Девочка-лед
Шрифт:
Водитель приоры размашистым шагом направляется в сторону зоомаркета. Исчезает за дверью. И хочется пойти следом. Узнать, кто такой вообще. Нарисовался. Не нравится он мне совершенно!
Дергаю молнию на куртке вниз. Отчего-то жарко стало, и это бесит.
Минута. Две. Четыре. Какого лешего он не выходит? У лады работает мотор, значит, уезжать собрался быстро. За ней приехал? Всегда приезжает или только сегодня? У школы я никогда не видел ни Его, ни его машину.
Дверь открывается. Знакомый, потрепанный жизнью пуховик и дурацкая шапка с помпоном. Как у пятиклашки, ей богу, но мне почему-то
Лисицына. Идет рядом с ним, вязаный шарф наматывает на шею. О чем-то говорят. Он что-то достает с заднего сиденья.
Какого я вообще за ними наблюдаю? Злюсь сам на себя. Приехал поговорил! Сюрпрайз твою мать! Я уже успел подзабыть про этого товарища. Вылетело из головы, потому что она забита мыслями о ней. Утром. Днем. Вечером и даже ночью. Наваждение какое-то, достало это долбаное состояние!
Телефон вибрирует. Фотка Ники на экране сейчас раздражает как никогда. Сбрасываю. После очередного звонка и вовсе выключаю трубу.
Поднимаю взгляд. Мои глаза широко распахиваются и лезут на лоб, когда вижу, как этот ее кавалер расстегивает чехол и демонстрирует шубу. Че?
Пальцы сжимают руль. Кожа жалобно скрипит. Вот так посреди улицы шубу ей дарит? Усмехаюсь. Колхозник. Откуда деньги вообще на нее у такого, как он?
Внутри растекается необъяснимая злость, когда тот улыбается Ей и стаскивает чехол совсем. Вид довольный донельзя. Ждет, судя по роже, благодарностей. Шуба поблескивает мехом в свете фонарей. Реакцию девчонки как назло не видно. Небось радости полные штаны. Все они одинаковые…
Психую и хочу уехать. Наблюдения за этой парочкой удовольствия мне не приносят совершенно. В груди как-то странно скребет, и кровь с каждой секундой закипает все сильнее. Чувствую в себе ярое желание познакомить этого гопника со своими кулаками. Но причина? Что я ему могу предъявить? Лисицына — не моя девчонка. А что если вообще Его?
Да плевать… Была его, станет моя. Надоело.
— Отлично, — нервно смеюсь. Вот и признался сам себе, что конкретно от нее надо.
Все надо. И как можно быстрее.
Они о чем-то говорят. То, что вижу дальше — немного радует. Лисицына идет в сторону главного входа в ТЦ, а водитель приоры, отдаленно напоминающий Тимати в лучшие годы, открывает багажник.
Злится. Отсюда вижу. Швыряет шубу туда небрежно. Достает сигарету. Подкуривает. Стоит, пинает колесо.
Че тебе надо от моей Лисы?
Голову закидывает и смотрит в темное небо. Курит как паровоз. Даже не достает сигарету изо рта.
Интересно… Шубу она получается не взяла? Или просто отказалась надевать ее вот так на улице? Дебил, и впрямь странно как-то.
Осматриваю Его еще раз. С ног до головы. Медленно. Придирчиво. Странный тип. Одет как персонаж «Бригады». Прямо привет из девяностых.
Ждет. Вернется значит? Может сейчас пообщаться с ним все же? Внутри все аж зудит, как сильно хочется. Пока туплю и раздумываю, Лиса возвращается. Она уже не одна, с младшей сестрой Ульяной. Садятся на заднее сиденье.
— Вот так значит, да? — произношу вслух и прищуриваюсь. — То есть к нему в машину ты села. А ко мне западло!
Смотрю с ненавистью на отъезжающую приору и чувствую какое-то адское чувство. В примесь к нему грудь жалит
обида. Смешно, но как есть.Ладно, посмотрим. Я из тебя завтра все вытрясу. Никуда не денешься…
Глава 45
АЛЕНА
Я очень напряжена. Дышать нормально получается через раз.
— Илья, не надо, — отворачиваюсь, чувствуя, как жар смущения стремительно заливает щеки.
Он совсем близко. Ближе, чем мне хотелось бы. Дискомфорт, который я испытываю, сидя в его машине, не передать никакими словами. Ульяна дома, Вадим все еще на работе, а мать спит. Мне же все-таки пришлось вернуться. Иначе бы он поднялся ко мне домой, а я этого не хочу.
— Ляль, — касается шершавыми пальцами щеки, разворачивая мое лицо к себе. — Все решено, до тебя не дошло до сих пор? Ты со мной.
— Илья… — дергаюсь в сторону, ведь он настойчиво пытается меня поцеловать.
— Скоро я заберу тебя отсюда, поняла? — его холодные губы все же касаются щеки.
— А меня ты спросил? — пытаюсь вырваться из крепких, удушающих объятий, но он не позволяет.
— Я. Сказал. Тебе, — чеканит ледяным тоном равнодушно.
— Я не хочу жить с тобой! — признаюсь честно, стараясь игнорировать его дыхание на своей шее. Его пристальный взгляд.
— Хочешь, не хочешь, а придется! — выдает жестко.
— Я тебе не безвольная кукла, — тихо отзываюсь я. Обида в голосе звучит так звонко, что становится жаль себя.
— Не зли меня, поняла? — повышает на меня голос, по-прежнему находясь лишь в паре сантиметров от моей скулы. — Мое терпение итак уже на грани, А — ле — на. Как с ребенком нянчусь с тобой и все равно не довольна!
Скользит губами по скуле, и едва касается губ, я отстраняюсь. Не могу. Не хочу. Внутри все отчаянно протестует. Противится. Бастует. Сердце заходится, но вовсе не от предвкушения момента, о котором трубят почти все женские романы без исключения.
— Ты же другом мне был! — едва не плачу.
— Надружили, — разворачивает снова к себе, цепляет пальцами мой подбородок. — Ну же, поцелуй, Ляль. Не виделись так давно. Хватит зажиматься!
— Я не хочу, пожалуйста, не надо! — почти умоляю его.
Наверное, в моих глазах есть то, что не позволяет ему сломать меня. По крайней мере сегодня.
Раздраженно выдыхает мне в губы. Резко отстраняется и достает пачку сигарет из кармана кожаной куртки. Слышу щелчок зажигалки. Только тогда немного расслабляюсь всем телом. Отбила еще один день. Но я прекрасно осознаю, что выиграна лишь битва, не война…
Смотрю как на лобовое стекло ложатся крупные, резные снежинки и желаю, чтобы этот наш разговор поскорее закончился.
— Дура, я тебя вытащить хочу из того дерьма, в котором ты находишься! — произносит он, первым нарушая гнетущую и такую давящую тишину.
— Я знаю, — отвечаю тихо. — Но не так… Я сама разберусь, ладно?
— Разберется она, — злится. Затягивается глубоко, приоткрывает окно, и тут же по салону ползет холодный зимний воздух.
— Не трогает тебя этот новый ее хахаль? — от его вопроса у меня все волоски встают дыбом.