Девушка на качелях
Шрифт:
– А ты говорила, что училась на вечернем… – напомнила Агния.
– Нет, я так и не пошла учиться. Любовь…
– Послушай, получается, что ты из-за отца – без семьи, без детей, без образования?
Света вздрогнула. Потом сказала:
– Да. Да. Да, черт возьми!
– Ты его любишь еще?
– Я его ненавижу… Ох, как я его ненавижу… – Света подлила себе еще водки, Агния же предусмотрительно убрала свою рюмку со стола. У нее и так уже шумело в голове. – Но ничего… Вот надоест ему эта Полинка…
– Он на ней жениться собрался. Там все серьезно, – Агния покачала головой. – И она
– Это еще почему? – вскинулась Света. – Вот начнет он ей изменять, как всегда… Он же не может не изменять, понимаешь?!
– Понимаю. Но Полина – другой человек. Ей все равно, будет ей муж изменять или нет. Она вообще не человек. Она кукла. Она не живая. Она в петлю от несчастной любви не полезет…
– Ты ее так хорошо знаешь? – с исступленным любопытством, с недоверием спросила Света. – Ты уверена?
– Да, – кивнула Агния. – Абсолютно. И не надейся, что Полина начнет переживать из-за отца… Ее интересует только собственная внешность. Она помешана на салонах красоты, на одежде, на обуви. На аксессуарах! Инновационный крем для лица с какими-нибудь нанолипидами, краска для волос с керамидами, эксклюзивные SPA-процедуры, элитный массаж, тайная диета голливудских звезд – вот ее боги…
Света, прижав ладони к пылающим щекам, широко раскрыв и без того огромные глаза, напряженно слушала Агнию.
– …словом, Полина никогда не станет беситься из-за отца. Он ей будет дарить бриллианты, возить на Сардинию, Мальту… Больше ей и не надо ничего! А она потом упоенно, взахлеб, будет рассказывать своей массажистке или парикмахерше о тамошней жратве, о том, как был обставлен ее номер люкс, и минеральном составе воды в бассейне. А бедной парикмахерше или массажистке придется улыбаться и корчиться от зависти, поскольку дальше Турции с Египтом и не ездила никогда… Вот она какая, эта Полина! И поскольку отца она ревностью не изводит, то он считает ее самой лучшей. Ему повезло, – добавила Агния, – ведь он наконец нашел свой идеал женщины!
Света застонала. Потом плеснула себе в рюмку еще водки. Залпом выпила и произнесла сдавленным голосом:
– Да, ты права. Ты все это так правильно сейчас описала! Так и будет. Полина – его идеал. Я на него всю жизнь положила, а он…
– А ты будешь пахать на него до пенсии, – жестко произнесла Агния. – Пока не превратишься окончательно в старую, никому не нужную жужелицу.
– Ты права, боже, как ты права… Нет, я все это знала, примерно так и представляла, но была еще какая-то глупая надежда… я только сейчас и поняла, что Полина – идеал Бориса. Да, да! – Из глаз Светы брызнули слезы.
– Ты говоришь, отец без тебя как без рук?
– Да, он без меня не справится… И почему, почему он так мало меня ценит? Я не понимаю…
– Ты еще не старая. Ты можешь создать свою семью. Родить детей! Стать счастливой! Какого черта ты держишься за моего отца? Я этого тоже не понимаю!
– Но любовь…
– Какая любовь?! Ты же сама сказала, что ненавидишь его! Света, он разрушил твою жизнь! Он всех, кто любил его, сделал несчастными! – словно заклинание, повторила Агния. – Ты тоже хочешь повеситься, как моя мать? Сейчас, может, и нет, но что будет лет через десять, неизвестно… И не нужна ты отцу, ты ему надоела сто лет назад, он
только молоденькими интересуется!– Меня с руками и ногами оторвут в другой нотариальной конторе… – с отчаянием пробормотала Света. – И в любой другой фирме… я же и юрист, и бухгалтер в одном флаконе… Я красивая! У меня фигура. У меня глаза – как у Нефертити!
– Уходи от отца. Уходи, пока не поздно. В сорок лет ты уже не найдешь хорошей работы. А сейчас – да, есть шанс. Есть шанс создать семью. Найти свое счастье.
Света выпила еще водки. Глаза у нее были совсем черными, огромными – даже белков не видно. Она уставилась этими страшными, черными глазами на Агнию и произнесла мрачно, торжественно:
– А и правда. Уйду.
Не то чтобы Агния была пьяной, нет… От двух рюмок водки не опьянеешь сильно. Но было другое – Агния ощущала, как напряженно работает ее мозг, как все чувства ее, все движения подчинены одной идее, одной цели.
Она влетела в квартиру, где жила со своим отцом, и сразу же устремилась в свою комнату. Достала огромный матерчатый баул и принялась сосредоточенно, четко метать в него свои вещи – одежду, обувь… «Что еще взять? Не забыть документы, медицинский полис, деньги… Сколько там? Сорок тысяч. Сорок тысяч рублей – это все, что мне удалось накопить. Негусто. Но ничего, на первое время хватит… Что еще? А, диск!» Агния нажала на кнопку проигрывателя – плавно выплыл диск с ее любимым мюзиклом.
«Куда его? Коробки нет… в книгу, между страниц!»
Агния засунула диск в первую попавшуюся книгу – ею оказался Гражданский кодекс РФ, втиснула книгу отдельно, в свою сумку.
И в этот момент услышала, как хлопнула входная дверь.
– Ага, ты здесь? – Раздраженный, злой голос отца.
Агния не ответила. Она пыталась сообразить, что же еще она забыла упаковать.
– Ага! – Отец ворвался в комнату – в пальто нараспашку, на шее – кремового цвета кашне, мерцание бриллиантовой булавки в галстуке… – Наконец-то! Ты где была? Ты вообще соображаешь? Я уже хотел в морг звонить, в больницы… У тебя мобильный не отвечает, ты дома не ночевала…
«Не отвечает мобильный. Точно. Взять зарядное устройство!» Агния выдвинула ящик стола, достала из него зарядное устройство, тоже запихнула его в баул.
– Чего ты молчишь? Ты где была?.. И что это ты задумала, а?.. – Он уперся гневным, непонимающим взглядом в раздутый баул, стоявший у Агнии на кровати.
– Папа, я ухожу.
– Куда?
– Не важно куда. Важно, что я ухожу от тебя, – лаконично, четко произнесла Агния.
– Сдурела, да?
Агния ничего не ответила – она сосредоточенно выдвигала ящики секретера в поисках забытых вещей.
– Это что? ПМС? Или ранний климакс?
«Скотина… Негодяй!» Агнию вдруг затрясло. Раз – и она перестала владеть собой. Душа наполнилась дикой, неуправляемой ненавистью.
– Ты убил маму. Ты! – с ненавистью крикнула она.
– Опять двадцать пять… Тебе не надоело? – насмешливо спросил отец – он, в свою очередь, успокоился, пренебрежительно заулыбался.
– Ты убил ее. Ты. Из-за тебя она повесилась!
Улыбка исчезла с лица отца, глаза стали колючими.
– Что за бред? – осторожно произнес он.