Девочка-лёд

– Доччки мои вернулись от бабки, – заплетающимся языком говорит она.

– Так че давай старшую к нам! – предлагает он ей.

Меня аж передёргивает от его сального взгляда.

– Ты чёй-то вообще. Марш к себе, Ляля! – приказным тоном орёт она мне.

Дважды повторять не приходится. Пару секунд спустя мы уже за дверью. Проворачиваю ключ, толкаю шпингалет и только тогда выпускаю воздух из лёгких. Этих постоянных новых знакомых матери я боюсь до ужаса. Ведь человек, находясь в состоянии алкогольного опьянения, себя совершенно не контролирует, а значит жди большой беды…

Стягиваю шапку с Ульяны, расстёгиваю курточку.

– Они не придут к нам, Ляль? – шепчет она испуганно, когда я развязываю шнурки на ботиночках.

– Снимай. Нет, не придут, не бойся, – уверяю её я, поглаживая по светленькой макушке.

– Ты мне почитаешь? – спрашивает тихо, скидывая обувь. Поднимает и несёт в уголок. Как я и учила.

– Да, Ульян, но сначала мне надо сделать уроки, а ты пока порисуй, хорошо?

Она послушно садится за стол и придвигает к себе альбом. Я достаю из портфеля учебники и на пару часов погружаюсь в мир ненавистной математики. Логарифмы ещё куда ни шло. Но потом я зависаю с геометрией. Задача со звёздочкой никак не даётся мне, да и что скрывать, предыдущие задания я тоже решаю с трудом. Ответы сходятся не везде.

За стеной всё громче, а стрелка старых часов тем временем подбирается к одиннадцати. Слышу, как Валера громко ругается с соседкой, которая пришла высказать своё возмущение. Он в выражениях не стесняется совершенно. Кроет отборным матом пожилую женщину и угрожает расправой.

Ульянка лезет ко мне на кровать с книжкой в руках. Вертит её, пальчиком водит по обложке и смиренно ждёт, когда я разберусь с неподдающейся задачей.

– Ляяяль.

– Мм? – пялюсь в десятый раз на два треугольника.

– А нас заберут?

– Куда? – отрываюсь от рисунка и пытаюсь понять, что она имеет ввиду.

– В школу волшебников.

Я хмыкаю.

– Уж я-то не против, малыш. Не отказалась бы от волшебной палочки.

– Но мы не в сказке, да? – огорчается она, обиженно выпячивая нижнюю губу. Моя привычка. Я в детстве делала вот точно так же.

По ту сторону двери шум и гам усиливается. Раздаётся грохот, крик, ругательства.

– Не в сказке точно, – соглашаюсь я, убирая учебники.

Выключаю большой свет, оставляя гореть только ночник, который купила летом на распродаже.

– И принца у тебя тоже не будет? – тяжело и совсем по-взрослому вздыхает она, широко зевая. Я по цепной реакции тоже.

– Не нужен мне принц, обойдусь, – забираюсь к ней под одеяло.

– Всем нужен, – спорит сестра. – И тебе. Как золушке.

– Зачем? – смеюсь и устраиваюсь поудобнее, открывая книгу в том месте, где лежит цветная закладка.

– Ну как, – выворачивает голову и смотрит на меня своими глазищами так, словно я чушь какую-то спросила. – Защищать!

Молча киваю. Почему-то на ум приходит Паровозов. Не принц ни разу, но желание «дать мне лучшую жизнь» в его мыслях определённо присутствует. Это его предложение уйти от матери звучит весьма заманчиво, но разве можно думать о таком сейчас? Да я скорее сбегу куда-нибудь, чем стану жить с ним. Нет. Совершенно точно нет. К подобным резким переменам обстоятельств я точно не готова.

*********

Праздник в стенах квартиры под номером шестнадцать продолжался до четырёх утра. Ульянка постоянно ворочалась, то и дело хныкая. Но она в отличие от меня хотя бы была в берушах, которые не так давно я приобрела в аптеке по совету бабушки. Сама я ими не пользуюсь. Боюсь. Боюсь не услышать и пропустить что-то важное, например, момент, когда кто-то начнёт ломиться в нашу дверь. Живя здесь, можно ожидать чего угодно…

Утреннюю пробежку я пропускаю. Чувствую себя просто отвратительно: разбитой донельзя, слабой. В голове пульсирует адская мигрень, и как назло таблетки закончились. Ульяну тоже удаётся разбудить с большим трудом. Она плачет, жалуется на недосып и отказывается вставать с постели. Я проявляю недюжинное терпение, и мы, наконец, выходим из своей крепости. Осторожно обходим осколки от разбитой бутылки и направляемся в ванную комнату. Сестру я туда запускаю только убедившись в том, что там никого нет.

На пару с ней умываемся и чистим зубы. Измазавшись зубной пастой как поросёнок, Ульянка заливисто смеётся, рискуя разбудить пьяных «гостей». Ей для забавы много повода не надо, она у меня та ещё хохотушка. Покончив с водными процедурами, возвращаемся в комнату. Собираю её в сад, одеваюсь сама и закидываю на плечо тяжёлый рюкзак.

– В саду позавтракаешь, хорошо? – говорю я ей, закрывая хлипкую входную дверь на ключ. Вспоминаю, что посреди кухни прямо на полу лежит тот самый мужик, что застал нас в коридоре, и качаю головой, содрогнувшись. Слава богу не встречаю никого из соседей. Мне всегда жутко стыдно перед ними. Да и нечего сказать в ответ на их гневные речи.

До садика, а потом и до школы добираюсь без приключений, но позже обычного. Наверное поэтому мне приходится лицезреть мчащийся к школьной парковке мотоцикл Беркутова, издающий адский рёв. Я даже сквозь наушники дёрнулась от испуга в сторону так, что едва не рухнула, споткнувшись о бордюр.

Явился…

Пока иду, недовольно смотрю на парня, стаскивающего с головы шлем. Грановская, которая, к слову, восседает позади него, тут же лезет обниматься, прижимаясь к его широкой спине щекой. Разглядываю девчонку. Её короткая юбка для езды на мотоцикле явно не предназначена. Того и гляди лопнет по швам на самом интересном месте. Вот ведь была бы потеха!

Она слезает с мотоцикла и встаёт напротив него. Кладёт руки ему на плечи, что-то говорит, склоняясь ближе, и лезет целоваться, запуская когтистые пальцы в тёмные волосы.

Я краснею. От вида этой картины подкатывает рвотный рефлекс. Прямо перед центральным входом в школу, совсем уже стыд потеряли! Да ещё так бессовестно… Их не смущает даже завуч, Венера Львовна, проходящая в эту минуту мимо. А она тоже хороша! Могла бы и замечание сделать. Педагог…

Да. Осенью и весной этот полудурок носится по Москве на мотоцикле. И он вроде у него не один. Прошлой весной это был железный конь марки хонда, а теперь вот на новенькой ямахе подкатил.

Семеню к зданию, цепляя краем глаза его модный мотоциклетный костюм: штаны, куртка, перчатки и тяжёлые на вид ботинки. Выпендрёжник, что с него взять! И не лень переодеваться каждое утро?! Ведь в подобной одежде по гимназии расхаживать нельзя. Даже такому наглому и наплевавшему на правила павлину как он. Игнорировать форму не позволено никому.

Захожу в холл. У гардеробной, низко склонившись к самому полу, ползает Харитонова.

– Саш, ты чего? – интересуюсь, наблюдая за тем, как она что-то ищет с маниакальным выражением лица.