Девушка из Хиросимы

Сумико пошла вниз к насыпи за мостиком, где толпились зрители. При виде Сумико мальчишки зашептались, подталкивая друг друга локтями, и стали хихикать. Сумико показала им спрятанный в рукаве кулак.

В машинах сидели американцы в каскетках и синих комбинезонах, а японцы–чернорабочие заравнивали ло. патами земляные кучи на обочинах дороги и подбрасывали щебень в машины. Около них прохаживался нисей с тоненькими усиками, в военной форме и отдавал распоряжения.

Несколько домиков, стоявших среди деревьев у скалы, уже исчезли вместе с деревьями. Жильцов переселили в дощатые бараки, построенные недалеко от дороги. Около бараков под парусиновыми навесами на скамейках, устланных рогожами, сидели американские солдаты. Перед ними стояли японские полицейские в каскетках и темносиней форме, к портупеям у них были привязаны шлемы.

Сзади Сумико тихо разговаривали:

— Широкая дорога будет. Тут больше пяти грузовиков пройдет в ряд.

Скорей похоже на плац, чем на дорогу. Рабочие стали устанавливать высокие белые столбы

по краям дороги. Сумико сбежала с насыпи и, юркнув за деревья, спустилась в лощину.

В шалаше она застала Ясаку и угрюмого Хэйскэ. Ясаку вскочил, движением головы откинул волосы со лба и произнес нараспев:

— Смотрите на эти хрупкие руки, порвавшие тяжелые цепи тысячелетнего* гнета! Смотрите и восхищайтесь! Поздравьте ее с победой! Моя кисточка бессильна воспеть эту девушку… поэтому я ломаю свою кисточку…

Хэйскэ тоже поздравил ее: кивнул и пошевелил

губами, изображая улыбку. Они готовили номер «Нашей земли». Теперь этот журнал печатали уже в количестве ста экземпляров и распространяли для кругового чтения не только в поселках и среди лесорубов окрестных гор, но и в деревнях за рекой.

— А я думала, здесь… Матао, — сказала Сумико. — Он приходил за мной.

Ясаку, приставив руку ко рту, шепнул:

— Матао сегодня «а собрании в городе, Рюкити тоже пошел туда. Сказал, что переночует там. А Матао будет завтра печатать второй номер «Кормового весла», они уже получили гарибан. Мы послали к нему Инэко с бумагой и краской.

Инэтян? — удивилась Сумико. — Инэтян тоже выпустили?

Ясаку откинул голову и засмеялся.

— Как только узнала, что Сумитян победила, подняла такой вой и стала так колотиться головой о пол, что ее просто вышвырнули за ворота. Плохо только с Яэко. — Он вздохнул. — Никак не можем связаться с ней, у них там настоящая тюрьма.

Бедная Яэтян, — прошептала Сумико.

Ясаку пошевелил острым носикам и подмигнул:

— Пригодились накидка и угощение?

Это Ясаку–са–н принес? — Сумико поклонилась. — Спасибо.

Он замахал руками:

— Это вовсе не я. — Он приставил руку ко рту: — Это… Кацу Гэнго.

Сумико подняла брови, улыбнулась и еще раз поклонилась. Она стала просматривать напечатанные листы. Вначале шло стихотворение о борьбе жителей деревушки Утинада в префектуре Исикава против американского полигона — о том, как крестьяне и их жены сели на дорогах, не пропуская грузовики со снарядами, и как на помощь крестьянам пришли из городов отряды рабочих и студентов.

После стихотворения шел очерк. В нем рассказывалось–о событиях на крохотном островке Осима, у полуострова 1Кии. Узнав о том, что на их островке аме хотят построить радарную станцию, местные жители сели на берегу, сплели руки и не пропустили аме. На помощь жителям Осима прибыли железнодорожники с красными флагами.

— У нас тоже начали что–то делать, — сказала Сумико. — Уже вспахали дорогу.

Ясаку привстал и поднял руку:

— Удар внезапный враг нанес, как будто в ухо спящему брызнули водой. И заполыхает пламя гнева… по всей стране…

Хэйскэ прыснул и низко наклонился над гариба–ном. Ясаку покосился на Сумико и, заметив, что она тоже заку сила губу, заговорил обычным голосом:

— Помнишь, тогда на собрании учитель Акаги предупреждал насчет наступления «Инолы»? Оно началось. Мы должны дать отпор! Поэтому будем печатать в «Нашей земле» и «Кормовом весле» стихи и очерки о том, как дерутся патриоты в Утинада, на Осима и в других местах. Пусть местные жители пойдут по их пути. Деревенский староста и председатель деревенского муниципального совета вчера поехали в город для переговоров с чиновниками, приехавшими из Токио. Посмотрим, что будет дальше…

Рюкити вошел в шалаш без всякого сигнала.

— Сумитян!.. — Он остановился у входа и испуганно посмотрел на нее. — Похудела как… Я видел Матао на собрании, он мне сказал…

Он вытер совсем мокрое лицо утиральником, засунутым за пояс.

— Рютян тоже… совсем черный стал. — Она улыбнулась и наклонила голову набок. — Совсем обуглился…

Ясаку пошевелил носом — стал совсем похож на лисичку.

— Ты же сказал, что будешь ночевать в городе. — Он подмигнул и посмотрел на Сумико. — Мы тебя не ждали…

Рюкити ничего не ответил. Он подошел к бочонку и стал жадно пить воду.

— Все напечатали? — спросил он у Ясаку. — Сейчас придет сюда Цумото.

Остались только письма читателей и рекомендательный список литературы.

Надо вставить сообщение насчет Такеда Юкио. Памяти борца…

Ясаку вскочил и схватился за волосы. Сумико вскрикнула:

— Умер?

Умер, — сказал Рюкити. — В доме предварительного заключения. Сказали — от чахотки…

Он сел на солому рядом с Сумико и, опустив голову, протяжно вздохнул. Все молча смотрели на него.

— А Сугино?.. — тихо спросил Ясаку.

Сугино выпустят, — сказал Рюкити. — Полиция объявила, что всех, кто дрался тогда в лесу, выпустят. Они не хотят сейчас будоражить народ, потому что начинают расширять базу. Пока неизвестно, остановятся ли у круглой скалы, или пойдут дальше. — Помолчав немного, он добавил: — А учителю Акаги и дедушке придется зарытlb>ся еще глубже, их ищут вовсю.

Когда Сумико собралась домой, Рюкити сказал, что одной ей итти нельзя. Солдаты с базы шныряют все время по шоссе, ездят даже ночью. Итти одной по лощине около шоссе опасно. Можно было бы пройти по другой тропе — через долину перед Черепашьей сопкой. Но здесь придется переходить ущелье по висячему мосту, а проделывать это в темноте опасно.

Пошептавшись с Ясаку и Хэйскэ, Рюкити сказал:

— Иди через лощину. Тебя проводит Хэйскэ. На минутку…

Он кивнул ей, и они вышли из шалаша.

— Вот что… — Он откашлялся в ладонь. — Слушай хорошенько. Теперь дело пойдет всерьез, начнем бороться по–настоящему. Будет очень опасно. Поэтому, может быть, тебе… — Он запнулся и, помолчав немного, продолжал: — Если схватят, будет трудно стерпеть все. Даже мужчинам. Поэтому надо хорошенько подумать. Может быть, на некоторое время… Сумитян останется в стороне. Так лучше будет.

Она посмотрела на него исподлобья:

— Значит, Рютян… — Не договорив, она повернулась к нему спиной и приложила рукав к лицу. Ее плечи стали вздрагивать.

Сумитян, не надо обижаться. — Он притронулся к ее плечу. — Боюсь за тебя, только поэтому…

Она вдруг упала ничком в траву и громко заплакала. Из шалаша высунулись две головы. Рюкити сел на корточки рядом с Сумико и шепнул:

— Я говорил с Кантяном. Он тоже считает так…

Сумико зарыдала еще громче. Ясаку вышел из