Девочки-лунатики

Так что, вполне возможно, танцы все-таки будут. Но горизонтальные.

Подумав об этом, Карина поморщилась.

Не ходить? Завалиться на соседнюю койку и проспать до самого отлета?

Она еще размышляла, как поступить, когда в дверь решительно постучали.

Своими предсказаниями Нина все-таки умудрилась испортить вполне легкомысленное и беззаботное настроение, потому к Савицкому Карина вышла хмурая и неразговорчивая. В такси она бесконечно одергивала короткую юбку. Все казалось, что жадный взгляд Савицкого царапает колени. Чтобы излишне не раздражаться, Карина уставилась в окно, однако от этого стало еще хуже. Левостороннее движение Бангкока после Москвы было слишком непривычным, и от этого мерещилось, что такси все время едет не в ту сторону.

— Ты какая-то напряженная, — сказал Игорь после неловкой попытки завязать разговор.

— Голова разболелась, — ответила Карина, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Душно все-таки здесь.

— Может, на массаж сходим? Тайский массаж — лучше средство для релаксации. Ну, и от головной боли, говорят, помогает. И салоны тут всюду, не надо долго искать…

В голосе не было никакого намека на плотские удовольствия, сколько Карина ни прислушивалась, только забота об ее несчастной больной голове.

В отместку за испорченное настроение, она решила заказать себе самое дорогое блюдо, чтобы Савицкий не очень воображал и даже злорадно ухмылялась, представив его физиономию в этот момент, но как только они оказались внутри кондиционированного пространства ресторана, с приятным запахом кухни, тяжелые мысли рассеялись, словно дым. Да и беседа пошла легче, как будто аромат жарящихся на гриле креветок отогнал напряжение.

— А у тебя как посвящениие прошло? — спросил Игорь.

— Посвящение?

— Ну да. С ведерком не бегала самолет заправлять?

Карина недоуменно сдвинула брови, а Игорь рассмеялся и насадил на вилку кусочек мяса.

— Ой, ну что ты, это же обычная проверка на панику. Если еще строгости в голос напустить, можно гаркнуть на дуреху необстрелянную еще перед прогревом салона и отправить к техникам за керосином. Вон, Алиска Котовская купилась, кстати, побежала, как миленькая. Сколько уже прошло… года три, наверное? Да, точно… так мы ей этот случай до сих пор припоминаем. Как-то даже вычислить пытались, сколько раз ей требовалось сбегать, чтобы заправить самолет, да в нулях запутались.

— Сволочи вы, — рассмеялась Карина. — Меня бы так напугали с наскоку, я бы точно побежала, и не только за керосином. Нет, меня так не проверяли. Хотя еще при первом полете пытались заставить найти стоп-кран, но я этот прикол знала, и даже не почесалась. Правда, один раз закрыли в хвосте, в каморке для пледов.

— Как это?

— Да случайно. Пошла я за пледом, вошла внутрь, а тут пассажир из туалета вышел и мою дверь захлопнул. Там же дверь только снаружи открывается. Я орала, долбилась, а что толку? Свист такой стоит, ничего не слышно. В общем, летела я в стоячем положении часа два. А меня в это время экипаж ищет по всему салону. Как так? Была стюардесса — и нету. Хорошо еще, что клаустрофобией не страдаю, а то с ума бы сошла точно.

— А, — обрадовался Игорь, — так это ты была? Помню, нам этот случай на планерке рассказывали по технике безопасности. Ты с Барабановым летала, да?

— Да.

— Ну, точно. Ему вообще на практиканток везет. Они как-то девочку одну на первом рейсе чуть до инфаркта не довели, когда вызвали ее в кабину, а сами спрятались, да еще маски надели кислородные. Деваха заходит, самолет на автопилоте, кабина пуста, а сзади: гав! Она — брык, и в обморок. Да ты помнишь, наверное, это недавно было.

— Помню, — кисло ответила Карина, припомнив ужасную историю, рассказанную Ладой. — Более того, я с этой девушкой квартиру снимаю. Я бы за такие шуточки взяла бы что-нибудь тяжелое, да по мордасам…

— А меня самого знаешь, как развели на первом полете? — торопливо сказал Игорь, почуяв приближающуюся грозу. — Летим мы где-то над Европой, и как на грех с нами проверяющий был. А я — пацан молодой, второй день на работе. Самолет полупустой, в бизнес-классе три человека. Ну, меня на бизнес-класс поставили, я и деваха одна того… шурум-бурум, обслуживаю, улыбаюсь и все такое, тележку толкаю, и тут мне старшой говорит: иди, объяви по громкой связи, чтобы пассажиры минут пять туалетом не пользовались, Цюрих пролетаем, санитарная зона…

Карина расхохоталась, предвкушая развязку, да так громко, что с соседнего столика на нее недовольно покосился пожилой, упитанный бюргер, расслаблявшийся в компании молодой тайки позднего школьного возраста. А Игорь, отхлебнув слабенького винца, воодушевленно продолжал:

— И я, как баран, пошел объявлять. Выхожу, а пассажиры мне: а что, наше дерьмо вниз летит что ли? А я стою, глазами хлопаю. Смотрю, наши вокруг напыжились, красные, а потом как закатились, заразы.

— Смешно, — фыркнула Карина, вытирая катившиеся из глаз слезы.

— Смешно, — согласился Игорь. — Только я потом сидел, талмуды штудировал по устройству санитарных комнат.

Доев мясо, он со вздохом посмотрел на пустую тарелку и неожиданно сменил тему:

— А ты это… того… Как живешь?

Такая постановка вопроса Карину неожиданно развеселила.

— Это в каком смысле? — поинтересовалась она.

— Ну… — он глубокомысленно очертил пальцем в воздухе кривоватую окружность. — Я имею в виду — вообще.

— Вообще я живу хорошо, — ответила она и столь же вежливым тоном спросила: — А ты как живешь? Я имею в виду — вообще.

— Да не особо, — вздохнул Игорь, скис лицом, и даже его широкие плечи как будто тоже скисли. — С женой вот развелся, квартиру делим, и даже не знаю, чем все закончится. На выходных напился с горя, как алкота конченая, в гордом одиночестве. Спасает только мысль, что алкота не напивается шестнадцатилетним вискарем. А жить все равно тошно.

— Чего ж разводился тогда? — усмехнулась Карина. — Не было бы тошно.

— Ну… Бывают такие моменты, когда вместе еще хуже. Молодая ты еще, не поймешь. Это же на самом деле ужасно, возвращаться домой, где тебе не рады, не ждут и, может быть, втайне мечтают, чтобы ты не вернулся, грохнулся с десяти тысяч, и только мокрое место.

— Бедненький, — саркастически хмыкнула она. — Пожалеть тебя?

По тому, как предательски дрогнул ее голос стало понятно, чем кончится их вылазка в ресторан, и, кажется, Савицкий это тоже понял, потому что вкрадчиво произнес:

— Пожалей.

Карина вскинула руку и медленно провела кончиками пальцев по его щеке, вниз, к подбородку. Савицкий задержал дыхание и на миг даже глаза прикрыл. Бюргер за соседним столиком покосился на Карину с интересом, а обернувшаяся тайка — злобно, и тут же притворно улыбнулась, защебетав на своем птичьем языке, отвлекая внимание. Савицкий поднял глаза и посмотрел в глаза Карине.