Девочка-яд

– Спасибо, сын, – хмыкнул мой родитель и потянул за ленту.

А я же вышел за дверь, спустился на кухню и молча уселся за островок, складывая руки в замок. Цветы рядом. И я, черт возьми, не знаю с чего начать. Просто не знаю.

Так и сидим несколько минут, Светлана что-то хлопочет у плиты, совершенно не обращая на меня внимания, а я малодушно молчу. Ну, вот так, да. Раньше я был больее разговорчивый. Не так ли? Выдыхаю и все же выдаю совершенно искренне.

– Теть Свет, вы меня простите, я – мудак, – а затем не дожидаясь от нее реакции встаю и направляюсь на выход. Но неожиданно получаю в спину:

– Это лечится, Ян. Чай будешь?

У меня слуховые галлюцинации? Да?

– А-а…ну…я не откажусь.

И я возвращаюсь за стол и тут же получаю чашку с ароматным чаем, а минутой позже и тарелку с пышными булочками, что Светлана ловко достает из духового шкафа. Домашняя выпечка. Я такого никогда в жизни не пробовал, а тут такое.

– М-м, Боже! – почти целиком и не жуя проглатываю я угощение и тут же берусь за второе, краем глаза замечая, что моя реакция Светлану веселит, но она стеснительно прячет улыбку ладонью.

Да уж, тоже мне, понабежали голодающие с Поволжья. Я ж и не ел толком за последние две недели, а тут как в рехаб попал. Не гонят меня поганой метлой, да еще и непонятно за что дарят элементарное человеческое отношение. Я по ее дочери бульдозером прошелся, да и по ней тоже, а это женщина даже слова мне плохого не сказала. Святая она там что ли? Не иначе как так.

Повезло отцу. Теперь я это отчетливо видел и еще больше устыдился себя прежнего и мыслей, что мутной черной жижей когда-то жили в моей голове.

Звонок телефона и мы оба вздрагиваем. Светлана достает из заднего кармана домашних штанов свой телефон и как-то странно на него глядит. Потом переводит взгляд на меня и подходит ближе, всматривается пристально и наконец-то произносит:

– Не подведи моего доверия, Ян.

И кладет на стол свой гаджет, где высвечивается улыбающееся лицо моей Ярославы. Господи!

Схватил трубку, тут же принял вызов, смотря как поспешно Светлана покидает кухню, оставляя мне возможность попытаться поговорить с Ней.

– Мам, ну до тебя как до Кремля, честное слово! – зажмурился от ошеломительного удовольствия только слушать ее голос. Вечность бы делал это и неважно, чтобы она говорила при этом.

– Это не мама, Яся. Это – Ян. Только не бросай трубку сразу. Выслушай, пожалуйста.

И, между нами, повисает молчание, которое я опрометчиво принимаю за разрешение говорить. Но только было набираю в легкие воздуха, чтобы сказать ей, все, что наболело у меня за последнее время, как вдруг слышу ее шипящий, полный ненависти голос. И все мысли хоть о каком-то диалоге разбиваются на мелкие осколки.

– Передай матери, что если она еще хоть раз провернет нечто подобное, то я тут же и ее внесу в «черный список».

И бросила трубку. А короткие гудки после, словно реквием по мечте, заунывно отпевали мои последние надежды. Ни слова не дала сказать. Даже простое «прости» и то оказалось ей не нужно.

Подавился новой порцией душевной боли от своих безрадостных перспектив, растер рукой вечно ноющую мышцу за ребрами, но все-таки быстро вбил в свой гаджет ее китайский номер, и только тогда вышел за дверь кухни. Прошел дальше и у лестницы нашел отца на пару со Светланой. Оба смотрели вопросительно, а я только передал женщине телефон и пожал плечами, давая понять, что опять провалился.

– Ну и какие планы на жизнь, сын? – все-таки спросил мой старик, когда я уже принялся обуваться в прихожей.

– Ну, я взял билеты в Китай с пятое по восьмое марта, – накинул на плечи куртку, окинул родителей взглядом, выдал на прощание, – спасибо за булочки, теть Свет, – и вышел за дверь.

По дороги в Москву дважды останавливался и выходил из тачки, оголтело хапая воздух снова и снова. Но не помогало. Я задыхался, захлебывался в своем отчаянии и в который раз боялся, что она не остынет за то время, что мы не вместе. Но стоило мне только подумать, что там, в Китае, вдали от меня, она может переключиться на кого-то другого, как новый круг Ада раскручивал меня словно в центрифуге.

А еще, пока ехал, принял сначала звонок от Ветрова, с предложением затусить сегодня вечером.

Послал его в долгое пешее.

Потом нечто подобное провернул и с Гордеевым.

А на закуску и Громова пришлось отправить заниматься своими делами, а не корчить из себя долбанного доморощенного психоаналитика. Я, видите ли, в последнее время какой-то не такой. Да я давно уже сдох и разложился на атомы. И даже гребаный некромант мне помочь не в силах, только Она – девочка, которая даже слушать меня не желает.

Но, кажется, я добился только обратного эффекта. Все трое заявились ко мне уже спустя час. Стоят у камеры домофона как три тополя на Плющихе и демонстрируют мне внушительный пузырь односолодового. Пустил. Ну а что еще мне было делать?

На удивление никто меня пытать не стал. Но в определённой кондиции я и сам понял, что меня душит и выкручивает суставы все то болото, в которое я угодил по собственной же милости. И вот мы сидим на моей огромной лоджии, за панорамным остеклением которой разноцветными огнями кипит бесконечная ночная Москва. Парни о чем-то тихо переговариваются, обсуждают насущные проблемы и радости, а я вдруг нарушаю свое молчание и произношу невпопад:

– Я девушку просрал, – и тут же на меня в удивлении уставилось три пары глаз.

– Э-м, какую такую девушку? – осторожно спрашивает Громов.

– Любимую, – прикрываю я глаза и наконец-то подвожу закономерную черту под всем тем бесконечным спектром чувств, что я испытываю по отношению к своей Ярославе.

– Чувак, ты пьяный или обжабанный? – спрашивает Ветров, но Гордеев тут же на него шикает.

– Да заткнись ты!

– Ян, ты когда так вляпаться-то успел? – вновь осторожно спрашивает расписной.

– Да давно, пацаны. Правда дошло до меня не сразу, – и устало растер пальцами глаза.

– И кто она? – спросил Ветров.

– Сестра моя сводная, – поднял голову и уставился в ошалевшие от этой новости лица.

– Так погоди, – поднял руки вверх Стас, – если это твоя сестра, с которой, как нам известно, ты был на Бали, то какого хера ты по приезду в клубе исполнял?

Усмехнулся, покачал головой, взлохматил волосы и все-таки ответил:

– Ну так говорю же, дошло до меня не сразу.