Девочка-лед

— Не трогай его, зверье! — бросается на меня Екатерина. Лупит руками, истерит.

Я отталкиваю ее в сторону кровати, а Вадика вытаскиваю в коридор и впечатываю в стену. Нос разбит, кровь хлещет. В поплывших глазах — полное непонимание ситуации.

— Ты гнида, даже не думай, — качаю головой и засаживаю ему по печени. Затем разворачиваю и локтем начинаю душить, до тех пор, пока он не начинает кашлять. — Даже в мыслях, мразь. Убью, только тронь их!

— ВАААдь! — ревет недомать, но я захлопываю дверь прямо перед ее носом.

— Опуи… — хрипит пьяница.

Чувствую, что еще немного и конец ему. Отпускаю. Но бью до тех пор, пока он мешком не сползает по стене. Прикладываюсь ногой. На всякий случай.

Приглушенно кряхтит, харкая собственной кровью. На кухне музыка и какофония звуков как-то поутихла. Сидят как мыши. Только тот несчастный стонет. Руку я ему-таки сломал.

Поднимаю глаза. Любопытные головы тут же исчезают в проеме.

— С наступающим! — бросаю через плечо.

— Брелок. Уронил, — испуганно лепечет какой-то додик, протягивая раскрытую ладонь. Я и не заметил, что он все это время стоял у двери ванной. — Только не бей. Он сам. Упал.

Я хмыкаю, глядя на спрятанную за спиной вторую руку. Приготовился небось уже чем-то долбануть меня по башке. Да не успел.

— Что там у тебя, рэмбо?

— Эээ, ничего, — ставит невесть откуда взявшуюся вазу на пол.

Качаю головой.

— Я это, я не хотел, не…

Выдергиваю ключ от своей тачки из его пальцев и одним движением грубо убираю его в сторону. Зажмуривается идиот. Думает буду бить. Что там бить-то? Костей потом не соберешь.

Выхожу из злополучной квартиры, громко хлопая дверью.

Да, Рома… Вместо того, чтобы помочь Лисице ты ей жизнь лишь усложнял. Кретин.

«Замуж выходит летом» — вспоминаются мне слова ее матери.

Что еще за херня?

Глава 66

АЛЕНА

Рома спускается вниз минут через пять. Спокойный. Но это только внешне. В свете блеклой лампы, худо-бедно освещающей обшарпанный подъезд, я замечаю в его глазах беспокойство.

— Идем, Ален? — открывает дверь, и она жалобно скрипит. Придерживает, ожидая, пока мы пройдем. — В машину садитесь.

— Ром, мы…

— В машину, Ален, — нажимает кнопку на брелке, голос не повышает, но четко дает понять, что не надо ему сейчас перечить. — Ульянка, прыгай назад.

— Хорошо!

Вот уж кто воспринимает происходящее, как очередное приключение.

Роман садится за руль, и я обхожу автомобиль с другой стороны. Открываю дверь, осторожно опускаюсь на дорогое кожаное сиденье. В машине работает радио и, как и в прошлый раз, приятно пахнет чем-то цитрусовым. Прошлый раз, кстати, состоялся лишь благодаря театральным ухищрениям одной маленькой выдумщицы.

— Поехали, пока на тачку не прилетело что-нибудь сверху, — невесело смеется парень. — Я вам обогрев включу сейчас.

— Ромааа, а ты куда нас повезешь? — интересуется Ульяна, поднимаясь с сиденья. Заглядывает ему в лицо и улыбается.

— На вокзал, — поспешно вмешиваюсь я. — Рома отвезет нас на вокзал.

— На вокзал? Ты серьезно, что ли, Лисица? Новый год на носу! Пристегивайся давай, вокзал! — качает головой он.

— Лааадно, — блею я, как самая настоящая овечка, послушно натягивая ремень.

Не сломать бы ничего. В этой его машине-иномарке страшно к чему-либо прикасаться. Все эти лексусы, мерседесы и бмв всегда внушали мне какой-то необъяснимый страх. Но, честно говоря, здесь внутри просто удивительно. Тихо, уютно, тепло и красиво, хоть я и не смыслю ничего в автомобилях.

Роман выезжает со двора, а я украдкой смотрю на его руки, вращающие руль. Костяшки пальцев припухшие. Он ведь Вадима ударил…

— Ром, — зову его тихо. — Что там было в квартире потом?

— Неважно, не думай об этом, Ален.

Вот так запросто. «Не думай об этом, Ален». Может и правда не думать? Хотя бы какой-то промежуток времени…

— Нам к бабе Маше пока нельзя, — выдает Ульяна. Вот же ж, трещотка! — Там к ней кто-то приехал!

— А мы не к бабушке, — отвечает Роман.

Я даже спрашивать боюсь куда… Но честно, сейчас мне все равно. Лишь бы подальше от того места, который мы зовем домом. То, что там происходило сегодня вечером, мне лучше не озвучивать.

— А нам колотили в дверь, — конечно, вместо меня это делает сестра. — Как будто ногами били. Хотели чтоб мы открыли. А мы как мышки сидели.

— Ульян, — посылаю ей выразительный взгляд.

— Мм? — хлопает она глазенками невинно. Может и действительно просто сказала, а не для того, чтобы пожаловаться.

Рома хмурится, но молчит.

— Но ты нас спас. Из заточения, как принцесс, — не унимается Ульяна. — Ты — мой герой, Рома.

Он поворачивается назад, задерживает на ней взгляд. Смеется. И мне нравится этот его смех. Всегда нравился, но, наверное, страшно было признаваться себе в этом. Точнее, я никогда не рассматривала его как просто парня. Ну потому что… это же Беркутов! Всякие мелочи да, подмечала. Так, ерунда… Глупости, но в целом… нет.

«Парень Алены», — вспоминаю я. Так Рома представился сожителю матери, Вадиму. Хорошо, что он не видел моего лица в тот момент. Я там, стоя за ним, от смущения чуть костром не заделалась. «ПАРЕНЬ АЛеНЫ».

Мы стоим на светофоре. Бросаю на него быстрый взгляд. И он вдруг в это самое мгновение тоже поворачивается. Как неудобно вышло. Будто поймал меня на подглядывании. Ужас!

Подмигивает мне, и я, ощутив странный укол под ребрами, спешу отвернуться.

Смотри вон Алена вперед, а не на него. Нечего пялиться. Как дурочка выглядишь, ей богу!

Перед глазами снова Вадим. Вадим, летящий на пол. Стонущий Вадим с разбитым носом. И кто его знает с чем еще. Я солгу, если скажу, что мне не понравилось это новое, совершенно незнакомое чувство. Чувство, что кто-то готов меня защищать…

Минут сорок спустя оказываемся почти в центре Москвы. Ульянка с упоением разглядывает вечерние улицы, украшенные к празднику. Когда подъезжаем к стеклянным новостройкам, мне становится не по себе.

— Рома, а твои родители? — все же спрашиваю я. — Явиться вот так к чужим людям в разгар праздника — дурной тон.