Девушка с конфетной коробки

— Девчонки, налетайте. Пейте, ешьте, только не спрашивайте меня, где Дейдра и Зелин да.

— Мы знаем, — отозвалась одна из ведьм, — они ведь тоже нам написали. И очень просили помочь тебе в твоей особой миссии. Так что ткни пальцем: кого можно?

Маги, слышавшие этот разговор, навострили уши. Что значит "кого можно"?

— Я лучше скажу, кого нельзя, — ответила, подбоченившись, Рианна и ткнула-таки пальцем в растерявшегося Левкиппа, который крутился поблизости, — Он мой! Остальные — на ваш выбор.

До парней вдруг дошло, что у них появился шанс на ласки ведьм и большинство из них стало поправлять одежду, щупать собственные подбородки на предмет щетины и прикидывать, как и где уединиться с одной из прибывших красоток. Но те только захихикали и, вместо того, чтобы делить понравившихся мужчин, повытаскивали откуда-то кружки миски и ложки и стали рассаживаться у огня на собственных сумках.

Никто даже не заметил, как все перезнакомились и уже пили вместе чай, хорошо сдобренный какой-то ведьминской настойкой на травах. В лагере царило общее, ничем не смущённое ликование.

Его не разделяла одна Берта. Последнее время Луис её страшно раздражал своей заботой и постоянным контролем и она строила глазки Эвмену, который всем своим видом давал ей понять, что не прочь занять место кортальца. Но девушка не торопилась менять любовника. Одно дело в университете. Там ей даже нравилось, когда парни ради неё затевали драку. Но в экспедиции, когда кругом враги… Она была не такая дура, как казалось многим, и понимала: если она спровоцирует что- то подобное сейчас и кто-то пострадает, мало ей не покажется. Даже любимый папочка не станет защищать свою глупую дочурку. Поэтому она кокетничала с Эвменом тогда, когда Луис не мог этого видеть.

И тут вдруг эти ведьмы. Она с негодованием заметила, что мужчина, которого она считала чуть ли не своей собственностью, с восторгом обожания смотрит на одну из этих разукрашенных ленточками нахалок. Вот он, проклятый магнетизм ведьм! Благо бы она была хоть чем-то лучше Берты! Так ведь нет! Разве только зелёные глаза были хороши, а остальное… Средний рост, крепко сбитая, но довольно женственная фигурка, толстые каштановые косы и всё. Ни изящества, ни аристократизма, ни точёных черт, ноги коротковаты, попа толстовата, только талия нереально тоненькая, или это на фоне других, не отличающихся тонкостью частей тела?

Она подошла и села рядом с ними, но Берту как будто не замечала, всё своё внимание отдала Луису. А он… Этот придурок не сводил с неё глаз. А когда Берта дёрнула его за рукав, чтобы привлечь внимание к себе, отмахнулся как от назойливой мухи! И всё это молча, молча! Ну скажите, как такое возможно!

— Меня зовут Гренна, — вдруг произнесла ведьма глубоким, тёплым, грудным голосом, — А тебя?

— Я Луис, — ответил ей маг.

Сказал и замер как заворожённый, не видя ничего вокруг. Берта снова попыталась привлечь его внимание, но потерпела поражение. На этот раз он даже отмахиваться не стал. Поднялся, протянул руку ведьме и они ушли куда-то в темноту. Берта была готова закричать, заплакать, устроить скандал, даже побить подлого изменщика, но отдавала себе отчёт, что сейчас это ей не поможет. Все только посмеются, особенно эти мерзкие ведьмы. Вот если бы здесь был папа…

На её плечо опустилась тяжёлая и тёплая мужская рука.

— Не переживай, милая моя, — зашептал на ухо Эвмен, — Может, все к лучшему. Зачем тебе, такой тонкой, умной, воспитанной девушке этот мужлан, который тебя совершенно не ценит?

— А ты? — спросила она запальчиво, — ты ценишь?

— И ещё как, — замурлыкал сальвинец, — Я с самого начала обратил на тебя внимание, но этот кортальский солдафон меня опередил. Ты выбрала его и я не стал вмешиваться, уважая твоё решение. Но ты сама не дашь мне соврать: разве я скрывал от тебя свои чувства? Ты должна была заметить, что дорога мне.

Опытный соблазнитель действовал без промаха: не прошло и пяти минут, как Берта упала в его объятья, злорадно думая о том, что Луис не ценил своего счастья. Ведьма — она на то и ведьма: как только её миссия завершится, бросит Луиса без зазрения совести. Куда он тогда побежит? Обратно к Берте? Как бы не так! Место занято, да не каким-то там приблудным магом, а сальвинским герцогом! То, что он собирается её использовать, самолюбивой девушке просто в голову не приходило.

Надо сказать, никто не обратил внимание на такое, несомненно, важное событие, как смена любовников у дочери декана боевого факультета. Маги были заняты ведьмами: старались им понравиться. Многих дома ждали любимые девушки, каждый сознавал, что это ненадолго, но никто бы не отказался от своего шанса.

Ведьмы не торопились сделать выбор. Только Гренна под шумок сразу увела Луиса, остальные крутились у костра, болтая и кокетничая со всеми разом и ни с кем в частности. Пели, танцевали, веселились, давая понять, что сегодня — время отдыха и развлечений, серьёзное дело начнётся завтра. Только к ночи маги вдруг заметили, что ведьм среди них больше не видно, да и их товарищей поубавилось. Никто не понял, куда они делись, оставалась надежда, что к утру все окажутся на месте и выведут их наконец из этого гиблого места.

Глава 19

* * *

Мы с Аланом так и заснули головами на пороге. Выходить наружу не стали, тем более ночь кругом, ничего не видно. Он просто соорудил гнездо из плащей и одеял вокруг моего обессиленного тела и сам улёгся рядом, согревая своим теплом. И о чудо! Первый раз за всё время я хорошо отдохнула за ночь и проснулась относительно бодрая. Почему относительно? Да потому, что общая слабость от истощения сил никуда не делась. Зато магии в резерве заметно прибавилось, он бы практически полон. Но свежий воздух сделал своё дело: в голове просветлело, мысли были ясными и чёткими, а настроение вообще замечательным.

Наше прибежище заливали солнечные лучи, они слепили, не давая как следует разглядеть окружающее, но я так давно не видела солнца, что чуть не заплакала от радости. По крайней мере глаза у меня заслезились с непривычки.

Проморгавшись и вытерев невольные слёзы рукавом рубашки, я первым делом посмотрела на устроившегося рядом Алана. Судя по всему, он не спал уже давно, но не захотел меня будить, поэтому просто лежал на животе и задумчиво наблюдал, что происходит снаружи. Выражение его лица показалось мне странным: как будто он не слишком рад нашему освобождению. Он даже не сразу заметил, что я уже проснулась.

Зато когда заметил, просиял.

— Адель, наконец-то! Я так боялся тебя разбудить, что даже вставать не стал. А ведь нам уже опора подкрепиться и что-то решать.

Про подкрепиться я поняла, но что он собрался решать? Вот вылезем отсюда, тогда и решим. Я и спросила:

— Может, сначала вылезем, а потом решать будем, а? Там, на свежем воздухе?

Он посмотрел на меня как на смертельно больную.

— Адель, любовь моя, ты уже выглядывала наружу? Ах, да что это я: пока глаза к свету не привыкли, ты ничего не могла видеть. Так вот: чтобы, как ты выразилась, вылезти, нам обязательно потребуются силы, так что есть будем сейчас, а не потом. А кроме того, я не уверен, следует ли это делать или лучше поискать другой выход.