Девушка для Данте

Я в чужой стране, совершенно одна, влюблённая в сына премьер-министра, который слишком боится вырваться из своей клетки и ответить на мои чувства. Ох, и вчера меня практически затоптала до смерти огромная лошадь. Я заслуживаю небольшое послабление.

Наконец, я выплакалась.

Я смиренно смотрю на небо, моя тушь уже высохла на щеках, когда я слышу шорох и шепот позади себя.

Хивен указывает в мою сторону.

И она стоит рядом с Данте.

Должно быть, она видела, как я убегаю и плачу, и она нашла Данте, чтобы сообщить ему об этом.

ОБожеНет. Я не хочу его видеть.

Я поднимаюсь, чтобы убежать. Но затем я понимаю, что здесь нет такого места, куда бы я смогла сбежать и он не смог бы меня найти. Он знает этот дворец гораздо лучше меня. Поэтому я вяло сажусь обратно и жду, пока Данте идёт ко мне через патио.

Это всё, что я могу сделать.

Но он не заставит меня заговорить с ним.

Я упираюсь взглядом в землю и знаю, когда он встаёт передо мной, потому что я вижу носки его блестящих чёрных туфель.

Я моргаю.

А затем смотрю на землю под ногами с ещё большим рвением.

— Риз, — говорит он.

Я не отвечаю.

Что тут вообще можно сказать?

Он лгал мне, промолчав об этом глупом деле с Королевой и Королём Регаты. И сделал это намеренно. Я больше не могу ему доверять.

Вот, что я ему говорю.

И между нами снова повисла тишина.

Он прерывисто вздыхает и садится на край шезлонга. Я подтягиваю ноги к груди, чтобы мне не грозила опасность прикоснуться к нему, и он снова вздыхает.

— Прости меня, — говорит он. Он пытается взять меня за руку, но я отдёргиваю её. — Риз. Пожалуйста. Мне так жаль. Ты не понимаешь.

В его голосе звучит боль. Но я не обращаю на это внимание, ведь мне тоже больно.

— Да, я знаю, — резко отвечаю я. — Твоя жизнь так сложна.

— Это так, — соглашается он. — Я не могу это объяснить. Это сложно. Все вокруг так много ожидают от меня. И я ненавижу разочаровывать моего отца. Он и так находится под большим давлением. Это всего лишь небольшое представление перед толпой. И ещё одно завтра на Регате. Это не было большой проблемой, и я не хотел делать из этого большую проблему. Вот почему я ничего не сказал тебе. Ты и так была расстроена из-за того несчастного случая, что приключился со мной, а потом из-за твоего несчастного случая, и я просто не мог сказать тебе об этом.

Я молчу. Потому что просто не знаю, что сказать. Я не знаю, что чувствовать и что думать.

— Я люблю тебя, не Элену. Между мной и Эленой всё кончено. И я сказал отцу, что я больше не встречаюсь с ней, — говорит он. — Я уже сказал ему об этом. И он понял меня.

— Ты сказал ему обо мне? — спрашиваю я. — Он знает, что теперь ты со мной?

Тишина.

Я обвиняюще смотрю на него.

— Ты не сказал!

Данте смотрит на меня.

— В этом нет необходимости, Риз. Он уже знал. Он мог это увидеть за двести миль. Я люблю тебя. Все это видят. Все знают об этом.

Я всё ещё молчу.

Я хочу верить ему.

— Я действительно хочу верить тебе, — отвечаю ему я. — Но доверие больше не проблема. Видеть тебя и Элену здесь, перед всей этой толпой… вы выглядели так, будто принадлежите друг другу. Ты и я… мы — нет. Мы не подходим друг другу. Давай просто выложим все карты на стол. Я — фермерская девчонка из Канзаса. Ты — важная персона с ещё более важным отцом. Это так не работает. И никогда не сработает.

Мои плечи поникли, а голос стал ровным.

Моя рука дрожит.

Моя голова кружится.

А моё сердце разбито.

Я просто хочу вернуться домой. Домой в Канзас, к моей маме.

И я говорю ему это.

Данте смотрит на меня печально и в неверии.

— Пожалуйста, не делай этого, — умоляет он. — Риз. Пожалуйста. Мне плевать на наши различия. В тебе есть всё то, чего нет во мне. Это ведь важно, правда? Ты напориста там, где я колеблюсь, а я чувствую себя уверено там, где ты боишься. Ты сильна, когда я слаб, а я твёрд, когда ты мягка. Совершенно одинаковые люди скучны. Мы разные, и я люблю это. Я люблю тебя. Всё остальное не имеет значения.

— Раньше я думала, что любовь — это всё, что имеет значение, — говорю ему я. — Но я просто больше не знаю. Я не знаю, достаточно ли этого.

И моё сердце. Моё бедное сердце разбито, и я просто хочу вырвать его и растоптать, потому что я доверила ему, моему сердцу, принять это решение, и теперь оно разбито.

Внезапно я понимаю, что сейчас идёт дождь, и решаю, что это как раз кстати. На душе у меня серо и тоскливо, так что, пожалуй, дождь очень подходит. Капли разлетаются брызгами вокруг нас, но я не двигаюсь. Мне всё равно, что я промокну. Мне на всё плевать.

— Нам нужно зайти внутрь, — говорит мне Данте. — Пожалуйста, Риз. С тобой только что произошёл несчастный случай. Я не хочу, чтобы ты ещё подхватила пневмонию.

Но я всё равно не двигаюсь. Вместо этого я откидываю голову на шезлонг и поднимаю своё лицо к небу, позволяя дождю омывать его.

И я снова молчу.

— Отлично, — наконец произносит Данте. — Если ты решила заработать пневмонию, то и я тоже.

Он опускается на соседний шезлонг и позволяет дождю пропитать водой его костюм.

Мы оба, должно быть, выглядим нелепо, растянувшись рядом с бассейном в официальной одежде и позволяя дождю промочить нас до нитки. Мы сошли с ума. Но Данте остался со мной.

И я даже не знаю, как долго мы пробыли в таком положении.

Но, в конце концов, спустя минуты или часы я замерзаю. Дождь всё ещё не прекращается, и моя кожа похожа на лёд, а зубы стучат.

Данте смотрит на меня.

— Теперь ты готова?

Он не выглядит недовольным или нетерпеливым.

Он просто промок.

Очень-очень сильно промок.

Я киваю.

Данте поднимается на ноги и затем наклоняется, чтобы помочь мне. И я позволяю ему это. Я слишком расстроена и опустошена, чтобы возмущаться.

Он прикасается пальцами к моему гипсу.

— Тебе не стоило его мочить, — мягко говорит он.

— Это не имеет значения, — отвечаю я. Потому что ничего не имеет значения. Больше не имеет. Я разворачиваюсь и начинаю идти в сторону здания, но Данте нежно хватает меня за руку, заставляя повернуться обратно.