Девочка-лёд
Шрифт:
– Нет, ба, он не станет…
– В Москве там мальчика у тебя нет? – спрашивает, и голос её дрожит. Опять распереживалась вся.
Встаю, чтобы накапать капли.
– Не нужен мне никто. Школу закончу – уйду от матери. Пойду работать на полный день, благо, возраст позволяет. Ульяну заберу, – говорю решительно.
– А учиться, Алён?
– Посмотрим, – сглатываю ком, застрявший в горле.
Поступить в институт мне очень хотелось бы… но ещё больше я хочу, чтобы моя сестра не видела весь тот кошмар, который ежедневно происходит в месте, именуемом домом…
*********
Паровоз
– Обедом-то угостишь, хозяйка? – ухмыляется Илья, усаживаясь за стол.
Киваю. Наливаю тарелку борща. Ставлю второе на разогрев. Чувствую взгляд его опять. Давит и нервирует до невозможного.
Пока ест, разглядываю исподтишка. Знакомые черты лица, но уже не мальчика, а почти мужчины. Чётко очерченный подбородок, дважды сломанный нос с небольшой горбинкой, едва заметный шрам на скуле и цепкий, недобрый прищур. В целом, для бандита Илья слишком хорош.
Покончив с обедом, откидывается на спинку стула.
– Чё там в Москве, Алён? Обижает кто? – интересуется сурово.
– Нет, – отвечаю тут же.
– Ну врёшь ведь, – смотрит сверху вниз. – Убью за тебя, поняла?
– Илья, – хочу убрать пустые тарелки, но он вдруг резко ловит и сжимает моё запястье.
Поднимаю на него глаза. Чуть ослабевает хватку.
– Алёна, я не буду вокруг да около ходить. Переберусь в столицу и заберу тебя от этой…
– Что ты такое говоришь? – выдёргиваю руку и чувствую, как вспыхивают щёки.
– Не сахарно там тебе, думаешь не знаю, не вижу? – наклоняется вперёд. – Со мной жить будешь.
– Нет Илья, не буду, – качаю головой.
– Чё это нет? – раздражается, злится. Встаёт, напирает на меня. – Ты мне нравишься. Очень. Сама знаешь.
– Прекрати, – делаю шаг назад, упираясь спиной в старый, монотонно жужжащий холодильник.
– Бабка не вечная, матери ты не нужна. Со мной будешь, поняла? – повторяет на полном серьёзе. И мне страшно становится. Столько в его голосе стали и непоколебимой уверенности.
– Илья…
– Деньги найду. Ляль, хорошо жить будешь, ни в чём себе не отказывая.
– Не нужны мне твои деньги! – отхожу в сторону и хватаю полотенце, просто первое что попалось под руку. – Знаю я откуда они у тебя! Грязные, кровавые! Зачем ты туда полез? Зачем?
В несколько шагов добирается до меня.
– Не знаешь ничего, не трепи языком, – выдирает из рук вафельное полотенце.
– В тюрьму попадёшь, Илья! И отец тебя твой не спасёт.
Низко и хрипло смеётся.
– Бабка настращала?
– Нет. Я просто слышала про магазин и другое. Это же всё вы, верно? Черепанов твой, Кабан, Кощей, – смело задираю подбородок.
– А если и да, то что? – хватает за руку. – Кто как может, тот так и крутится, Ляль. Думаешь, деньги твоих одноклассников-мажоров честным трудом заработаны? Кто-то ворует, кто-то грабит. Ты вроде не среди розовых единорогов живёшь, должна понимать.
Качаю головой.
– Ты после армии совсем другой вернулся, – признаюсь честно. – Говоришь страшные вещи. Послушай себя! Ты преступником готов стать, а может он и есть уже… Отпусти мою руку, пожалуйста.
Медлит, но потом всё же размыкает пальцы.
– Алёна…
– Паровозов, пожалуйста, оставь меня в покое, я не хочу во всё
это…– А че хочешь? Думаешь, лучше кого-то найдёшь? Может, уже нашла? – сверлит меня взглядом, от которого кровь стынет в жилах. – Ну?
– Нет, мне не до этого, знаешь ли… Я просто хочу ради Ульяны вырваться из болота, а ты, Паровозов, хочешь утащить меня в него лишь глубже! – произношу на одном дыхании.
– Ляль, там такие котята у Петровны! – слышим мы голос бабушки Маши, доносящийся из прихожей. Продолжаем смотреть друг на друга.
– Я тебе всё сказал и надеюсь, что ты услышала, – склоняясь к уху, сквозь зубы заявляет он.
Его губы касаются щеки, как раз в ту секунду, когда бабушка появляется на кухне.
– А ну-ка пшёл прочь от неё, бандюган треклятый! – резко меняется интонация голоса бабы Маши.
– И тебе, Семёновна, добрый день, – отвечает он мрачно и, накинув куртку на плечо, уходит…
Глава 8
АЛЁНА
В Москву на электричке мы вернулись к семи вечера. К счастью, Паровозов в тот день больше не появился. Однако даже несмотря на это, его слова всё ещё висели надо мной будто дамоклов меч.
«Со мной будешь, поняла?»
От его колючего взгляда до сих пор кровь стынет в жилах. Почему-то мне кажется, что Илья так просто не отстанет. Он с детства такой: если уж вбил себе что-то в голову, то не переубедить. И нет, он меня никогда не обижал, но эта его уверенность в том, что я должна быть с ним, меня изрядно пугает.
Признаться, я и раньше замечала его интерес ко мне, но Женька, мой погибший двоюродный брат, всегда просил его попридержать коней, мол мелкая, чего тебе от неё сейчас надо. Тот и не перечил до поры до времени. Я надеялась, что после службы в армии эти его «чувства» ко мне поугаснут, но… вышло как-то совсем наоборот. Помню явился пьяным в дым под утро и заявил, что ждал нашей встречи. Целоваться полез, благо бабушка Маша пыл его тогда остудила. Веником жёстким отлупила так, что мало не показалось точно. Но, увы, этим же летом он активизировался ни на шутку. Заявлялся к нам как к себе домой. Разговоры неудобные заводил, звал гулять и даже с гитарой приходил песни исполнять. После этого по всей округе слухи распустили мол к Лисе не подступись, она – девчонка Паровоза.
Не так это. Илья – мне дорог как друг детства. Он, безусловно, парень очень видный, но нет у меня к нему того притяжения, о котором наперебой трубят все любовные романы. Паровозов для меня как брат. Да только вот он понять этого никак не может.
Дверь в квартиру не заперта. Я ещё с улицы услышала шум, доносящийся из распахнутого настежь окна, и по лицу соседки, той самой, что собирает окурки на клумбе, поняла: мать устроила очередной сабантуй. Видимо, до сих пор отмечают день рождения драгоценного Валеры.
На пороге в нос ударяет запах дешёвого табака и алкоголя. На кухне играет шансон, кто-то очень громко смеётся. Стучат стаканами и выкрикивают пожелания.
– Идём, котёнок, – тяну мелкую за собой, даже не раздевая.
Уже почти дохожу до нашей комнаты, как из кухни появляется какой-то мужик.
– О, Шалом, красавица, – захмелевшим голосом обращается ко мне. – Кааать, тут гости, да какие!
Из-за его спины выглядывает наша не совсем трезвая мать. На ней новое платье. Красное, нарядное. На лице макияж не первой свежести, а на скуле уже красуется синяк.