— Я не слепой и прекрасно понимаю, что из Феликса не выйдет падрино, Ари. Его голова слишком забита разными продвинутыми идеями. Но он мой сын. Его примут мои капо, ему станут подчиняться мои люди.

— Ты абсолютно прав. Феликс против насилия в любом его проявлении, — говорю осторожно.

Винченцо останавливается напротив и сверлит взглядом черных как спелые маслины глаз.

— И пусть. Он будет номинальным главой фамильи, Ари. А настоящего падрино я сделаю из тебя.

______

*Борьба с наркокартелями упоминается в книге «Двойня для чайлдфри»

**Эта история будет рассказана в книге о Феликсе

Глава 12-1

Демид

Захлопываю папку, отбрасываю на край дивана. Отпиваю из бокала вискарь и снова тянусь за папкой.

Это то, что сумели нарыть мои парни о воспитаннице Арины. Я прочитал отчет несколько раз в офисе, дома ещё два раза перечитал. Но даже изучив все до последнего абзаца не нашел ни одного ответа на свои вопросы. А их немало.

Почему она влезла в эту опеку? Зачем ей понадобился ребёнок, который носит фамилию Ди Стефано? И почему девочка вообще ее носит?

Что это за хуйня? Почему вся информация, которая касается этого ребенка, запечатана так, что даже Уно оказался бессилен? Мой начбез чуть ли не впервые в жизни открыто признал свое поражение.

— Чем больше мы влезаем в эти дебри, тем меньше узнаем, Демид Александрович, — мрачный взгляд Андрея красноречиво свидетельствовал о полном пиздеце с расследованием. И пусть я сдохну, если чего-то подобного не ожидал.

Открыл папку. Первым делом переложил бумаги и обнаружил, что ни одного фото нет. Поднял глаза на начбеза. Он удрученно скривился.

— А нихуя нет, Демид Александрович. Вот так, капслоком. НИ-ХУ-Я. Ни одного снимка. Причем она летает самолетами чуть ли не с рождения. Ее крестили в Палермо, в Палатинской капелле. Ребенку и полугода не было.

— Откуда она вообще взялась эта Дэви?

— С Бали. Она в Убуде родилась, дата рождения есть в отчете.

Нашел в папке нужный документ. И охуел.

Ей три года, но пиздец крылся не в этом. А в том, что она родилась в том же месяце, в котором я отвозил Арине документы.

Открыл на телефоне календарь, попытался вспомнить. В каком месяце я летал на Бали? В каких числах? Точно не помнил, но явно как только появилась возможность Арине вступить в наследство.

Мне об этой поездке до сих пор вспоминать тошно. Лучше бы я Андрея послал вместо себя. Или Уно. Да кого угодно. Нет, блядь, сам поперся...

— Мы как раз незадолго перед этим с вами там были, — напомнил Андрей.

— Не помнишь, в каких числах?

На экране ноутбука появился календарь моих перелетов за тот год.

Девочка родилась через две недели после моего феерического приезда. И отъезда. И я никогда не был в Убуде, это совсем другой город.

А Арина была. Возможно, она знала мать ребенка?

— Что-то известно о матери девочки?

— Ничего. Имя, фамилия, возраст. Все. Мы не сумели ее отследить. Я такого пиздеца давно не помню, Демид Александрович. Точно как с той девчонкой, которая чупа-чупс потеряла. Куда ни сунься, везде забор трехэтажный и замки. У меня дежавю прям!

— Катя? — внутри зашевелилось нехорошее предчувствие. — Какая может быть связь у мелочи, которая врезалась в меня в супермаркете, с ребенком, родившемся на Бали?