Девушка с острова Тарт

— Не понимаю, что красивого в имени Кирка… — хмыкнула Серсея, —и эта история со свиньями…

— Не стоит принимать греческие мифы так буквально, — улыбнулся учитель, и поток его слов снова ушел куда-то к римлянам.

Следующим уроком была физкультура. Девочки, не сговариваясь, начали очаровывать физрука на предмет ухода с урока, и это им легко удалось.

— Ох, у него были такие глаза, — улыбнулась Маргери, протягивая маникюрше вторую руку. — Вот здесь осторожнее с большим пальцем.

— Да, чуть от смеха не умерла, — ответила Серсея со своего кресла. Ее мастер работала с ногами, покрывая ногти кроваво-красным лаком. — Он та-ак облизнулся, глядя на тебя. Спорим, он уже представлял тебя голой.

Таена усмехнулась шутке, а Маргери залилась румянцем.

— Ты так думаешь? — кротко спросила она, вскинув огромные глаза на Серсею. — Ну, он как-то скорее смутился. Он красавчик. Такой высокий.

Да-да, высокий, усмехнулась Серсея, а целуется так, что губы болят. Однажды Серсея уже в этом убедилась. Грубый мужлан, но иногда ее это как раз привлекало. В Джейме все-таки не хватало ярости. Кстати, что-то он пропал… Надеюсь, вечером объявится, пожелает спокойной ночи…. Может, именно сегодня он и доброго утра ей пожелает, не прерываясь на сон, кто знает.

— Кеттлблэк — брутальный мужчина, что и говорить, — продолжила ее мысль Таена. — Ты б поосторожнее, Маргаритка. Он сорвет твой цветочек так, что ты сидеть не сможешь пару недель…

Серсея поморщилась и видимо дернула ногой. Маникюрша вздохнула, но больно не сделала. Салон был не рядовым, куда попало сливки общества не ходят, и вышколенный персонал не смел и пикнуть в присутствии столь высокородных особ… Что же касается физрука, Таена выразила и ее мнение, но грубовато, как всегда. Она позволяла себе говорить вульгарнее, намекая, что уже занималась сексом, причем часто и со взрослыми мужчинами. Впрочем, богатая фантазия была и у Серсеи, что же касается опыта… Все свои идеи златовласая красавица пробовала на брате, а потом усердно тестировала на других парнях. Ей нравились разные, но более всего такие, как Кеттлблэк — крупные грубые парни постарше, знавшие, что и как делать. Такие ее заводили. Ей, может, и не хватало количества, но она брала качеством. Такая ерунда, как лишение девственности, была вопросом времени.

— Таена-а, — протянула Маргери сконфуженно. — Я не давала ему повода даже для поцелуя.

— Мардж, таким, как он, повод не нужен, — расхохоталась Таена. — Твоя круглая задница в спортивных штанах уже повод. Попомни мое слово, он еще как-нибудь оставит тебя после уроков, а потом почти наверняка зажмет в углу поближе к матам.

Раздалась трель телефона. Серсея узнала назойливый мотивчик своего мобильного. Руки еще сохли, и она не стала брать трубку. Телефон замолк, а потом зазвучал снова. Так было трижды. Девушки начали переглядываться. Едва смолк телефон Серсеи, зазвонил телефон Таены. Та, вытянув шею, посмотрела на экран.

— Неизвестный номер, — удивилась она. Телефон тем временем замолк, и зазвонил телефон Маргери. Та потянулась к трубке, рискуя новыми цветочками на ногтях, но Серсея рявкнула на нее:

— Это точно отец, не бери! Он спросит, где ты и почему я трубку не беру, ты его не обманешь, — сказала она. Я и сама ему вру успешно через раз, но тебе этого знать необязательно. Отец — кремень, он контролирует каждый шаг. Достало! — Я перезвоню ему потом, не случится никакого криминала, подождет полчасика.

На лицах подруг отразился ужас и восхищение. Да, Тайвин Ланнистер имел репутацию жестокого тирана, и она была справедливой. Серсея его боялась и восхищалась им. А более всего мечтала однажды научиться так же нагонять ужас и благоговение на людей. Временами это было полезнее, чем вызывать желание трахнуть.

Выпорхнув их салона, три подружки, весело щебеча, направились гулять по торговому центру. Потом посидели в кафе. За всеми хлопотами Серсея совсем забыла перезвонить отцу. Только попав домой, слушая дворецкого в парадном холле, она вспомнила, что отец звонил. Вот же черт, подумала она, поднимаясь в кабинет к Тайвину. Взять бы с собой Джейме, но его дома не было. Защитничек, тоже мне, брат еще называется.

========== 2.8. Сломанный / Джейме ==========

Это была такая хорошая идея – бьется в его воспаленном мозгу. Такой прекрасный повод поговорить с этой бабой про волейбол. К черту волейбол, моя рука! Золло, ублюдок, я его изобью так, что… Угу, да, когда рука срастется… Если она срастется.

Мысли бежали сквозь голову сплошным потоком, казалось, мир взорвался и разлетелся красными ошметками по стенам палаты. В руке пульсировала боль, но страшнее была ледяная свинцовая апатия, которая накатывала на него при мысли о будущем. Нет руки – нет волейбола – нет карьеры – нет ничего… Но страшнее то, что отец будет недоволен. Это просто непереносимо. Его руки сами собой начали сжиматься в кулаки, и Джейме ощутил резкую боль в правой.

В комнате словно бы похолодало, он почувствовал кожей движение воздуха, понял, что лежит, попытался сесть, но не смог двинуться. Разозлившись, он завыл как раненый зверь и начал вслух поносить весь мир. В поле его зрения появилась женщина в белом. Она положила ему на лоб что-то влажное, затем подержала за руку, прижала палец к губам, очень серьезно посмотрела на него и спросила:

– Имя?

– Дж… кхе… Джейме, – голос не слушался, в горле першило, – Джейме Ланнистер.

Глаза смотрели на него грустно и понимающе, но их обладательница молчала. Она осмотрела его лицо так цепко, словно искала мелкую занозу.

– Больно?

– Да!

Он хотел закричать и орать бесконечно, но сил совсем не было. В изнеможении он закрыл глаза и пожелал никогда больше их не открывать.

Это было странное гнетущее состояние, когда все попытки чего-то захотеть упирались в свинцовое «а зачем?». Апатия плотно окутала его своими серыми крыльями и начала смыкаться над ним.

В отдалении послышались голоса.

– Права. Иди.

Что-то щекочущее память было в этом голосе и в этих глазах, но он не мог это уловить. Ему мерещился запах молока и меда, незатейливый мотивчик и теплые руки на здоровой руке. Он заплакал.

Когда он открыл глаза, рядом сидела Бриенна. Что ж, хотя бы теплые руки ему не мерещились, они только что вытирали пот с его лба.

– Тебе сейчас станет легче, – сказала она. – Я попросила начать обезболивать, когда ты очнулся.

– Господи, какая дура! Дура! – хотелось ему закричать. – Какая разница теперь… Все ерунда. Я – никто. Теперь никто.

Вместо этого он набрался храбрости и приготовился к неизбежному:

– Отец знает?

– Да, он был здесь перед операцией. Скоро снова приедет. Я обещала позвонить ему, когда ты очнешься.

– Подожди звонить. Я должен прийти в себя сначала.

– Он волнуется за тебя. Не надо заставлять его ждать.