Девочка-наваждение

– Я все это понимаю, Матвей. Но я сама поступила в университет. Хорошее образование - это хорошая работа. Мне не хочется терять такую возможность.

– Больничный оформишь. Никто тебя не заставляет бросать университет. Ты ж умная девочка. Выучишь все и сдашь. Уйдешь на заочный. Или в академ. Пока надо, чтобы все улеглось. И меня ты не объешь, не бойся.

Я вздыхаю. Чувствую, что напряжение отпускает. Матвей во многом прав. Нужно уметь принимать помощь. И оставаться благодарным.

– Спасибо тебе.

Он чуть улыбается.

– Не дрейфь. Все наладится.

Как бы мне хотелось, чтобы так все и было. Чтобы по какому-то волшебству, все оказалось в порядке. Рассудком я понимаю, что этого не будет. Что придется приложить много усилий, чтобы наладить собственную жизнь. Но я буду очень стараться. И у меня получиться. Должно получиться!

– Тебя одеть надо. Лучше, если никто не будет знать, где ты. Заедем к моей матери домой, я соберу что-нибудь. А потом сразу в Воронеж. Назад только пересядь.

Я забираюсь на заднее сидение и, убаюканная ездой, засыпаю. Просыпаюсь уже у особняка.

– Подожди меня здесь. Дома еще один твой хороший друг - Артемка. Не нужно, чтобы он тебя видел. Я быстро, - с этими словами Матвей выбирается из салона.

Я остаюсь одна, и это немного жутко. Тем более, если поблизости кто-то из друзей Бориса. Я снова превратилась в школьницу, которую булили мальчики. Хотя окна в автомобили затонированы. И меня наверняка не видно. Горло перехватывает спазм. Кажется, что я не могу дышать. Выдыхая через рот, это помогает чуть расслабиться и восстановить дыхание. Повернув голову, вижу, что подъехала машина Бориса. Все внутри сжимается от страха. Но я успокаиваю себя тем, что он меня не видит. Затем я просто наблюдаю за ним. Вот он, поколебавшись немного, движется в сторону машины, в которой сижу я. Все внутри замирает от такой смеси противоречивых чувств, что я сама себе поражаюсь. Мне хочется, чтобы его сильные руки обняли меня, чтобы он сказал, что мне нечего побояться, что он будет со мной. И в то же время я вспоминаю, как надо мной издевались последние часы. Борис - враг мне. Он знал, что со мной хотят сделать. А, возможно, сам все организовал. Так что вряд ли он меня пожалеет.

Парень оказывается в опасной близости от автомобиля. Я могу рассмотреть его лицо. Оно уставшее, волосы взлохмачены. И весь он - какой-то несчастный. Такой же, как я. Вероятно, папа пригрозил лишить машины и карманных денег, если он не избавиться от забеременевшей от него по глупости девчонки. Горечь, противная и разъедающая, разливается в области груди, проникает в кровь, ощущается на языке, как будто я выпила отвар из полыни. Ничего, все пройдет. Я его забуду. Только бы сейчас не нашел. В панике, перестав дышать, сползаю между сиденьями, отодвигаюсь к противоположной стороне машины. И слышу снаружи голос Матвея. Я так напугана, что не разбираю слов из-за гула собственной крови, что грохочет в ушах. Это невыносимо. Пусть Боря уйдет.

Матвей садится на водительское место и захлопывает дверцу автомобиля.

– Алис! Вылезай, ушел он. Что-то он не очень довольный. Ты уверена, что он к этой затее с принудительным абортом имеет какое-то отношение?

Прежде чем ответить откашливаюсь и неловко заползаю обратно на сиденье.

– Не знаю, Матвей. Знал, не знал... Как ему родители скажут, так он и сделает, - проговариваю тихо.

Во мне разгорается ненависть к человеку, который обещал позаботиться обо мне, а вместо этого окончательно разрушил мою и без того несладкую жизнь. Превратил ее в руины.

– Там в сумке - вещи, в пакете - обувь. Одевайся. Заболеть тебе только не хватало. Мать сказала, чтобы мы документы твои взяли. Тебе на учет по беременности нужно встать. Да и вообще... Где они?

– Дома. Но вдруг меня там ждут?
– сердечко пропускает удар.

– Документы надо забрать, Алис. Я с тобой схожу, не бойся. Или ты хочешь по поддельным жить?

Нет, конечно, не хочу. Разумеется, нужен паспорт, полис и все остальное. И деньги, которые оставил Борис, тоже надо забрать. Теперь не до реверансов.

Называю адрес. Машина трогается с места, одеваюсь я уже на ходу. Вещи новые, хорошего качества. Особенно приятно натянуть свитер, в котором я, наконец, согреваюсь. Незаметно мы оказываемся у моего дома. Матвей покидает салон, а я медлю. Вдруг все это повторится опять?

– Алис, пойдем. Нам нужно побыстрее отсюда уехать.

Он, конечно, прав. Но до чего же мне страшно!

Пересиливаю себя, тоже вылезаю из автомобиля, вместе с Матвеем мы идем к подъезду. Звоню соседке, у которой есть запасные ключи от квартиры. Попадаю домой и торопливо собираю необходимые документы, вещи, деньги. Когда все уже собрано, Белов подхватывает мою сумку, а я с тоской прощаюсь со своим домом. Вернусь ли я сюда?

Запираю дверь на ключ.

– Селиванова Алиса Генриховна - это Вы?
– слышу вопрос, и ключи от квартиры выскальзывают из моих пальцев и с громким стуком падают на кафельный пол.

Глава 5

Алиса

Сердце разгоняется до 120 ударов в минуту, а может и больше. Так страшно, что я не могу заставить себя повернуться. Да, это глупо. Но ничего поделать с собой я не могу. Пусть и понимаю, что человек, стоящий за моей спиной и задавший вопрос, никуда не денется. Не испарится, как бы мне этого не хотелось. Из-за паники я даже забываю, что не одна.

– Кто вы такие и что вам нужно?
– голос Белова звучит ровно.

Я бы сказала, даже с некоторой примесью агрессии, которую он умело маскирует. Но она все равно прослеживается. И, видимо, тот, кто спрашивал, это улавливает, потому что сразу же поясняет.

– Не волнуйтесь, пожалуйста. Это Ханна Штерн, тетя Алисы. Я - частный детектив, который занимается ее поисками.

После этих слов, наконец, оборачиваюсь, чтобы рассмотреть незнакомцев. На лестничной площадке стоят мужчина и женщина. Ее я рассматриваю первой. Худая, с безупречной осанкой, одета в черное кашемировое пальто явно не по погоде, без головного убора. Волосы с проседью собраны в пучок, из которого не выбивается не единого волоска. На лице нет косметики, но ухоженная для своих лет. И да, она похожа на отца. И на свои фотографии в молодости, которые хранятся в семейном альбоме, тоже похожа. Когда я была маленькая, я любила их рассматривать. И потом - тоже. Особенно, когда становилась совсем грустно и тоскливо. И хотелось почувствовать частичку того тепла, которым меня всегда согревали родители. Нет, бабушка меня любила. Но ей я не могла ничего рассказать, опасаясь еще одного инфаркта, который она могла не пережить. И не пережила.

На какие-то мгновения я ушла в себя и забыла о посетителях. Вернув им свое внимание, продолжила разглядывать фрау Штерн. Некрасивая, лицо неприветливое. Радости от того, что она нашла племянницу, на нем нет.

Детектив показался мне более приятным. Высокий, широкий в кости, с правильными чертами лица, темными глазами. Он переводил взгляд с меня на тетю, и обратно, ожидая хоть от одной из нас какой-нибудь реакции. Но ее не было. Я изучала Ханну, Ханна изучала меня.

Неожиданно фрау Штерн заговорила. По-немецки. Не знаю, что меня в этом удивило. Ведь зачем-то она меня искала. После стольких лет. Но почему-то мне показалось, что она так и будет молчать, сканируя меня своими бледно-голубыми глазами.

Немка начала говорить, но я ни слова не понимала. Я хорошо владею английским, неплохо итальянским. А вот немецкий мне не нравился.

Детектив перевел мне то, что сказала тетя.

– Фрау Штерн нужно с Вами, Алиса Генриховна, серьезно поговорить. Естественно, не на лестничной площадке.

Это прекрасно, но задерживаться в квартире - безумие. Не хотелось подвергать себя лишней опасности. Да и подставлять Матвея под удар тоже не следовало.

– В соседнем доме есть небольшое кафе. Я успел заметить, пока мы ехали, - вклинился в разговор Белов, а потом обратился уже ко мне, - Алис, я думаю, нужно узнать, что фрау Штерн хочет.