Девочка-война

– Ян, - послышалось от двери, и мы с черноволосым синхронно повернулись на этот голос.

– Бегу, милый, - дурашливо ответил он Громову, что с абсолютно равнодушной миной стоял у двери аудитории и ждал пока друг к нему подойдет. На меня он даже не смотрел. И уж тем более не подошел и не поздравил.

Ни слова. Ни жалкого простого «поздравляю». Ни-Че-Го!!!

И всё вокруг вмиг обесценилось. И медведь этот, и букет шикарных белых роз, и толпа, что облепила меня, купая в теплых, сердечных поздравлениях. Все стало серым и приторным. Это просто ужасно, что значит для меня этот человек.

Ужасно...

Кто-то из ребят вызвался дотащить мои неожиданные подарки до кабинета ректора, так чтобы мне не пришлось ломать голову как это все таранить на себе одной. Слава богам!

Ну, а уже там, папа Веня широко выпучил глаза и даже присвистнул от удивления:

– Ну ничего себе, дочь! Вот это подарок, и я понимаю. Ну и кто это у нас так отличился, позволь спросить?

И вот тут-то я и оцепенела.

– А.. .собственно.. .разве это не вы с мамой меня так оригинально поздравили?
– недоуменно спросила я.

Папа Веня даже от души рассмеялся на мое, по его мнению, совершенно нелепое предположение.

– Ну ты у меня и лопух, Агата. Мама с папой такие подарки дочери не дарят. Сразу видно, что ты поклонником обзавелась, - а я только стояла и глупо хлопала глазами, - ну что ты замерла как тополь на Плющихе? Читай по слогам: мальчик тебе это подарил, мальчик!
– и тепло мне улыбнулся.

Мальчик?

Сердце тут же услужливо заныло, а в душе поселилась робкая, крохотная надежда. А вдруг? А потом перед глазами мелькнула картинка: недовольный, даже злой Громов, не удостоивший меня и взглядом, стоит на выходе из аудитории.

Да-да, Агата, держи карман шире!

И от этого понимания хотелось плакать, потому что мне не нужны были такие подарки от других мальчиков! Мне, махровой заскорузлой дуре, хотелось, чтобы все эти и остальные подарки в моей жизни дарил только Он - мальчик, который на меня даже не смотрел.

– Есть догадки кто это?
– весело задал вопрос папа Веня, не замечая моего потухшего взгляда и дрожащего подбородка. Отвернулась, смахивая одинокую слезинку, что все-таки сорвалась с ресниц.

– Не знаю, - понуро подошла я к букету и покопошилась в нежных бутонах, разыскивая записку или что-то подобное, чтобы понять, кто же столь щедрый даритель, но ничего не нашла, - может быть это Илья, - предположила я и тут же отмела этот вариант, как маловероятный. Все-таки в букете было не меньше сотни великолепных белоснежных красавиц, что стоили немало, а медведь под два метра стоит еще столько же, если не дороже. Нет, такой подарок был не по карману среднестатистическому студенту из простой семьи.

– Илья?
– переспросил папа Веня.

– Мой бывший парень, - криво улыбнулась я, - но мы расстались в прошлом месяце, так что...

– Ну вот видишь, нашелся все-таки даритель. Совершенно очевидно, что парень сходит с ума от того, что потерял такую девушку, как ты, и теперь идет на все, чтобы тебя вернуть.

А может папа и прав, хотя и верилось в это с трудом.

А потом, запихав необъятного медведя на заднее сиденье автомобиля и еле-еле примостив там же и букет, мы поехали домой, чтобы в тесном семейном кругу отметить мой двадцать первый день рождения.

Мама накрыла шикарный стол, пусть и всего на троих человек, но посидели мы замечательно. Смеясь вспоминали этапы моего взросления, как в пять лет я увязалась за женщиной одетую в платье похожее на мамино и уехала на другом автобусе в противоположный конец Краснодара, как я сломала указательный палец на правой руке перед самым первым классом, как во втором решительно собиралась уйти в армию и чуть не побрила себя на лысо, как в пятом прямо на осенний бал подхватила ветрянку и не пошла туда, рыдая весь вечер.. .и много чего еще.

– А теперь ты выросла, доченька, - всхлипнула мама и аккуратно вытерла уголки глаз. Ну вот!

– И стала такой умницей и красавицей, - подхватил папа Веня и я, смутившись, скривилась, -и мы хотели бы тебе вручить подарок, - а потом протянул мне конверт, и я его тут же, благодарно улыбаясь, приняла, а потом и развернула, удивленно уставившись на золотую карточку и документ о зачислении в автошколу.

У-а-у-у-у!!!

– Дедушка Иван и бабушка Маша тебя уже сегодня поздравили, - продолжал папа Веня, - так же, как и тетя Ника, а вот подарка не подарили. Так вот, это он и от всех нас, доченька, деньги на твой первый автомобиль.

Я тут же радостно взвизгнула и кинулась обнимать своих родителей, уже и забывая, что когда-то очень злилась на папу Веню. Сейчас это было уже неважно.

– Ты рада, родная?
– спрашивала мама.

– Мы тебе угодили?
– заглядывал мне в глаза отец.

– Не то слово!
– в полном восторге вздыхала я и счастливо им улыбалась.

А потом мы разошлись спать. А я еще долго сидела на своей кровати и смотрела на огромный букет потрясающих роз и большущего белого медведя, что расположился на полу, в углу моей спальни. А потом я вдруг увидела то, что все это время не замечала. Из кармашка на пузике игрушки торчал крохотный белый конвертик. И я тут же кинулась к нему, вытащила и, затаив дыхание, прочитала:

«Вот так же и я теперь весь твой»

Я смотрела на эти слова, перечитывала их снова и снова, но не понимала кто мог написать мне подобное. Это слишком лично и слишком глубоко, чтобы не сказать, а вылить такое на бумагу. А еще мне стало грустно, от того, что я не могу ответить дарителю взаимными чувствами.

Не сейчас. Ни сегодня и даже не завтра. Может когда-то потом...

А сейчас я чересчур глубоко увязла в том, кто некогда казался самым чужим и далеким человеком на свете. И страшно даже думать насколько близко мне хочется быть с ним рядом. А мысли как коршуны кружат в моей голове все о нем и о нем, без конца и без края.

И время течет, как сквозь пальцы вода.. .А я все жду.

Душ, пижама.. .А я все жду.

Свернулась калачиком на постели и все продолжаю ждать.

Глупая, знаю, но надежда штука удивительная. Как и я удивительная мазохистка, что против воли все-таки зашла на его профиль в инстаграм. Тихо вздохнула. Ничего, все то же, что и было.

Без двух минут двенадцать, и сердце пропустило удар, сжимаясь от боли и отчаяния. Слезинка скатилась из глаз, а затем и другая. И вот уже всхлип за всхлипом в подушку, чтобы никто не услышал, как мне больно и обидно, что обо мне забыли, что я не нужна.