Девушка с острова Тарт

Она обещала Джейме встретиться, хотя за эти пару дней в ее жизни произошло слишком много событий. Бри мечтала побыть одна, убраться, постирать, просто насладиться тишиной в пустой квартире. Чайник пронзительно свистнул, и девушка встала снова, чтобы заварить чай.

Серсея оказалась гораздо страшнее, чем она себе представляла. Дом давал ей силу, словно каждый светильник на стене вливал свое беспокойное пламя в хозяйкину душу. И да, она была хозяйкой Кастерли, похоже, не собираясь отдавать ни пяди этой власти. Странно, что она видела в ней угрозу. Ее нападки были едкими, болезненными и добавляли к обычным бриенниным кошмарам новые ноты.

Чай утолил жажду, но совсем не взбодрил. Бри, шлепая тапками, направилась в спальню и растянулась на кровати, едва войдя.

Бесконечный день…. А-а-а. Телефон блямкнул. Девушка подняла одну бровь и последним усилием подтащила тело к аппарату.

— Сладких снов, — гласила смска от Джейме. Бриенна провалилась в сон с улыбкой.

***

Что может быть лучше утром в воскресенье, чем проснуться от звука дрели?

За время съема этой квартиры Бриенна, казалось, наслушалась всевозможных отвратительных утренних звуков — от орущих младенцев до мата соседей, но пальму первенства прочно держала дрель. Уже несколько дней у соседей готовился ремонт, и вот он начался. Сверлили стену где-то рядом с изголовьем ее кровати, казалось, что сверло проникает непосредственно в мозг.

Под аккомпанемент вгрызающегося в стену инструмента девушка прошагала на кухню. Восемь тридцать утра! Через полчаса, когда она вернулась с утренней пробежки, дрель была по-прежнему слышна, и ей аккомпанировала бодрая трель по батарее из квартиры ниже. В свою очередь, ритмичный стук по батарее происходил в комплекте с воплями соседки. В основном нецензурного характера. И ее можно было понять. Бриенна торопилась вверх по ступенькам, надеясь, что за шумными домашними делами она не услышит навязчивых звуков. На беду свою, она любила петь во время уборки, а при таком сопровождении любой вокал исключался.

Благо, танцы исключить было невозможно. Бри скользила по комнатам, представляя себя Золушкой из старого-престарого кино, сопоставляя шаги и повороты с движениями воображаемой метлы, наклоняясь к мусору или выбрасывая его в такт. Ее не было слишком долго, холодильник в ее отсутствие представлял собой наглядную демонстрацию фразы «холостяк готовил». Нельзя сказать, что отец был нечистоплотен или бросал везде мусор. Вот только женщина не бросила бы пропадать куриный остов или остатки мясных продуктов, а сделала бы салатик, солянку, а то и скандал, по мнению некоторых острословов. Бриенна скандалы организовывать не умела, хотя слишком часто в них попадала в последнее время. Это начинало становится тенденцией и беспокоило.

Решительно окинув взглядом остатки продуктов, девушка остановилась аккурат на солянке. Початая трехлитровая банка соленых огурцов буквально молила о пощаде. Ни она, ни отец в таких объемах огурцы есть не умели, а их вскрытие указывало на гостей, вероятно, тоже немногочисленных и не любителей соленого. Гости были накануне, успела убедиться Бри. Их с отцом жизнь в чем-то напоминала танец. Он звал гостей, когда ее не было дома, она — когда его не было дома. При этом они хорошо по-доброму беседовали, когда оказывались вдвоем в жилище. Они по-прежнему были семьей, близкими людьми, хотя и пережившими множество разных утрат. Селвин Тарт все чаще смеялся, и Бри надеялась, что, возможно, он захочет жениться во второй раз. Его женщины пока, увы, не задерживались надолго. Иногда, крепко приняв на грудь, отец объяснял, что рано или поздно он замечает, что их невозможно сравнивать с ее матерью. Бриенна же объясняла ему, что любит мать по-прежнему, но он, в отличии от нее, жив и должен продолжать жить во что бы то ни стало. Возможно, будет даже хорошо, если его новая возлюбленная будет не похожа на мать. Однако Селвин не слушал ее, мрачно мотая головой, словно дочь не понимала всю бездну его отчаяния. И не просто не понимала, а никогда не смогла бы постичь, как ни старайся. Потом он обычно поднимал лицо к ней и говорил что-нибудь вроде:

— Если ты когда-нибудь полюбишь так, ты будешь конченым человеком, Бриенна. Потому что не будет существовать никого кроме. И не дай тебе бог однажды его потерять, этого кого-то.

Бриенна не знала, способна ли она на такие же сильные чувства. Она до сих пор временами вспыхивала, когда Арья упоминала Ренли. Стремясь разложить по полочкам и как-то упорядочить свои чувства, она пришла к выводу, что Ренли поразил ее своей красотой, статью. И она понимала прекрасно, что он видный мужчина, а может быть, даже и лидер. Не она первая сходила по нему с ума, не она сойдет последней. Раз принято из года в года негласно выбирать первую красавицу класса, почему не быть тому же у красавцев. Он просто красив и попался мне на глаза в такой момент, когда я была готова к серьезному эмоциональному отклику. Я увидела его и выдала. Наверное, так. А сейчас, сейчас…

Раскладывать отношения с Джейме и анализировать их не хотелось. За этими мыслями Бриенна провальсировала в комнату и упала, раскинув руки, на заправленную постель. Про Джейме хотелось думать, переживать заново и заново каждый самый маленький кусочек их встреч. Ее память легко подкидывала самые вкусные кусочки воспоминаний, как радушная хозяйка отборную вырезку для долгожданного дорогого гостя. Падение в недра памяти засасывало, как черная дыра. Она падала вниз по нисходящей спирали, что сужалась, и, словно Алиса Кэролла, пролетала между консервов-напоминалок на полках-стенках колодца. Касания пальцев на частых личных тренировках, горячее дыхание ей в ухо, когда он пояснял про гостевые спальни, и все дальше и дальше, в глубины без света и звука, на осязании, в центр спирали, на самое дно, к их первому поцелую. Тогда Джейме ничего к ней не чувствовал, она знала это твердо, но каждый раз эта тяжелая правда, уколов ее, как быка пронзает длинная шпага тореадора, лишь на минуту парализовывала ее, ввергая в пучину отчаяния, а потом, мгновение спустя, ее вновь затапливали свет и звук, и ощущения от его пальцев на ее коже, теплый ветерок дыхания, поднимающий дыбом крохотные волоски возле уха. Она растворялась в них мгновенно, словно сахарная вата в осенней луже. Слишком хорошо для мыслей. Эйфория безумия, наслаждение единством, прикосновение в вечности.

Он становился для нее слишком многим. Словно какая-то рассудочная часть Бриенны раз за разом отвергалась, задвигалась в дальний угол. Возможно, ей просто отчаянно не хотелось его отпускать. Или же она просто не верила, что все это происходит с ней. Когда ты спишь и понимаешь вдруг во сне, что это сон, догадавшись по каким-то своим действиям или действиям собеседника, что так ты бы никогда не сделала в реальности, иногда приходят на ум безумные мысли. И ты успеваешь их реализовать. Делаешь вещи, которые наяву бы не сделала. Вешаешься на шею, признаешься в любви или выговариваешь кому-то ненавистному все, что о нем думаешь. С некоторых пор ей казалось, что все происходит во сне. Так вот, возможно, сходят с ума. Ей некому было об этом рассказать, но это было почти правдой. Бриенна, которую она знала, никогда не бросилась бы на шею Джейме Ланнистеру, пробежав через толпу волейболистов, и уж подавно не стала едко отвечать на реплики Ланселя и объявлять своим парнем его кузена. Та Бриенна ужаснулась бы, может быть, расплакалась, надула губы или стояла молча посреди площадки, потерянная и жалкая. Та прежняя Бриенна никогда не осматривала свое отражение в зеркале искоса, подняв бровь. Она смотрела прямо, с усталой опустошенностью самоубийцы, которая раз за разом выходит за дверь, словно совершает подвиг. Старая Бриенна не подошла бы к конькам на пушечный выстрел, зная свою неуклюжесть. Новая хохотала до упаду от каждого неловкого падения, поддерживала шутки Джейме на эту тему и даже сама шутила, мол, «да-да, оцепить эту половину катка, плюс-минус длина моего гипотетического падения — прекрасная идея».

Он менял ее или она сама только и ждала поддержки Джейме, чтобы вдруг внезапно разом эволюционировать из неуклюжей куколки в бабочку? Хотя нет, то существо, которым она становилась, не могло быть бабочкой. У него были нейлоновые жилы и стальные кости, крепкие прочные суставы и железные нервы. О да, это была боевая машина, убийственная в своей красоте. И все такая же ранимая и нежная внутри. Именно этот внутренний сад словно главное сокровище хранил маленькую девочку, у которой были близкие — мама и брат, которых больше никто и никогда не заменит. Джейме, казалось ей, знает о ней больше, чем она о себе. Иначе отчего он иногда почти телепатически кидается ей на выручку, а иногда — просто молча наблюдает, скрестив руки на груди с вечной своей ухмылкой?

Перед глазами пронеслась сцена с последней тренировки.

***

— Ты неуклюжая растяпа, Тарт!

Левый глаз Теона стремительно расплывался, подбитый локтем Бриенны.

— Я уже извинилась, — спокойно произнесла Бри, стараясь сохранять спокойствие. У нее не получалось ровно выходить на двойные блоки. Раз за разом Робб отводил ее в сторону и просил, все больше и больше повышая голос, чтобы она не пристраивалась к чужим блокам. Не твой уровень, пойми, увещевал он. Прыгай сама, когда понимаешь, что надо, к тебе подстроятся. У тебя слишком мощные руки, и ты пока просто не успела научиться убирать их как надо. Мы все останемся без лиц, если ты не прекратишь самодеятельность. И вот, очередная ситуация, которую она успела разгадать до Теона, и… Она видела, как взлетал на атаку Сандор, и начала разгоняться машинально, вообще не включая мозг. Ее инстинкты, неизвестно как и откуда взятые, орали о блоке, и она нырнула. Сандор пробил в ее блок! Она взлетела с запозданием, и на повторе с боковой камеры было видно (как потом оказалось), что она вышла на мяч в последнюю секунду, встретив его уже после того, как мяч оторвалcя от кисти атакующего. Редкий случай, удивительный и убийственный для команды противника. Уже опускаясь с блока, Бриенна увидела раздосадованную физиономию опускающегося атакующего. Она послала ему виноватую улыбку, и это было тем ненужным движением, которое сбило ее с мысли о руках. Она вернула их, слишком размашисто раскинув в стороны вместо того, чтобы сжаться в ширину до размером складного ножа. И Теон получил локтем по лицу.

— А толку-то! Ты не представляешь, КАК это больно! — Теон стоял напротив нее, особо не угрожая, но сердце ее разрывалось от жалости с одной стороны, а с другой… Ей ужасно хотелось, чтобы пожалели.

Она была зла. На ручки, как просятся малыши. Я не тяну эту гребаную сборную! Они все нереально круты. Раз за разом я открываю какой-то маневр, бегу к Арье рассказать, как гончая за добычей, а она говорит, вечно разводя руками: «Ну, да. Это называется…» И девушка раз за разом чувствует себя изобретательницей велосипеда. И вот теперь Теон. Разве она хотела этой травмы? Джейме наблюдал сцену, поглядывая через спины совещающихся львов. Он явно слушал вполуха и не спешил прийти ей на помощь. Тоже мне… Хотя почему он должен помогать? Это ее команда, ее братья и сестры. Она сама разберется. Скомкав сожаление, будто использованную салфетку, Бри вдруг сузила глаза, прожгла Теона взглядом и перешла в наступление: