Девушка, которой нет

Ребята дружно повернулись к Шаману. Жизнерадостность хозяина не отразилась на их лицах.

– Пока нас откачивали, здесь уже научились бесследно утилизировать человеческий материал? – спросил Кратер.

– Научились!.. научились!.. – радостно кивал Костя, разливая по огромным фужерам водку.

– Костя, поймите, – вежливо начал Кораблев, – за несколько часов мы пережили потрясения, нарушившие наше и без того хрупкое душевное равновесие. Мы умерли и воскресли. При этом совершенно не понимаем, где мы и что за чепуховина здесь творится.

– И еще. Каждый из нас конструировался как злобная машина для убийств, которая в настоящий момент не знает, как функционировать и кого больше всего за это не любить, – добавил Кратер и хлопнул водки.

– Развейте наше недоумение, – подбодрил Саня.

Костя Шаман улыбался все так же радостно:

– Значит, вы решились уйти из жизни? Извините, по виду внешнему очень непросто распознать коней бледных.

Не стесняясь, Кратер буркнул Кораблеву:

– Увы, Санек. В нашем мире этот фрукт был гуру, а не полудурком… Ничего мы здесь не выясним.

Шаман запротестовал:

– У меня есть догадки, которые могут огорчить вас.

– Мы сегодня столько раз огорчились! Лишний раз не помешает. Константин Игнатьевич, вы в курсе, что мир, в котором вы живете, в некотором смысле пристанище тех несчастных, что обрели покой совершенно в ином месте?

– Одна из моих теорий – о том, что я как раз живу в отправной точке путешествия этих несчастных, – возразил Шаман, но, увидев, что Кратер взял хлебный нож, добавил: – Впрочем, я легко соглашусь и с вашей версией.

– Давайте ее развивать. – Кораблев развел руками.

На столе появился еще один самовар. Точь-в-точь как первый. Пузатый, пышущий золотом. Саня сочно чихнул – рядом образовался третий. Рюмки, тарелки, плошки с икрой посыпались на пол. Момент возникновения двух экземпляров старинной кухонной утвари не был отмечен ни волшебным сиянием, ни животворящим туманом, проясняющим блестящие контуры. Самовары рядком стояли на столе – уверенно, по-настоящему, никаких швов между двумя (до и после) склеенными кадрами. Нельзя было избавиться от ощущения – здесь давно такая расстановка, и никакого чуда не произошло.

– Все плохо. – Шаман долго смотрел на самовары, прежде чем произнести это. – Вы отчаянные храбрецы! Сталкеры! У вас нет и не могло быть ни единого шанса.

Костя Шаман по-прежнему улыбался; ничто не могло изменить его благодушного настроения.

Он чуть склонил голову – так он соглашался с неожиданной версией, что живет в призрачном мире усопших. Так он приветствовал безумцев, добровольно прибывших сюда.

Evanescence: «Bring Me To A Life»

Фея молча вгляделась в хмурое небо. Она ждала, она предчувствовала, она хотела удара оттуда.

«Кары Божьей, у-ух!..»

Огромная полоса железа, длиною метров пятьдесят, шириною почти два, пронеслась над их головами и, оглушительно звеня, пошла на взлет.

Не сумев набрать достаточной высоты, железяка срезала верхушку Спасской башни. Россыпь красных кирпичей с грохотом обрушилась на серые булыжники Васильевского спуска.

Витек распрямил плечи. Если секунду назад он походил на сопливого малолетку, то теперь вполне тянул на пионера-героя – бледная физиономия, усталый прищур, Марат Казей, Валя Котик… Немного жесткости в лице – и сойдет за бригадного разведчика Леню Голикова.

– Твоя работа? – спокойно поинтересовался он.

Фея пожала плечами.

Звенящее лезвие возвращалось. Наблюдая за ним издалека, Витек понял, чтo это такое – гигантская коса.

Он даже разглядел деревянную ручку – косовище, рванувшую острие вверх в воздушное пространство над Большим каменным островом.

Кто-то очень недобрый, большой и невидимый, встав на Красной площади у Исторического музея, пытается выкосить все ему ненужное внутри кремлевских стен.

Витек очень надеялся – сказочного великана нет, коса вот-вот исчезнет, даже Фея с ее феноменальным воображением не сможет долго управлять разрушениями.

Мальчик кинулся вперед и повалил Фею на брусчатку. Падение оказалось крайне болезненным – ох уж эти древние булыжники!..

Круша достопримечательности, срезая гордость столичных садоводов, коса вновь устремилась ввысь. Солдаты на площади открыли беспорядочный огонь – кто вверх, кто по фигуркам, лежащим в центре площади.

Фея вывернула руку с ракетницей, приставила ствол точно в центр перепачканного лба Витька:

– Отпусти тетеньку, мальчик. У меня собственные счеты с окружающей действительностью.

– Нет! – Витек схватил запястье руки, в которой она держала оружие. – Или быстрее стреляй, или уходим.

– Дяденьки из телевизора учили меня – проси больше! «Или-или» – это игры для несмышленых владельцев зеленой бумаги..

– Хорошо. Я помогу тебе найти Кораблева.

Коса завершала финальный замах. Ситуация совершенно не располагала к расспросам – откуда Витек знает Саню.

Erasure: «Rock Me Gently»

– Наверное, я догадывался, но боялся признаться.

Кратер и Кораблев закусывали удивительно вкусными молочными сосисками и не реагировали на исповедь Шамана.

– Оказывается, я всю жизнь бродил средь мертвых, – говорил Шаман – восхищенно, словно декламировал Байрона, – и сегодня мне посчастливилось встречать закат Вселенной, где покойники обретали покой! Я на Камчатку этим летом хотел слетать. Не выйдет?

Спросил, словно надеясь – разрешение гостей может что-то изменить. За первой бутылкой водки совещавшиеся пришли к неутешительным выводам – стремительное исчезновение людей есть не что иное, как организованная Всевышним операция по зачистке ненужного ему балласта. В горниле вот-вот сгинут семь миллиардов живых и не совсем живых существ, которые где-то в другой Вселенной уже признаны официально умершими.

– Твой латентный двойник полетит, – успокоил Кратер. – В отличие от нас, у тебя за бугром есть полноценная копия.

– Извините. – Шаман произвел необходимые манипуляции со второй бутылкой и произнес тост: – Да здравствуют законы сохранения вещества и энергии!

– Энтропия forever! – согласился Саня, зачем-то поднялся и выпил стоя.

Кратер молчал и яростно жевал сосиску. Словно она виновата в их добровольном уходе из жизни, словно она в ответе за то, что происходит с людьми, попавшими на другой берег Стикса.