Девушка из бара

…Кхиету с большим трудом удалось разыскать родную деревню Тхюи, чтобы увидеться с тетушкой Зьеу и земляками Тхюи. Что побудило его тратить время на поиски Тхюи? У него ведь было немало знакомых девушек, отнюдь не дурнушек, отнюдь не бедных и к тому же совершенно свободных, с «чистой» биографией. Почему же его так влекла к себе эта несчастная, опозоренная девушка, которую он встретил совсем случайно и потом заботливо выхаживал в госпитале, которой он пытался помочь разобраться в жизни и которую потом потерял… И вот сегодня он встретил ее так неожиданно и узнал об обстоятельствах ее теперешней жизни… С точки зрения добропорядочного человека, Кхиету не следовало бы теперь знаться с Тхюи, нужно было бы держаться от нее подальше и даже имя ее забыть.

А Тхюи думала о том, как много перемен произошло в ее жизни с тех пор, как она встретила тетушку Ти. Она уже больше не испытывала отвращения к жизни, стала лучше, мягче относиться к людям. Теперь ее жизнь наполнилась новым смыслом, у нее появилась цель, настоящая цель в жизни, и чувства ее стали сильнее, острее. Революция открыла ей глаза, вытащила ее из трясины, вывела из лабиринта путаных представлений о жизненных ценностях, вывела из тупика. Все, что не имело отношения к борьбе, казалось теперь ненужным. Кхиет в ее представлении был где-то за пределами этой борьбы. А если так, то ему никогда ее не понять до конца — так, как может понять революционер революционера. И потому она должна вырвать все это из своего сердца…

И вдруг она почувствовала какое-то чудесное волнение, необыкновенное ощущение. Благодаря Кхиету она познала радость первой любви. Нет, от самой себя никуда не скроешься. Как бережно, как трогательно он относился к ней, когда она лежала в госпитале. Да, Кхиет, видимо, способен на настоящее чувство. «Кхиет виделся с тетушкой Зьеу, говорит, что в нашей деревне большие перемены… И все пытаются разыскать меня… И тетушка Зьеу тоже? А я была так несправедлива к ней! Если бы она знала, что в тот день, когда я ушла из деревни, я тайком взяла ее фотографию. Я понимала, что ухожу надолго, возможно насовсем, и может случиться так, что мы больше никогда не увидимся, поэтому-то я и взяла тайком ее фотографию, единственную фотографию, которая у нее была. На этой фотографии она совсем еще молодая девушка. Я видела, как тетушка время от времени достает эту карточку и подолгу смотрит на нее. Неужели наша деревня теперь в Освобожденном районе? Может быть, моему отцу удалось переправить письмо в родные края? А может, есть весточка и от матери? Милая моя тетушка, я никогда не сердилась на нее, просто после всего случившегося мне нельзя было больше оставаться в доме. Как часто я вспоминаю ее, как скучаю по своей деревне! Значит, Кхиет видел мою тетю, наводил обо мне справки у соседей… Наверняка теперь мои земляки поняли бы меня сейчас лучше, чем тогда, наверняка прониклись бы сочувствием, помогли. И тетушка теперь тоже поняла бы меня… Ведь революция меняет людей! Пока мне еще нельзя вернуться в родную деревню, я должна выполнить свой долг. Когда-нибудь потом мы, может быть, соберемся все вместе в кругу наших односельчан. И может быть, мы с братом все-таки увидимся с нашими родителями… Но это возможно только после освобождения Хюэ. Я хорошо помшо этот город, помню те дни, когда тетушка приезжала к нам, помню даже то время, когда мы с мамой жили на улице прачек…»

Так разговаривала сама с собой Тхюи, суетясь возле плиты. Сколько воспоминаний разом нахлынуло на нее, сколько знакомых лиц возникло в памяти!

Она приготовила ужин для брата. Самой есть не хотелось.

Усадив брата за стол и поставив перед ним ужин, она дала ему кое-какие наставления и тотчас же поспешила на место встречи с Кхиетом. День угасал так быстро, словно кто-то прогонял его, словно кто-то хотел поскорее от него избавиться.

Кхиет уже ждал ее в условленном месте.

— Я пришел на пятнадцать минут раньше. Не успели мы расстаться, а я уже мечтал о встрече с тобой…

Они не стали садиться на каменную скамью, а пошли рядом прямо по траве. В городе и в парке зажглись фонари. Казалось, тюльпаны источали неуловимый аромат. Все живое словно сменило прежнее яркое одеяние на новое — серебристое, мерцающее, украшенное бриллиантиками только что выпавшей росы.

— Днем я обрушила на тебя столько злости, столько раздражения, хотя ты ни в чем не виноват передо мной… — сказала Тхюи. — Ты сердишься на меня?

Ее ласковый голос перевернул душу Кхиета. Ему показалось, что в вечернем небе, усыпанном звездами, вдруг вспыхнула ослепительно-яркая молния, и мрак в его душе рассеялся.

— Я очень хорошо тебя понимаю. И не могу, не способен на тебя сердиться. Мне хочется, чтобы ты доверилась мне, как преданному другу, — Кхиет замедлил шаг и остановился, вглядываясь в лицо Тхюи. Их ноги утопали в прохладной траве. Чудесное, упоительное чувство охватило Кхиета. Да разве может он сердиться на Тхюи?

— Я могу сердиться лишь на обстоятельства. И хотя ты не разрешаешь говорить с тобой на эту тему, я все-таки скажу: я не могу позволить тебе оставаться в Дананге и продолжать работать в баре. Ты не должна быть девушкой из бара…

Последние слова Кхиет произнес твердо, словно все решил наперед.

— Выслушай меня, Кхиет! И постарайся понять: я больше не принадлежу себе… Я давно уже отказалась от личной жизни, это не для меня. И не будем об этом…

Не понимая, на что намекает Тхюи, Кхиет нетерпеливо перебил ее:

— Если бы ты могла понять, как тяжело мне это слышать! Ты не хочешь думать о личной жизни… а мои страдания тебя нимало не волнуют?

Тхюи молча шагнула вперед. Полы ее платья колыхались в вечернем сумраке, напоминая трепещущие крылья ночных бабочек.

— Тхюи, неужели ты не позволишь мне стать близким для тебя человеком?

Тхюи почувствовала, что уже не в силах обманывать ни себя, ни Кхиета, что с ее губ вот-вот сорвется признание… Огромным усилием воли она сдержала свой порыв.

— Кхиет, я от всей души благодарна тебе за доброе отношение, за твою заботу обо мне, за все, что ты для меня сделал. Но у тебя впереди целая жизнь… У тебя есть возможности хорошо ее устроить, ты должен отбросить все ненужное, лишнее, все, что мешает тебе. Я буду тебе помехой, я не нужна тебе.

Зачем ты так говоришь? Не смей! Я не хочу этого слышать! Все мои серьезные мысли о жизни и своем собственном предназначении возникли с той памятной встречи с тобой… Только благодаря тебе я нравственно окреп, я нашел себя, — сказал Кхиет убежденно и твердо, потом голос его снова стал ласковым, полным нежности: — Ты не хочешь, чтобы сбылись мои мечты? А я мечтаю отвезти тебя в Хюэ, к моей матери, она с радостью примет и тебя и твоего братишку.

Тхюи почувствовала, как кровь снова прилила к ее лицу. Неужели за этот год Кхиет не встретил другую девушку? Неужели никого не полюбил? Значит, им суждено было снова встретиться… Значит, он думал только о ней… Для нее он сберег свою любовь… Разве могла она помышлять об этом, разве могла мечтать о таком?..

Кхиет был весь во власти нахлынувшей на него нежности. Он сделает все, что в его силах, чтобы устроить жизнь Тхюи, пусть эта жизнь не будет слишком обеспеченной, лишь бы она порвала с баром, рассталась с этим проклятым местом. Он не будет задавать ей лишних вопросов, не будет бередить ее раны, как бы она к нему ни относилась. И потом… на нем лежит ответственность и за нее и за ее братишку.

— Я буду любить твоего братишку как родного брата. У меня ведь нет младшего брата. А ты мне дорога, как и прежде…

Все вокруг погрузилось в ночную прохладу. Аромат цветов, шелест листвы… Ночные цветы пили живительную влагу…

— Скажу тебе откровенно, Тхюи: пока не кончатся твои страдания, не будет мне покоя, я хочу помочь тебе вновь обрести радость жизни. Тогда ты, может быть, поймешь всю глубину моих чувств к тебе… Ты можешь сделать меня счастливым…

Счастье. Ничем не измеримое счастье! Оно всегда приходит неожиданно, превосходя все мечты, все ожидания. Счастье может настолько ошеломить, что теряешь чувство реальности и не понимаешь, наяву все это или во сне. Именно такое состояние испытала Тхюи, когда она вновь почувствовала желание жить, когда тетушка Ти вернула ее к жизни.