Девушка с острова Тарт

— Я постоянно забываю, что ты не Старк, — глухо донеслось в самое его ухо, — вот в чем дело.

— А ты бы хотел, чтобы я был твоим братом? — усмехнулся Теон, поворачивая голову. В полумраке он различал совсем рядом белый завиток уха Старка. Он произнес окончание фразы почти вплотную к нему: — Родным старшим братом? А?

Робб дернулся как от удара.

— Ты знаешь ответ. Я… Я бы вообще не хотел, чтобы ты в моей жизни существовал.

— Это неправда, Робб.

— Ты выворачиваешь мне мозг, Теон, прекрати.

— А ты выворачиваешь меня наизнанку своими сентенциями о добре и зле. В то время, как я банально хочу выспаться. Черт, просто поспать, неужели это так трудно понять?

Теон растянулся на диване, свесив ноги с подлокотника. Голова его оказалась на коленях Робба, руки он сцепил на поясе. Проделав все это с фантастической для него по утрам скоростью, Теон произнес удовлетворенно:

— Вот теперь я принял вполне располагающую к откровениям позу, главный психоаналитик, и ты можешь промывать мне мозги хоть до пенсии. Правда! — он поднял палец, акцентируя внимание на своих словах. Сумрак постепенно сменял полную тьму, очертания предметов уже угадывались вокруг. — Я торжественно клянуюсь, что отрублюсь раньше, чем ты доберешься в своем перечислении моих грехов до самых свежих.

Робб рассмеялся принужденно. Ему сейчас чертовски неуютно, понимал Теон, я вышиб его из зоны комфорта и провоцирую. Колени Робба под его головой слегка дрогнули, словно он вытягивал ноги, а потом он почувствовал его пальцы в своих волосах.

— Рассказывай, — произнес голос над ним. Теон зажмурился от удовольствия.

Пальцы Робба скользили медленно, уверенными движениями проходя по его черепу. Он уверен, что пришел сюда ради себя, но это не так. Я знал, что он будет ждать.

========== 6.4. Каникулы / Кейтлин ==========

Народятся новые

Люди на земле

На излом проверены,

Циркулем измерены,

Ни одной зазубрины

На лице прямом.

Через невозможное

Стоны в слезы вложены,

Стоны, слезы слышатся

В пении немом…

Мантрами железными,

Как простыми лезвиями,

Как простыми лезвиями

Выправляют мир…

Пикник «Мантрами железными»

Чашка звякнула по блюдцу, тонкая ложечка проскрипела по рядовой штампованной керамике презрительно. И это все, что она имела сказать по поводу предложения мужа.

— Ты согласна? — уточнил Эддард второй раз. Привычка переспрашивать была одним из неотъемлемых свойств Старка. Она должна была смириться за столько лет, за столько пережитых вместе событий, за столько совместного, неотделимого, небезупречного, но терпимого бытия. Кет не привыкла.

— Могут быть варианты? — уточнила она, стараясь сохранять осанку прямой. Если бы он читал ее, если бы следил за колебаниями ее настроения, да всего лишь за тем, с каким презрением она почти бросила ложку на плато пошлейшей чайной пары. Нед не следил.

— Нет, — ответил мужчина самым нейтральным тоном. — Ты выбираешь. И все на этом.

Никаких эмоций, ровный голос, ни один мускул не дрогнет на лице. С годами мастерство мужа лишь оттачивалось. Камень, а не человек.

Сейчас он спросит в третий раз, и я должна ответить. Это будет честно. Отчего же так хочется сбежать, потребовать от него признать, что должны быть варианты, что можно уклониться от курса, что можно..? Так вот, нельзя. Один вариант, одна линия, одна воля. Пора бы уже давно понять, да. Кет не понимала.

— Так да или нет?

Его голос спокоен, он расслаблен, руки лежат ладонями на краю стола, ноги вытянуты. Нед Старк сумел бы продержаться на детекторе лжи лишь потому, что никогда не лжет. Смог бы он соврать во благо? Нет. Этот мужчина не умеет врать. А когда он говорит правду, она ранит каленым железом. Каждый день рядом с ним — погружение в адский котел, до краев заполненный пламенем. Небезупречность карается чувством вины. Несовершенство карается апатией и отторжением. Только в легендах ангелы прекрасны. В реальности они сводят с ума своей непогрешимостью. А я живу с ним. Я рожаю ему детей. Я его жена. Я — Кейтилин Старк и должна соответствовать.

— Я согласна, — произносит она так, словно это ее последнее слово. Эшафот пропах кровью, веревка натерла шею, ноги скользят по краю грубой табуретки. Я жду, муж мой.

— Хорошо, — так же безэмоционально констатирует Эддард. Женщина знает, что любое ее решение было бы встречено так. Никаких иных вариантов. Правда всегда одна. Для ее мужа это так. Варианты для других. Он не видит никаких вариантов. Год за годом этот тихий неразговорчивый мужчина бескровно, но неуклонно добивается своего. И каждый раз, когда она решает, что ее жизнь не стоит упоминания, Нед делает что-то такое, что жизнь становится, наконец, прекрасной. На этот раз он промахнулся.

Пауза закончилась, и Эддард продолжил:

— Мы вылетаем завтра вечером. Детям сообщим за ужином. Буду благодарен, если ты соберешь и мои вещи.

Словно у нее есть выбор? Словно она может сказать: «Нед, давай сам!». О, да, он соберет, но так, что всю поездку она будет меняться в лице от его вида.

Выбора нет, твердила себе Кейтилин всю дорогу до дома, а затем порхая по просторной гардеробной. Если ты выбрала сказать «да» Старку, у тебя больше никогда не будет проблемы выбора. Поскольку не будет выбора. Разве что его иллюзия. Но это не для нее. Она весьма неглупая женщина.

***

Первый день. Запах свежего хлеба из приоткрытых дверей булочной. Звон монеты, катящейся по мостовой в закатных лучах. Ветер над улицей, легкий, как солнечный поцелуй. Узкие окна, деревянные ставни, редкие прохожие.

Как он узнал, что я бы хотела оказаться здесь? Непостижимый человек!

Она ждала от этой поездки только худшего. Переноса рейса, плохой погоды, очередей, давки, кражи документов и затхлого запаха в номере. Словно что-то непременно должно было соответствовать ее внутреннему состоянию, что-то должно было сломаться прямо под ее руками в доказательство того, что не она сходит с ума, а мир несовершенен, и потому ее несет. Как там дети? Справится ли Санса с младшими? Не сбежит ли Арья в неведомую даль, едва контроль ослабнет? Хватит ли у Роберта сил поставить на место Джона и Теона хотя бы частично и не превратить дом в вертеп?

Ночь, рвущаяся от дыхания. Стон и всхлип юноши. Смуглые руки, воздетые к ней. Сползающая с кровати, словно змея, черная атласная лента.

Третий день. Они гуляют по набережной. Зонтики уже сложены, лежаки стоят у стены длинного пирса. Море лижет их стопы, далекими влажными языками вторгаясь на песок. Они идут под руку, словно пожилая пара на прогулке. Море вдруг окатывает их почти до колена, заставляя Кет вскрикнуть. Муж берет ее на руки и несет вдоль кромки дальше. Мир становится больше, а небо чище. И звезды, разгорающиеся все сильнее, манят смотреть на них. Непременно вдвоем.